Японское слово «харакири» чем-то напоминает русско-греческое слово «характеристика». На днях выяснилось, что все граждане бывшего СССР делятся на две группы: одна уменьшается, ибо состоит из граждан взросло-пожилых, а другая группа делается все многочисленней, ибо в ней и люди помоложе. Тех, кто помнит важнейший документ советского человека — «характеристику для выезда в зарубежную командировку», — все меньше. Настал момент, когда я столкнулся с молодыми людьми, которые не знают сакраментальных формул нашего советского харакири.
И случилась драма. Один мучительно пытается забыть и сам этот документ, и эти треклятые формулы, другая так же мучительно пытается сообразить, о чем я вообще говорю. Встречный когнитивный диссонанс. Надо, думаю, обратиться к коллективному разуму фейсбука и подумать, что же это за зверь такой — характеристика. Не примерещилось ли мне особое, с подвывертом, значение этого документа в жизни наших советских сограждан? И тут оказалось, что само упоминание всего двух обязательных формул этого документа — «политически грамотен, морально устойчив» и «товарищ Потный разведен, обстоятельства развода партийной организации известны и не могут служить препятствием к выезду за рубеж», — действует на сограждан (в том числе и на ныне проживающих за океаном) самым удивительным образом. Сеанс коллективной психотерапии какой-то.
Те, кто это прошел, вспоминают с юмором, смешанным с отвращением, как о страшном сне, о том, как сначала надо дрожащими руками показывать приглашение — все равно, от кого. Это может быть родственник из Греции или коллега из Ирландии. Тебя зовут на несколько дней. Главный вопрос — выпустят ли? После четверти века открытых границ эти слово «невыездной», «не выпустили» стали позабываться. Сегодняшней молодежи в России, как и по всему свету, уже кажется нелепым, что несколько очень пожилых людей — комиссия ветеранов из райкома, обкома или горкома КПСС — собирается, чтобы разрешить кому-то поехать в отпуск в Болгарию. Ну да, они тоже собирают рекомендации на всякие стажировки. Но тут все логично: ты можешь сам выбрать, кого попросить написать такую рекомендацию, чтобы попасть в какой-нибудь университет на летнюю школу. Но чтобы выехать из страны, никаких разрешений не нужно — довольно паспорта.
И тут раздается сакраментальный вопрос: «Как же вы жили? Почему же вы не требовали? Почему не сопротивлялись этому очевидному абсурду?»
Старшее поколение краснеет. Стыдно.
«Ну и что вам там писали, в этих характеристиках?»
Писали «политически грамотен, морально устойчив».
«А как это определяли?»
Да то-то и оно, что определить это было невозможно. Вернее, каждый выпущенный подозревался в двух вещах-либо в том, что он не вернется, либо в том, что вернется «другим человеком».
«Шпионом, что ли?»
Да нет, не шпионом, не обязательно шпионом. Вернется человеком, которому понравилось заграницей.
«И что тогда?»
Тогда окажется, что человек, может быть, политически даже и грамотен, потому что вернулся все-таки. Но морально не очень устойчив, потому что ему там понравилось. И он, неровен час, опять запросится.
Да, и так, и так можно понимать. Но, в любом случае, получается, что товарищи ошиблись, поставили подписи под характеристикой, а в нашем советском человеке ошиблись. Поэтому все группы советских туристов и даже небольшие делегации в составе одного человека обязательно сопровождал чекист в штатском. В советское время их называли «искусствоведы в штатском». А на более официальном языке свой представитель КГБ был в каждом учреждении, вузе, школе. Он назывался «куратором». Ирония истории состояла в том, что впоследствии «кураторами» стали называть в России как раз натуральных искусствоведов, занимавшихся организацией художественных выставок. А кураторы от органов вроде бы повывелись.
«И как же вы терпели-то это издевательство?»
Даже и не знаешь, что ответить. В конце концов, пытаешься убедить собеседницу, что, мол, свет клином на загранице не сошелся. Можно путешествовать и по необъятным просторам нашей советской родины. Зачем тебе Париж или Прага, если есть Рига или Красноярск? Хотя Риги-то как раз теперь и нет в открытом доступе, а тогда была!
«И все-таки, что же это было за чувство, когда ты даже теоретически не мог бы никуда уехать, накопив денег?»
Вот вы так спрашиваете, как будто я помню это время, кончившееся двадцать пять лет назад. От него остались словечки, вызывающие смех.
«Товарищ Елдырин разведен. Обстоятельства развода парторганизации известны и не являются препятствием для выезда за рубеж». Или вот «Товарищ Елдаков женат. Отношения в семье хорошие». Что это значит?"
Это значит, что его можно выпустить, потому что якорь имеется, товарищ не сбежит.
«Значит, главный страх начальства, правившего в СССР в последние годы, это страх, что люди разбегутся?»
Видимо, не просто люди. И сейчас заграницу из России выезжают и возвращаются, говорят, процентов 10 населения. Просто обычно среди выезжающих — те, у кого чуть повыше образование, кому интересно было бы поработать в условиях большей свободы, чем здесь. И даже если ты просто мелкий предприниматель и окажешься там без сопоставимых доходов, то все-таки — без крыш и откатов, без взяток и административного абсурда, который в каждой отрасли — свой.
«Да если б я знала, что меня когда-то не выпустит какой-то старпер — неважно, от какой партии, я бы просто сразу уехала».
Вот, девушка, как вы заговорили! Не созрели, значит, для поездки в капстрану.
«Что такое «капстрана»?
Ээээ, это не «соцстрана». Прежде, чем поехать в капстрану, советский человек должен был побывать в соцстране. Даже, кажется, два раза.
«А что она такое, соцстрана? Ближнее зарубежье?»
Вот он, ад взаимонепонимания. Нет, дорогая! Ближнее зарубежье у нас, в Российской Федерации, это бывшие республики СССР, бывшие колонии Российской империи — страны Балтии, Украина, Беларусь. Да и то, кажется, бывшие республики Прибалтики так назывались в те недавние времена, когда туда можно было ездить без виз. А соцстраны, или социалистические страны — это государства от Балтийского до Черного моря, которые стали сателлитами СССР по итогам Второй мировой войны. Были и другие соцстраны — в Азии: Монголия, Вьетнам, КНДР и КНР.
«А все остальные — капстраны»?
Да.
«Но ведь теперь и Россия — капстрана?»
Да. Но не совсем. Это капстрана с неважной кредитной историей. И как только ее начальство совершает глупости, оно начинает думать, как бы ограничить права граждан сбежать от этого начальства куда подальше и даже просто куда глаза глядят.
«Вы уж извините, но я — от вас таких — теперь точно сбегу. Напишете мне рекомендацию в летнюю школу по португальскому языку?»
