Когда в японском курортном городе Исэ-Сима соберутся семь могущественных мужчин и женщин западного мира, чтобы дружелюбно улыбаться, глядя в объективы фотокамер, они будут позиционировать себя не просто как неформальное мировое правительство. Они будут обсуждать новые инициативы, способные дать импульс глобальной конъюнктуре, объявят о выделении миллиардных сумм для беженцев, сфер здоровья и экологии, а также пообещают взаимодействовать в том, что касается международных очагов кризиса — от Украины до Сирии и Южно-Китайского моря. Послание гласит следующее: смотрите, Запад может казаться старым и уставшим, но он все еще проворен и способен к действиям.
У красивых картинок, которые в ближайшие дни обойдут мир, есть только один недостаток: они не соответствуют действительности.
Пожалуй, клуб «Большой семерки» на самом деле не был в столь плохой форме со дня своего основания: сорок лет назад это сделали тогдашний федеральный канцлер Гельмут Шмидт (Helmut Schmidt) и президент Франции Валери́ Жиска́р д’Эсте́н (Valéry Giscard D’Estaing).
Сообщество индустриальных держав успешно боролось против инфляции и нефтяных кризисов, продвигало глобализацию и праздновало победу над коммунизмом. Но сегодня Запад кажется лишенным идей и изможденным — и он ощущает, что столкнулся с новой конкуренцией систем, которая в особенности опасна потому, что бросает Западу вызов сразу по двум направлениям.
С внешней стороны на союз развитых промышленных стран оказывают давление такие авторитарно управляемые государства, как Китай и Россия, которые подвергают сомнению господство Запада, прибегая при этом не только к экономическим, но и военным мерам. Положение дел изнутри таково, что укрепляющие свои позиции правопопулисткие силы вынуждают устоявшиеся элиты Запада перейти к обороне.
В США поста президента добивается демагог-грубиян Дональд Трамп (Donald Trump), который хочет изолировать свою страну в экономическом плане и угрожает распустить НАТО. Весной следующего года во Франции может завоевать власть лидер Национального фронта Марин Ле Пен (Marine Le Pen), которая хочет вернуться назад — в ранние 50-е годы, когда существовала «Европа национальных государств». А в Германии канцлеру Ангеле Меркель (Angela Merkel) приходится выслушивать упреки в том, что ее либеральная политика в отношении беженцев способствовала развитию тех авторитарных сил, которые сейчас определяют политическую атмосферу в Европе — от Польши до Австрии.
Всюду царит недовольство, и его подпитывает тот факт, что экономика стран «семерки» так и не восстановилась полностью после тяжелого финансового кризиса, разразившегося восемь лет назад. Выгоду от небольшого роста практически полностью получили немногочисленные представители высших кругов, «возглавляющие» шкалу доходов, тогда как среднемесячные доходы рядовых сотрудников остались прежними. Как результат политики низких процентных ставок, распространенной во всем мире, состояние мелких вкладчиков сократилось.
Одновременно растет объем государственных долгов — на фоне того, что промышленно развитым странам не удается найти достаточных инвестиционных возможностей для потоков капитала, которые продолжают «блуждать» по свету. Экономисты говорят о «секулярной стагнации», и они усматривают ее политический аналог в той странной тоске по сильному мужчине (или женщине), от которой демократический Запад, казалось, окончательно избавился несколько десятилетий назад.
На повестке саммита едва ли есть какой-либо ориентир на будущее
Но сейчас формируется популистский интернационал, который так же един в своем грубом национализме («Америка прежде всего» — «America first»), как и в презрении к открытым рынкам, либеральной общественной политике и парламентаризму. И в эту картину вписывается то, что представители движения от Трампа до Ле Пен не скрывают своего восхищения автократическими фигурами типа Владимира Путина.
Демократические государства Запада все еще являются вожделенным местом для больших групп мирового населения. Они все еще достаточно сильны для того, чтобы справиться с проблемами, которые подпитывают гнев их граждан: растущий разрыв между богатыми и бедными, «истощение» демократии под влиянием группировок, связанных общими интересами, усиливающееся чувство избирателей, что они недостаточно защищены от рисков глобализации.
Однако тот, кто изучит программу предстоящего саммита, обнаружит в нем мало пунктов, касающихся перспективы развития. Не стоит ждать сигнала о прорыве из Исэ-Сима, а стоит рассчитывать на привычное следование ритуалам, типичным для саммитов.
Это и не должно вызывать удивления. В конце концов, хозяин встречи, японский премьер Синдзо Абэ (Shinzo Abe), сам является представителем умеренного национал-популизма: своего рода Трамп, завернутый в шелковую бумагу; суть его программы заключается в том, чтобы манипулировать собственной валютой в интересах японского экспорта и настроить своих соотечественников на патриотический лад в духе синтоистской государственной религии.
Если дела пойдут плохо, предстоящий саммит может войти в историю как та встреча, на которой страны «Большой семерки» начали процесс лишения Запада его «западности».
