9 мая соседка Ольга Николаевна вытащила меня посмотреть на «празднество» в Донецке. «Ты посмотри, сколько людей! Десятки тысяч! Они все заодно — они против возврата Украины. И когда видишь такое количество, понимаешь: назад дороги нет, Украины здесь уже не будет. Что бы кто ни говорил и на что бы ни надеялись», — вторила Ольга Николаевна, приветствуя флажком «ДНР» демонстрантов.
«Во-первых, здесь не только Донецк, а люди со всех городов «республики». Во-вторых, их объединила не ненависть к Украине и не вера в «ДНР» (вернее, не всех). Их объединил День Победы и память. В-третьих, здесь, думаю, немало тех, кто хотел бы, чтобы этот хаос закончился, и сюда вернулась истинная государственность», — попыталась мягко парировать я.
«Ничего не выйдет. «Республика» корнями проросла и с каждым днем укрепляет свою государственность. Эти люди не просто не хотят возврата Украины, они даже его боятся. К этой жизни мы уже привыкли, а что нас ждет при Украине? Нам рассказывают только об ужасах, которые там творятся и которые при смене власти придут сюда. Поэтому слишком много рисков, слишком много опять можем потерять. Я уже не говорю о войне, разрушениях, смертях и то, что люди по обе стороны друг на друга озлоблены», — продолжала Ольга Николаевна.
Пропаганда в «ДНР» за два года свое дело сделала и продолжает отдалять тех же дончан (конечно, не всех, но большинство) от свободных территорий. И если спросить у обычных жителей, что вас пугает при возвращении Украины, то в ответ услышишь примерно следующий перечень.
Прежде всего высок страх перед так называемыми правилами войны — «победитель получает все», «три дня на разграбление», в этом же ряду идет понятие «зачистки». «Это будет жестокий, кровавый проход с бессмысленными убийствами, бессистемным грабежом и изнасилованиями», — запугивают «дэнэровские» ресурсы. Вы, может быть, удивитесь, но я встречала в Донецке людей, которые реально верят в «концлагеря для сепаратистов». «А как не верить, когда по телевизору эти истории крутят. И все знают, что заброшенная стройка под Ждановкой должна была стать концлагерем, что там даже крематорий есть. И под Мариуполем такой же. Нам показывали». Сюда же плюсуем страшилки о «геноциде русскоязычного населения», «распятых мальчиках» и пр. И никакие твои объяснения не перебивают «веру в телевизор».
«На нас уже навесили ярлыки: сначала сепаратисты и террористы, теперь коллаборанты и живущие под оккупантами. Сейчас такие возгласы звучат издалека. А если мы вернемся на Украину, то о нас ноги вытирать будут. Все эти министры, командиры и прочие местные элиты первыми же в Россию укатят. Нам же, обычным, и раньше бежать было некуда, а с таким обнищанием и подавно. Поэтому, конечно, боимся», — включается в разговор Вера, дочь Ольги Николаевны.
Отдельная тема — займы. На оккупированных территориях часть людей осталась с автомобилями, квартирами, приобретенными в кредит. Вожди «ДНР» как мантру твердят: ни копейки украинским банкам, живите в своих квартирах, «республика» вас не оставит. В 2014 г. отсюда ушла банковская система, хотя через посредников и сейчас можно «закинуть» деньги на украинские счета. Но многие потеряли работу, уровень доходов сократился в разы. Какое там погашение кредитов! Тут хотя бы на продукты и лекарства хватило! А проценты-то растут, а штрафные санкции-то страшат. А банки не спешат с разъяснениями. При этом мы понимаем, что «новые элиты» отжали все, что хотели, живут в роскоши за чужой счет и ради защиты своего «майна» готовы круглосуточно вещать и о «хунте», и о «фашисты у наших ворот».
Вопрос по поводу записей в трудовых книжках и стажа работы. Будут ли они учитываться или эти годы просто вычеркнут из жизни? В «ДНР» женщины на пенсию уходят в 55 лет. Мало кто при переходе на украинскую систему захочет терять эти пять лет. Да и вообще, что будет с документами, помеченными печатью в виде двуглавого орла (или, как говорят в Донецке, в виде «курицы»)? Кто мог, тот подстраховался и имеет две те же трудовые книжки: одна — с печатью-трезубцем, другая — с орлом-курицей. По такому принципу оформляют документацию, например, предприятия, работающие по двойному «стандарту»: платя налоги на Украине и в «ДНР». Но большинство же сидят «на орле». Вроде бы это все мелочи, но они цепляются одна за другую и усиливают этот страх перед украинским будущим.
А как быть выпускникам с аттестатами и дипломами? Как вообще детей перестраивать на новую систему, если им уже почти два года в детсадах, школах и вузах «вдалбливается», что Украина — враг, а «Гиви» и «Моторола» — герои? Это самый больной вопрос.
«А я переживаю, что пенсионерам при Украине в Донецке не выжить. Вот мы по две пенсии получаем. Не все, но многие. Да, у части после проверок сейчас забрали украинские выплаты, но моя знакомая уже ездила и все восстановила. А я сразу оформила выдачу пенсии на Украине именно на почтовом отделении (город не назову, не проси), раз в месяц зять меня возит на получение. Таких, как я, проверки не задели. Но даже если будет одна здешняя пенсия, то с голоду не помрем. Все-таки каждый месяц получаем продукты от Ахметова, плюс от его фонда я лекарства имею. Волонтеры здесь работают. С трудом, но и российскую гуманитарку раз в квартал выбить можно. В «ДНР» льготы у нас, стариков, все сохранены, а на Украине их пересматривают. А потом придется лишь на одну украинскую пенсию жить, без гуманитарки и льгот? Я уже молчу о новых коммунальных тарифах на Украине! А что будет с нашими платежами за квартиры, которые мы два года носим в Центробанк? Что, по новой платить или как?» — вопрошает другая соседка Светлана Сергеевна.
Пенсионеры, люди среднего возраста упоминают, а молодежь за ними повторяет, и тему декоммунизации. Сейчас они живут в окружении своего, в том числе и советского прошлого, с памятниками Ленину, с проспектами Дзержинского и пр. И то, что в «ДНР» все это «наследие» на месте, — еще один тезис пропаганды в тему «Украине здесь не быть».
«У нас столько разрушений, столько людей лишились жилья. Это же восстанавливать и восстанавливать. И что, Украина будет это делать? Мы же ездим в тот же Славянск, Дзержинск, Мариуполь. Вот как в 2014 г. здания там обстреляли, так эти руины до сих пор и стоят. Мы же на это смотрим и понимаем: если у украинской власти за два года до этих городов руки не дошли, то с нашими сравненными с землей районами и поселками, затопленными и порезанными шахтами, вывезенными заводами вообще не справятся», — вздыхает Вера.
И вот после каждого тезиса собеседницы меня спрашивают: ну как этот вопрос Украина будет решать? А как этот? Что в Киеве говорят, ты ж там часто бываешь? Может, просто сюда информация не доходит? Мне же им, по большому счету, и ответить нечего. «Ну а если Россия отдаст приказ своим уйти? За ними выедут захарченки, мотороллы и прочие. Украина восстановит границы. Что будете тогда делать?» — спрашиваю я.
«Будем смиряться. Но никуда не уедем. А фигу в кармане припрячем», — спокойно отвечает Ольга Николаевна, по которой видно, что и поворота событий в сторону Украины она не исключает.
«А вы не понимаете, что лишаете нормального будущего, образования, современных знаний, документов международного образца, путешествий по странам и пр. своих детей, внуков? Ради чего? Ради «незабудемнепростим»? Ради «хочу» именно пожилых людей?» — продолжаю спорить я.
«Может, в чем-то ты и права. Я вот иногда думаю, что «ДНР» — это кладбище животных. Нас, стариков, сюда судьба привела умирать. А нам все равно при ком последние годы доживать, главное — в своем доме, в своей кровати, на родине. Так мы устроены. А дети? Ну, если им не понравится, всегда смогут уехать. В принципе, многие-то и разъехались. С работой-то здесь — увы. А Россия нам пенсии будет платить годами. Вон, на Приднестровье посмотрите. И платят, и платят, кто бы что ни говорил», — задумалась Светлана Сергеевна.
«Так, не раскисать! Все будет хорошо, потому что слишком долго было плохо», — попыталась взбодрить подругу Ольга Николаевна.
Сорокачетырехлетняя Вера же молчала и тоже думала: о сыне, о невестке, о внучке, которые еще летом 2014-го выехали в освобожденный город. И что видит она их теперь не чаще раз в полгода. И если этот «конфликт», который чиновники боятся официально признать войной, затянется надолго, и кто-то решит-таки реализовать проект «Стена», то она их и вовсе может не увидеть. «ФРГ и ГДР. Вот к чему мы идем», — тихо резюмировала Вера.
Но спустя буквально пару часов мои собеседницы включат в Донецке телевизор, из динамиков посыплется а-ля «Как хорошо в стране советской жить», «Несмотря на… наша республика… в едином порыве», «И вот на площадь выходят трудящиеся Кировского района! Ура, товарищи! — Ур-р-р-а-а-а!». И пока Украина не рефлексирует на элементарные страхи жителей того же Донецка, пропаганда продолжает капать, вербовать, зомбировать и отдалять.
