Реджеп Тайип Эрдоган бессменно стоит у власти в Турции с 2002 года и шесть раз побеждал на выборах премьером и президентом. Без сомнения, он — самый знаковый политик в стране со смерти Ататюрка.
Все знают наследие Мустафы Кемаля. В идеологической сфере он провел модернизацию общества, добившись полного разделения мирского и духовного и ограничив религиозные практики сферой частной жизни. Во внутренней политике он построил сильное государство, которое снискало уважение как суннитского большинства, так и алевитского и курдского меньшинств. Во внешней политике он придерживался нейтралитета, который позволил Турции избежать ужасов Второй мировой войны, и не обращал внимания на дела арабо-мусульманского мира.
Но что оставит после себя новый султан Эрдоган? Идеологически он — «брат-мусульманин». То есть, он верит в национальный суверенитет и ценность политического действия. Однако в душе он считает, что человеческий закон никогда не будет выше божественного, в связи с чем любое законодательство должно подчиняться шариату. Во время его визита в Париж в октябре 2014 года я задал ему вопрос о том, нужно ли исламу проводить реформы, как это было с христианством в Европе XVI века. Его ответ был категоричным: «Нет, исламу не нужны никакие реформы!» Идеологии «Братьев-мусульман» 88 лет. Дала ли она хоть что-то конкретное мусульманским массам по всему миру?
Что еще хуже, турецкий лидер растоптал императив народного согласия и окунулся в ядовитые наслаждения национализма. Новая линия привела его к ненужному разрыву перемирия, которое он сам же заключил с курдами РПК в 2013 году.
Представители алевитского меньшинства (этого либерального и неортодоксального течения в исламе придерживаются 15% населения) обвиняют его в том, что он разработал против них коварный план: привезти на их территорию на юго-востоке страны тысячи суннитов-исламистов из Сирии. Как считает светская оппозиция, Эрдоган придерживается стратегии сообщающихся сосудов: отправить курдов и алевитов в Европу (благодаря вырванному у Меркель смягчению визового режима), чтобы заменить этих неспокойных граждан, которые не согласны с его исламистским отношением к политике, арабскими суннитами, придерживающимися той же, что и он, идеологии.
Если эта теория подтвердится на практике, все будет куда серьезнее прошлых систематических посягательств режима на общественные свободы (отправленные за решетку журналисты, несправедливые судебные процессы, запуганные госслужащие и т.д.).
Во внешней политике Эрдогана обуяла гордыня. Он ведет себя, как новый султан суннитского мира. 10 мая он поручил послу в Бангладеш выразить протест против прошедшей накануне казни Мотиура Рахмана Низами, лидера исламистской партии «Джамаат-и-ислами».
Как объяснить такую реакцию Турции на событие, которое совершенно ее не касается, произошло в никак не связанной с Османской империей азиатской стране (находится на расстоянии в 5 тысяч километров от Турции) без тюркоязычного населения?
Эрдоган охвачен ностальгией по временам Османской империи и мечтает о Турции во главе мусульманского мира.
Это стремление отразилось на его внешней политике. С 2002 по 2010 год Турция придерживалась курса на отсутствие проблем с соседями, старалась поддерживать хорошие отношения с Сирией, Ираном и Россией. Тем не менее арабская весна 2011 года лишила Эрдогана всяческого чувства меры, подтолкнув его к авантюристской политике и систематической поддержке исламистов в мусульманских странах, Египте, Тунисе, Ливии и Сирии. Но этот курс обернулся провалом: исламистам нигде не удалось удержаться за власть.
В отношениях с Турцией по миграционным вопросам ЕС нужна холодная голова. Почему мы поддаемся рэкету Эрдогана, который проводит самоубийственную внутреннюю и внешнюю политику? С учетом состояния турецкой экономики, султан куда больше нуждается в нас, чем мы в нем. Вся его сила в том, что ему удается заставить нас поверить в обратное.
