Российский историк, доктор исторических наук, профессор Валерий Соловей — личность неординарная. Работая в российском университете, который готовит кадры для госорганов, он позволяет себе быть свободным в суждениях и выводах. Несмотря на опыт и красноречие, Соловей — нежелательный гость на российских федеральных каналах, ведь он не вписывается в параллельную реальность, созданную российскими медиа.
В текущем году в РФ вышла его книга «Абсолютное оружие». В ней, на примерах военного и информационного противостояния Киева с Москвой, автор показывает, как создается и работает пропаганда, объясняет, что такое психологическая война и медиаманипулирование. Соловей называет телевизор «оружием массового поражения», и с ним сложно не согласится. Ведь поверили же миллионы россиян в украинских фашистов.
В России из Дня победы — праздника скорби — сделали день национального самоутверждения, так как россиянам больше нечем гордиться, считает российский историк. Тут же подчеркивает, что Украина по-настоящему выстояла в противостоянии с Россией. И как раз это — повод для настоящей, а не выдуманной гордости. В интервью УНИАН Валерий Соловей объясняет, почему российского обывателя удалось оболванить и когда телевизор ослабит влияние на умы жителей РФ.
УНИАН: Валерий Дмитриевич, расскажите, где находится мозговой центр российской пропаганды, который, собственно, и выдает используемые в российских СМИ определения в отношении Украины: «радикалы», «каратели», «хунта», «силовики» или «братский народ»?
Валерий Соловей: В России для людей, интересующихся политикой, не секрет, где находится мозговой центр, в том числе, и касающийся пропаганды. Это администрация президента РФ. Все знают, кто является главным куратором российских СМИ — это господин Громов, замглавы АП России. В его кругу и вырабатываются эти определения. Они о себе говорят так: «мы занимаемся выработкой смыслов». Эти смыслы потом запускаются в масс-медиа, которые, получая такие указания, действуют, исходя из своего профессионализма, изворотливости и гибкости.
Эта система работает очень успешно, судя по тому воздействию, которое она оказало на умы, сердца и души моих соотечественников. Тем не менее, ни одна пропагандистская машина не может быть успешной бесконечно долго. И, тем более, если она сталкивается с тем, что реальность все больше расходится с пропагандой. Уже в конце прошлого года пропаганда достигла собственных пределов, а сейчас ее влияние начинает ослабевать. Да, такое воздействие нанесло очень серьезную травму, и борозда в массовом головном мозге россиян оставлена очень глубокая, но людей перестали интересовать пропагандистские сюжеты во внешней политике. Все опросы показывают, что россиян все больше интересует внутренняя проблематика, их удручает, что внутренние темы ограничиваются какими-то забавными сообщениями, то есть, продолжает действовать установка — говорите о внешней политике и развлекайте людей. Это начинает раздражать.
Четким показателем исчерпания эффекта пропаганды являются опросы Левада-Центра, которые свидетельствуют: популярность Путина вернулась до докрымского уровня. А еще важнее то, что половина граждан России считают Путина ответственным за коррупцию, за разгул коррупции в стране. Это означает, что альтернативная оппозиционная пропаганда — все эти сообщения об офшорах, о коррупции в российской элите — достигают своего эффекта.
Пока официальная машина имеет абсолютное преобладание. Но, я думаю, что она начнет рассыпаться в конце этого года — начале 2017. Мы увидим, как люди, даже находясь в травматическом состоянии, перестанут верить официальной пропаганде. А впоследствии мы увидим, что в течение нескольких дней эта пелена рухнет. Для того, чтобы развалилась созданная пропагандой иллюзия, много времени не требуется.
— Как будет меняться повестка для российских федеральных каналов, исходя из таких настроений российского общества? Будет больше внутренних новостей или дальше будут кормить «распятыми мальчиками» и «снегирями»?
— К сожалению, наша пропаганда не может повернуться к внутренней политике, поскольку ситуация внутри страны крайне неблагоприятна. Говорить лучше об успехах, но похвалиться во внутренней политике абсолютно нечем. Нет никаких симптомов улучшения, ситуация только ухудшается. Поэтому остаются две основные темы: развлечение общества и внешняя политика. Это о том, как весь мир Россию уважает, боится, как наши «ночные волки» барражируют просторы европейских городов и всюду возлагают венки, какое у нас замечательное руководство и лучшая в мире армия.
Это компенсация внутренних проблем, которая, на самом деле, не работает. Ближе к осени мы увидим концентрацию на выборах, на внутренней повестке, что вполне естественно. Дальше я не решаюсь заглядывать, многое будет зависеть от того, что произойдет осенью, если вообще что-то произойдет.
— Что стало самым главным критерием успеха в создании в России своей собственной реальности, которая далеко не всегда соответствует положению дел?
— Три вещи. Первое — это государственный контроль над основными СМИ. Второе — это профессионализм российских медийщиков. Можно упрекать и даже ненавидеть их по моральным соображениям, но факт остается фактом — это классные специалисты. Третье — российское политическое руководство извлекло уроки из пятидневной войны за Южную Осетию, когда, по общему признанию, Россия выиграла войну, но проиграла на информационно-пропагандистском поле. Поэтому была выстроена модель, которая работает довольно эффективно.
Надо иметь в ввиду, что государственное управление информацией обрекает медиа на негибкость. Во многих случаях нужно ждать указаний и реакций, но в критической ситуации, в которой находится Россия, это преимущество. Если судить по истерике медиа, это предвоенное состояние. Есть возможность посылать по всем медийным каналам одно и то же послание, без разночтений, хотя в разных интерпретациях и с разными акцентами. Это очень важно, ведь у людей, которые переключают с канала на канал, выбор в России формально большой, но таким образом у них создается впечатление, что это и есть реальность. По существу, все каналы говорят одно и тоже. Такое может происходить и в других странах, которые вступают в войну. Когда США готовились к военной операции против Саддама Хусейна в Ираке, все американские СМИ говорили одно и то же: надо нанести удар. Так что такие ситуации возможны в странах, которые мы называем демократическими, но там это скорее исключение, чем правило. В России это исключение стало нормой.
— В своей книге «Абсолютное оружие» вы утверждаете, что все занимаются пропагандой — и Украина, и РФ. В чем это выражается, ведь у нас нет единого центра управления «смыслами»? Может, на Украине все же СМИ, в большей степени, занимаются новостями?
— К сожалению, или к счастью, во время войны нельзя заниматься новостями. Любая новость будет иметь пропагандистский подтекст. Украинцы могут заниматься новостями, если речь идет о темах, далеких от центральной темы — войны на Донбассе, противостояния Украины и России. Там, где стороны вовлечены в конфликт, там, где задеты ценности, там нет и не может быть объективности, не может быть нейтральной информации.
Пример: вывод исследовательской группы Bellingcat по MH17 для Украины был очень важной новостью, а для РФ — абсолютно периферийной и никем не замеченной, кроме очень вовлеченных в политику людей. Дело в том, что российское общественное мнение исходит из абсолютной презумпции «Россия права». Для России эта новость не важна, поскольку она противоречит этому убеждению, поэтому ее можно проигнорировать. Для Украины эта новость важна, поскольку она доказывает неправоту России. Это естественный отбор новостей, и то же самое происходит у вас.
В ситуации конфликта не может быть объективности. Этого можно ожидать от Би-би-си, но, как показывает мировой опыт, если кто-то пытается предложить объективистский взгляд, то им недовольны все стороны, вовлеченные в конфликт.
— Почему из российского информационного пространство в одночасье пропала тема оккупированных Крыма и Донбасса?
— Тема Донбасса и Крыма исчерпали себя даже не к концу 2015 года, а раньше. Массовое сознание в РФ испытывало отвращение при упоминании слова «Украина». Русских «перекормили» войной в Донбассе, «киевской хунтой», ожиданиями того, что «Украина вот-вот рухнет под тяжестью собственных ошибок и преступлений». Сами журналисты плевались и говорили, что «это невыносимо, мы не можем». Но дело не в журналистах — это инструмент в руках политической власти в российской диспозиции, — а в том, что общество было перекормлено и ему надо было предлагать что-то новое. Позитивной внутренней повестки не было. Тут подвернулась Сирия. Я не говорю, что в войну в Сирии РФ вовлеклась только для того, чтобы создать новую информационную повестку. Нет. Но, тем не менее, эта повестка оказалась крайне удачной, потому что вытеснила Украину.
Кроме этого, были политические причины. К лету 2015 года стало ясно, что российские планы в отношении Украины пришли к своему логическому завершению, дальше Кремль сделать ничего не может. Просто не в состоянии помочь условным «ополченцам» продвинуться дальше. Очевидно, с военно-технической точки зрения, это можно было сделать, но риски этого предприятия значительно превышали все возможные выгоды. В такой ситуации нужно было увести Украину на второй и третий план. Представьте людей, которые смотрят про эту Украину, и рано или поздно зададут вопрос «когда же что-то решим, сколько можно?». Это легко отследить даже по тому, какие сюжеты идут первыми, сколько времени. Осенью 2014 украинская тема, безусловно, доминировала. Спустя полгода Украина начинает уходить из российской информационной повестки.
— Если Донбасс и Крым ушли из российского информационного пространства, то внутренние проблемы Украины остаются одной из важных тем. Для чего россиянам так много рассказывают о том, что у нас скоро дефолт, упал спрос на жилье и вообще очень плохо?
— Тут два основания. Первое — это как раз ожидание, что Украина рухнет. А когда долго ждешь, то сам себя начинаешь гипнотизировать, впадать в состояние самогипноза и искать признаки этого падения. Это как в свое время советская пропаганда ожидала крушения мирового капитализма. Второе — Украина очень хороший и выигрышный фон для России. Да, в РФ кризис, но на Украине «гражданская война», там вот-вот все рухнет. У нас непросто, зато порядок и есть надежда на лучшее.
Создание фона — это излюбленный прием любой пропаганды. Если вам очень плохо, попробуйте найти страну, где якобы еще хуже. Тут России повезло — это страна-соседка, с которой мы связаны исторически, культурно и человечески. Поэтому это сравнение русским очень хорошо понятно.
Российская пропаганда выбирает сюжеты, которые ей выгодны. Например, на Западе мигранты, которые гоняются за женщинами, массовое насилие, гомосексуалисты гоняются за натуралами, преследуют их (если я и утрирую, то совсем чуть-чуть)… Нужно показать самое плохое, чтобы создать благоприятный фон для российской действительности.
— Создается также впечатление, что главной тайной — табу — является количество граждан РФ, погибших в ходе операции по захвату Донбасса. Как вы думаете, кто-то ведет эти подсчеты в РФ?
— Я не сомневаюсь, что есть точная цифра погибших «отпускников» по причине их ведомственной принадлежности. А что касается «добровольцев» — нет никаких подсчетов. По-моему, за это никто не берется по очень простой причине. Не потому, что русские такие бессердечные и жесткие, а потому, что любая общественная организация, которая скажет, что хочет собрать данные о потерях, будет обречена на очень мощный прессинг со стороны власти. Никто не берется за это. Просто страшно. Потери — это тайна.
— С какой целью делается упор на пропаганде армии, силовых структур, оружия, вот эти все лозунги «деды воевали» и «можем повторить»?
— К сожалению, это естественно. Если вам нечем гордится в актуальной реальности, прибегают к такому приему. Олимпиада в Сочи прошла два года назад. Чем гордиться? Экономическими успехами? Строительством социального государства? Посмотрите, чем гордятся современные страны: Германия — развитой экономикой и социальным государством, Франция — своей галльской исключительностью, культурным вкладом, США — самой динамичной экономической системой в мире. Они гордятся тем, что здесь и сейчас. Любое общество испытывает потребность в национальном самоуважении, ему нужен предмет гордости. Нас, русских, единственное, что объединяет — только 9 мая. Кроме этого дня, у нас еще один праздник — Новый год.
Так вот, 9 мая раньше воспринимался ветеранами как день скорби, а сейчас превратился в день героического самоутверждения, прославления Вооруженных сил. Это утверждение происходит в истеричной манере — «Можем повторить», «раз плюнуть». Это смешно и оскорбительно одновременно. Это морально развращает общество, сбивает все моральные ориентиры. В будущем это составит очень серьезную проблему, произойдет моральная дезориентация общества.
— А Украине есть чем гордиться?
— Украине есть чем гордиться. Сам факт того, что она устояла против России (а сравнение по влиянию экономики и военной мощи здесь явно не в пользу Украины), должен вызывать уважение и служить для украинцев предметом гордости. Выстоять против давления со стороны России — это непросто. Вы еще в полной мере не понимаете того, что произошло.
События двух последних лет совершено точно поставили точку в постсоветской истории. Постсоветская историческая инерция закончилась именно там, в степях Донбасса. Сейчас начинается новая жизнь, причем, не только для Украины, но и России. Это очень важное событие. Когда мы находимся в процессе, мы не можем оценить исторические последствия. Спустя какое-то время всем станет понятно, что произошло.
— В такой ситуации, какую политику будет проводить Кремль в отношении Украины, ведь вряд Москва может просто оставить Киев в покое?
— У меня ощущения, что главная стратегия — ожидание. Будут выжидать, что на Украине что-то произойдет очень тяжелое, произойдет кризис, который снова позволит заговорить о недееспособности украинского государства, некие волнения, что снова позволит говорить о федерации.
Второе, Россия ожидает, что Запад устанет от Украины, и ему надоест ее поддерживать, что Запад убедится в том, что все то, о чем предупреждали русские, мол, «Украина такое государство, с которым нельзя иметь дело, что это неэффективный режим», — подтвердится, Запад плюнет и скажет: «мы Украину больше не будем поддерживать». На мой взгляд, это совершенно напрасные ожидания. И Украина не рухнет, и Запад не бросит Украину, хотя будет плеваться и требовать реформ.
Вообще, ожидание сейчас — центральный пункт российской политики во всем. Если попробовать охарактеризовать российскую экономическую стратегию, вы увидите, что главное в ней тоже ожидание.
— Ожидание роста цен на нефть?
— В том числе. Два года правительственные чиновники ожидали, что цены на нефть вырастут, а до этого лучше ничего не делать, а просто поддерживать функционирование экономического организма. Сейчас рост цен на нефть отложился и стало очевидно, что до 100 долларов за баррель уже не вырастет. Ну, тогда хотя бы 50-60 долларов.
Второе ожидание, что экономика сама адаптируется. Отчасти так и произошло. Другое дело, что это — адаптация, за которую заплачено деградацией: снижением качества развития, массовым обнищанием, лишением общества всяких перспектив. Никакой антикризисной стратегии не было, были просто слова.
Ожидание — центральный пункт российской политики во всем. В отношении Украины тоже. И еще один пункт — это наносить Украине уколы, где возможно, между тем забывая то, что России невыгодно. Посмотрите, Россия, в свое время, дала Януковичу 3 миллиарда доллааров. После этого российские СМИ заявляли, что это гарантированные деньги, и Украина все вернет. А Украина не возвращает и объявляет бессрочный мораторий на выплату. Что происходит? Вы больше не встретите упоминание этого долга в российских СМИ. Все темы, которые не выгодны для России, вычищаются из масс-медиа.
— В Кремле очень часто говорят, что могут влиять на главарей «оккупированного» Донбасса. Как вы думаете, эти главари вообще могут действовать без отмашки Кремля, хоть в чем-то?
— Они обладают какой-то свободой, но в очень жестких рамках. Они знают: шаг влево, шаг вправо — считается попыткой к бегству. Опыт смертей ряда полевых командиров показывает, что их свобода ограничена свинцом. Это самый надежный ограничитель в мире. Они это очень хорошо знают и боятся выйти за рамки.
