Киев — Первая пресс-конференция Надежды Савченко ожидалась с большой тревогой, понятной для страны, испытавшей за годы независимости два Майдана, четыре президента (не считая бегуна на длинные дистанции) и пережившей горы несбывшихся надежд. Кажется, страна в целом поняла, что не нужно ждать мессию, нужно просто работать, давить на власть и требовать с нее. Но никуда не деть и то, что нужна политическая воля. Нужен моторчик для этой воли в том, что называют, то политикумом, то политической элитой (а у нас это заодно частенько и элита экономическая). Очень похоже на то, что Савченко готова и может стать таким моторчиком.
И «Надя», и «Надежда Викторовна»
Двухлетнее пребывание в тюрьме, чаще всего в одиночной камере. Невероятная любовь к жизни и в то же время истинно солдатская готовность ежеминутно этой жизнью пожертвовать. Длительные голодовки, в том числе и сухие. Частая смена окружения, большие «перепады» высот (рядом — то тюремщик, то президент). Это все большие испытания для психики. Но и не только в этом дело. Нужно обладать большим умом, самообладанием, скоростью мышления и хорошей реакцией, чтобы в тех условиях, в которых оказалась Савченко, не ошибаться, не запинаться. Отвечать быстро, четко. И правильно. Не снижая планку того героического образа, который сумели выстроить на Украине, в мире, политические адвокаты, проигравшие ее дело в российском «суде», но выигравшие его на мировой арене. После первой пресс-конференции можно сказать: да, пока, на данный момент, Надежде Викторовне все удалось. Она остается на уровне своего образа. Кстати, о самом этом имени-отчестве Надежда Викторовна. Защитники начали использовать его очень давно. И в первое время казалось, что в этом исключительно избыточная адвокатская уважительность к своему клиенту. Но потом со временем, когда процесс разворачивался к заинтересованному зрителю разными сторонами, стало ясно — тут другое. Адвокаты, как люди умные видели, что ей предстоит быть и «Надеждой Викторовной». Что совсем не отменяет «Нади», и «Надежды», как они ее тоже называли в ходе интервью.
Сложное начало
Украинские традиции демократии известны, как сильные ее стороны, так и слабые. В каких-то неоднозначных ситуациях почти сразу — «ганьба» и «зрада» (хорошо еще, если обойдется без аккуратно сложенных шин). Не обошло нечто подобное и пресс-конференцию Савченко, проходившую в пресс-зале Палаца «Україна». Помещение маленькое, а кроме журналистов пришли активисты и просто сторонники, поклонники. В зал же, как и предупреждали, пропускали только по аккредитации и журналистским удостоверениям. Поэтому организаторы проявили настойчивость, а в зал не попавшие громко показали обиженность. Но Надежда решила проблему просто и изящно, в духе анекдотов об армейской смекалке. Савченко сходу сказала, что готова отвечать на вопросы хоть восемь часов, хоть до утра. Но одна просьба — каждый час она будет выходить на десятиминутный перекур, где к ней смогут подойти те, кто в зал не попали. После этого отпала сама возможность какого-то конфликта и последующих спекуляций на нем.
Сложные вопросы
Профессиональным журналистам всегда нужен информационный повод, желательно, как можно более громкий. Желательно так, чтобы на обложку, на первую страницу и на самый верх интернет— сайта да большими буквами. Савченко задавали очень скользкие вопросы: о президенте Порошенко, о «Батькивщине» и Тимошенко, о Минском процессе и «Айдаре». И она каждый раз отвечала на них безупречно. Уважительно говорила о топ-политиках, о том, что они сделали для ее освобождения. Но лишних авансов никому не раздавала. То есть аккуратно проходила между намеком на конфронтацию и подозрениями на утерю самостоятельности.
А в России, кстати, была большая надежда на Надежду именно в таком смысле. Савченко, вернувшись на Украину, вносит смуту в местную политику: начинает играть с кем-то, или под кем-то, или против кого-то. Но, похоже, и тут «піймали облизня». Надежда особо подчеркнула, что является членом команды «Батькивщины» и не собирается бегать из партии в партию. Но если ее что-то будет не устраивать в политике «Батькивщины», то она постарается в чем-то ее скорректировать. Когда корреспондентка «Громадського» неаккуратно сказала, что Савченко недавно, якобы, поблагодарила Минские соглашения, та тут же перешла на тон практически юридический, адвокатский: «Я не помню, чтобы говорила слова благодарности. Я сказала: «Хорошо, что минские договоренности есть. Было бы хуже, если бы их не было». Судя по всему, это школа общения с адвокатами, школа участия в судебном процессе, в жестком российском варианте. Но как же быстро прошла Надежда эту школу, как четко она выделяет ключевое слово, оказавшееся не на месте.
Примерно та же ситуация и с вопросом о батальоне «Айдар». Задававший его, похоже, хотел, чтобы Надежда попала в ловушку: либо начала ругать своих побратимов, либо начала воспевать «Айдар». Но Савченко и близко не подошла к этому капкану. Он воздала хвалу мужеству своих однополчан, в первую очередь, погибших. Но признала, что «на войне святых нет», бывает всякое и все случаи нужно разбирать конкретно. Примерно та же ситуация с вопросом о СБУ, которое, якобы мешало процессу освобождению Савченко. Надежда ответила идеально точно, что СБУ не мешало и не могло мешать ее освобождению. Могли мешать и мешали отдельные люди. Но это уже чиновничьи недостатки. Так ведь на недавней пресс-конференции в «Укринформе» Полозов и Фейгин примерно так и сказали, назвав в качестве помех одну конкретную фигуру эсбэушники — генерала Вовка. Вряд ли Савченко читала или смотрела «прессуху» своих адвокатов. Но ответила абсолютно так же.
Все жанры хороши кроме скучного
Большая, богатая, сильная Америка, не вся и не совсем, но все же «купилась» на Трампа. На его подчеркнутую неполиткорректность, на его грубоватые шутки, доходящие до прямого хамства и ксенофобии. Почему он понравился избирателям республиканцев? Да потому что говорит о том, о чем другие молчат или в лучшем случае шепчут. И потому что с ним не скучно. На пресс-конференции Савченко не было скучно ни секунды. Но в отличие от звезды американских праймериз, у нее не было ксенофобских заявлений и специальных — для цитирования — пиаровских грубостей. Савченко — не Трамп, она искренна и естественна каждую секунду. Просто у нее врожденно такая манера поведения, что ей веришь и ее хочется слушать. Это и есть в самом чистом виде то, что заграницей назвали словом «харизма». Два слова о грубостях из уст Савченко. Ее уже ставший знаменитым анекдот про воробья, надо сказать, довольно точно описывал ситуацию, обсуждаемую в вопросе-ответе. И поэтому все это в сумме, как ни странно, грубостью вообще не выглядело. Это по другой графе — естественного, как воздух, народного юмора. Так в украинских домах частенько скоренько обозначают ситуацию одной фразой («Хто вср…ся? Невістка!»), совсем не считая, что грубят, и кто-то может иметь основания для обиды.
Признаться, мне и раньше, на судебных заседаниях Савченко, приходилось сталкиваться с чем-то подобным в ее исполнении. Во время каких-то очередных судебных крючкотворств Савченко просто говорила судье: «Та що ви тягнете того кота за яйця? Судіть вже мене скоріше!». Тогда и там это тоже не казалось грубостью. Глупо в той конкретной ситуации выглядела не простонародная Надежда в вышиванке, а именно высокочтимый суд в мантии.
Пуля против бога-гниды
Отдельная история — про Путина. Да, Надежда на этот раз не просто назвала его давним прозвищем из пяти букв, но и уточнила, что если клички так прирастают, то значит, они хорошо соответствуют объекту, к которому прилеплены. Потом Надежда начала подбирать свой образ для президента соседней страны. И уточнила, что «вот есть вша, а есть гнида», так вот, по ее мнению, он больше похож на второе.
Конечно, тут Савченко можно было бы обвинять в неаккуратности. В том, что ей, возможно, не стоило так говорить об обидчивом Путине. (По слухам тот за одно только «Лилипутин», сказанное как-то Саакашвили, пообещал подвесить того за то, за что Савченко предлагала не тянуть кота).
Ведь если ожидать от нее политической… Ну вот, надо бы написать карьеры. Но как-то не вяжется с ней это слово. Если ожидать от Савченко политической работы, то ей придется иметь дело и с Путиным. (А она четко сказала, что готова вести переговоры хоть с чертом, только бы была Украина и мир в ней). Так вот, возможно, с учетом этого, и вправду не стоило прямо говорить грубости в адрес сегодняшнего «российского все».
Но, с другой стороны, Савченко сказала, что Путин сильный и умный, что для России — и судя по российскому телевидению — он Бог. А она сама еще совсем недавно в армии была всего лишь «Пулей». Так что Надежда в какой-то степени все же уравновесила свою грубоватость.
И Путин, выпуская ее (особенно после знаменитого «Ось моє останнє слово! Всім добре видно?»), хорошо знал, на что идет. И какого спикера (оппонента, партнера для переговоров) получает.
Я и Россия
Напоследок позволю себе несколько личных впечатлений в стилистике «Я и Ленин». Как же все перевернулось. Находясь на киевской пресс-конференции Савченко, я ощущал себя журналистом из глубокой провинции, какого-нибудь районного «Голоса Усть-Московска», чудом прорвавшегося на серьезную пресс-конференцию. Вокруг была непривычная и с непривычки пугающая атмосфера. Свободные люди, свободно задающие вопросы и получающие искренние ответы от свободного (с позавчерашнего дня) человека.
Мне было жалко моих коллег по нашему затхлому Усть-Московску. Вот, например — Павел Лобков из «Дождя» (кто не знает, это такой малотиражный телеканал; нет-нет его даже в домашних антеннах нет — только в интернете можно посмотреть, если кто захочет). Кругленький, работящий Лобков так старался, пробивался к микрофону. Пробился, задал вопрос. Надежда ответила — и довольно пространно. В приличных медиа (и приличных странах) в таких случаях ставят аршинные заголовки и тут же вывешивают вопрос-ответ «нашего корреспондента с места событий». А тут молчок. На «Дожде» ни гу-гу. Почему? Да потому что в Усть-Московске, знаете ли, цензура. И с таким ответом, какой дала Савченко на вопрос, даже и этот маленький телеканал прикроют-с.
Поделился своими ощущениями с адвокатами Марком Фейгиным и Николаем Полозовым. И они полностью подтвердили их: «Да, после России — здесь удивительная атмосфера. Ни здесь, ни там эту разницу еще не вполне понимают…».
Я и сам виноват. Вопрос в финале пресс-конференции задал самый провинциальный. Попросил не забывать о тех москвичах, что поддерживали Савченко, ходили к ней на все заседания, бросали вслед цветы и кричали «Слава Украине!», стояли с пикетами за ее свободу, за что неоднократно подвергались задержанию.
Но с другой стороны, это ведь тоже неплохо — заботится о своих земляках-провинциалах. И кто, в конце концов, сказал, что журналистика районного уровня — это обязательно плохо?..
Ну и насчет единственной помарки, допущенной Савченко. Однажды, слегка сбившись, она неаккуратно расставила слова «Украина», «украинский», «для украинцев». Потом Надежда объяснила, расшифровала мысль — и тут все было в порядке. Но тот слоган, что у нее получился в начале, без расшифровки, плох, неверен. И может быть эффективно использован против нее.
Однако, согласитесь, одна помарка для дебютной пресс-конференции — блестящий результат.
