Экономика России очень медленно выходит из рецессии. По данным Национального бюро статистики, в первом квартале валовой внутренний продукт сократился на 1,2% по сравнению с прошлым годом. В 2015 году объем производства снизился на 3,7%. Кроме того, финансовая ситуация остается довольно сложной для большинства граждан, им предстоит восполнить значительные потери. Номинальная заработная плата в 2015 году росла так же медленно, как во время кризиса в 1998 году; из-за высокой инфляции реальная заработная плата сократилась почти на 10%. Кроме того, частное потребление сократилось на одну десятую — это вдвое больше, чем во время финансового кризиса.
По данным министерства экономики, реальная заработная плата несколько снизится и в 2016 году. Потеря покупательной способности поставила под сомнение экономическую модель, на которой основана популярность президента Владимира Путина. С помощью перераспределения нефтяных доходов во время первого срока, Путин вызвал всплеск потребления. Но россияне жили завтрашним днем. С 2003 по 2013 год, реальная заработная плата почти всегда росла быстрее, чем производительность труда. Когда производительность труда повышалась на 8% в год, рабочим платили на 17% больше. Эти дни в прошлом. Если пересчитать номинальную заработную плату в доллары, то из-за обвала рубля рабочая сила в России ненадолго стала более дешевой, чем в Китае.
Появляется все больше сообщений о протестах из-за отсутствия заработной платы, будь-то проблемный производитель «Лады» АвтоВАЗ или металлообрабатывающая и автомобильная промышленность на Урале. В России официальная регистрация протестов рабочих неполная, но исследование ученых-социологов, в частности, ЦНСИ в Санкт-Петербурге, показывает четкую тенденцию к улучшению. В зависимости от способа учета, в прошлом году было зарегистрировано 409 или 156 трудовых споров. Даже официальная статистика зафиксировала самый высокий уровень забастовок с 2008 года.
Из-за страха увольнения, протесты рабочих в России не стали массовым явлением. Это может быть оправдано в многочисленных моногородах — промышленных центрах с крупными работодателями. К тому же, правовые препятствия, слабые профсоюзы и отсутствие межрегиональной координации в рамках секторов не способствуют проведению забастовок. Протесты редко носят общенациональный характер, в основном, они спонтанные, ограниченные и локальные.
Однако, некоторые работники согласны на своеобразный бартер: в обмен на снижение заработной платы, они сохраняют работу. Российские компании традиционно принимают во внимание расчетные листки, а не список сотрудников. Безработица в прошлом году составила в среднем 5,6%, что несколько больше, чем в 2014 году, но далеко от 8,4% времен финансового кризиса. Отказаться от увольнений можно по общим причинам, к примеру, ради сохранения знаний в компании, а можно и по российским.
Крупные работодатели и контролируемые государством компании находятся под пристальным вниманием политических органов. Чтобы не ставить под угрозу социальный мир и не создавать политических проблем, некоторые компании долгое время воздерживались от реорганизации и связанных с ней увольнений. Часто они были вынуждены отказываться и от вложения средств в повышение эффективности и современные методы производства. В годы бума недостатки такого сохранения структуры вряд ли были ощутимы.
Но во время кризиса положение ухудшается, и больше всего страдают наиболее уязвимые группы населения. Будь-то из-за потери работы или снижения заработной платы. В апреле Всемирный банк заявил, что рецессия сводит на нет существенный прогресс России в сокращении уровня бедности. Согласно базовому сценарию, в этом году следует ожидать повышения уровня бедности с 13,4% до 14,2% или 20,3 млн жителей. То есть, сейчас в нищете будет жить больше людей, чем во время финансового кризиса. В 2012 году максимальный уровень бедности составлял 10,7%.
