По сообщениям пророссийских сепаратистов в Луганске, в одном из боев был убит норвежский солдат-наемник. Правда ли это? Корреспондент Dagsavisen отправился в станицу Луганская, чтобы отыскать следы нашего павшего соотечественника.
НА ПОЛЯХ
Факты: конфликт на Украине
В марте 2014 года Россия аннексировала принадлежащий Украине Крымский полуостров, несмотря на активные протесты международного сообщества.
В апреле пророссийские сепаратисты на востоке Украины подняли мятеж, начался вооруженный конфликт.
С тех пор погибло больше 8 тысяч человек, около 1 миллиона стали беженцами.
В сентябре 2014 года стороны — правительство в Киеве и пророссийские сепаратисты на востоке — заключили соглашение, которое должно положить конец конфликту. Соглашение не выполнялось.
12 февраля 2015 года стороны подписали новое соглашение о перемирии. Соглашение включает в себя также и план будущих шагов, которые необходимо предпринять для обеспечения прочного мира в регионе Донбасса.
Перемирие вступило в силу 15 февраля, но нарушается оно почти ежедневно.
Парламент Украины принял 31 августа 2015 решение о предоставлении большего самоуправления регионам на востоке страны, в соответствии с планом мирного урегулирования. После этого количество вооруженных столкновений сократилось.
Источники: NTB, Ritzau
Станица Луганская, среда, 25 мая. Жара 30 градусов, первый по-настоящему летний день в Восточной Украине. На рынке поросячьи головы таращатся в небо, рядом с ними — свиные ножки и домашняя кровяная колбаса. Вдоль прилавков слоняются полусонные украинские солдаты. Сейчас это одно из самых опасных мест в Европе. В нескольких километрах от рыка идет полноценная война, пророссийские сепаратисты сражаются с Украиной за восточные части страны. Война продолжается уже два года, а перемирие 15 месяцев. Потерь среди гражданского населения немного, но солдаты на фронте в Восточной Украине гибнут каждый день. А станицу Луганскую по-прежнему бомбят почти каждый вечер.
Я отправился сюда, чтобы найти труп соотечественника. Останки норвежского солдата-наемника, который, якобы, сражался с украинскими солдатами. В этом случае он был единственным, кто погиб, уехав из Норвегии и с Запада вообще, чтобы встать на сторону мятежных Донецкой и Луганской Республик. Прожив как журналист год в Донецке, я знаю двух норвежцев и примерно десять солдат-добровольцев из других стран Запада. Klassekampen и VG писали об одном из них, норвежском русском лет 20, связанным с правоэкстремистскими организациями. По данным Службы безопасности полиции (PST), из Норвегии на Украину уехали немногие: «Некоторые (немногие) правые экстремисты, норвежские в том числе, отправились на Украину. Там они присоединились либо к пророссийским мятежникам, либо к украинским силам», — пишет PST, оценивая возможные угрозы в 2016 году.
Прекратили воевать
Опираясь на информацию в социальных медиа, я полагал, что норвежцы вернулись домой. Солдаты из других западных стран, с которыми я знаком, воевать прекратили и стали вместо этого блоггерами.
Но тут наступил понедельник, 23 мая. Представитель мятежной Луганской Республики Андрей Марошко появился на пресс-конференции, а их он проводит ежедневно, с лицом в серьезную складочку. Он сказал, что на линии фронта у Станицы Луганской обнаружен мертвый норвежец. Российские агентства новостей немедленно передали эту новость, а потом ее принялись цитировать норвежские СМИ.
«20-21 мая произошел конфликт между частной фирмой, поставляющей наемников, и украинским батальоном «Айдар» в станице Луганская. В результате этот солдат-наемник получил огнестрельные раны и умер на месте», — сказал Марошко.
Вряд ли случайно то, что он указал именно на «Айдар». Эта группа солдат-добровольцев известна своими связями с националистическими партиями и вообще своим вызывающим поведением на войне. Подробнее об этом — чуть ниже.
Поэтому я поехал туда
У меня была пара вопросов, которые я хотел задать Андрею Марошко. Кто этот норвежец? Где он? И частная фирма по подбору наемников — что это сейчас такое?
Но пресс-центр не брал трубку, да и на электронные письма не отвечал. Мои коллеги в Луганске тоже помочь не могли. Наиболее критически настроенные местные журналисты или в тюрьме, или были вынуждены бежать.
Поэтому я и отправился в станицу Луганская, по украинскую сторону линии фронта, чтобы найти его самостоятельно. Начал с того, что попытался выяснить, где полиция и морг.
«Идите налево», — сказали одни. «Да нет, это отделение полиции давно разбомбили», — сказали другие.
В конце концов, мы поехали за машиной, которая и привела нас по нужному адресу. Поскольку этот район в состоянии войны, полицейские власти в станице — украинские военные.
Отделение полиции переполнено документами, лежащими штабелями вдоль стен, цифровая эра до Луганска не добралась. Над окнами висит украинский флаг. Слева в комнате я замечаю тощего человека за стеклянной стенкой. По всему помещению вьется сигаретный дым из переполненной пепельницы. Это шеф полиции Геннадий Бахтизин.
Иностранцев нет
Заметив меня в дверном проеме, шеф полиции начинает кричать: «Вон отсюда! Не видишь — я по телефону разговариваю?»
Но вскоре он приглашает мен пройти, дает мне номер своего телефона и говорит, что с удовольствием поможет.
«Послушайте, я тут главный в полиции с октября 2014 года, могу сказать, что с тех пор тут не было ни единого солдата-наемника из Западной Европы, ни добровольца, ни в украинской армии», — говорит Бахтизин.
— А что можете сказать про убитых и раненых из «Луганской Народной Республики»?
«Я получаю информацию обо всех, кого привозят в морг в станице Луганская. Иностранцев среди них не было».
Он отворачивается и опять кричит — на этот раз на коллег. Потом смотрит на меня, немного смутившись.
«Извините за шум — работа. Звоните, если еще что-то понадобится… С удовольствием помогу сбору объективной информации».
Никаких сведений
Гоняясь за соотечественником в Луганске, я пытаюсь с помощью ненадежной телефонной линии добраться до других источников. Оказывается, что посольство в Киеве не знает ни о каких иностранных солдатах на Украине, и не получало сообщений из Норвегии о пропавших без вести родственниках.
«Посольство обратило внимание на слухи в российских СМИ и предприняло возможное расследование. У нас нет никакой информации, указывающей на то, что какой-либо норвежец был ранен или убит в Луганске», — сообщил посол Юн Фредриксен (Jon Fredriksen) в электронном письме в Dagsavisen.
Продолжаю с другого конца, пытаюсь что-то выяснить у знакомого мне европейского иностранного солдата в мятежной Донецкой Республике. Он не всегда хочет мне отвечать, но в этот раз ему любопытно: «Сейчас узнаю у одного приятеля», — говорит он. Но и этот мой источник возвращается без какой-либо информации. Честно говоря, он только слышал, но никогда не встречал в Луганске норвежца. А когда я начинаю задавать вопросы, он прекращает отвечать.
Если тело переправлено на Украину, то сюда должна быть вовлечена украинская разведка. То же самое — если тело все еще в Луганске, поскольку украинские власти ведут тщательный учет погибших с другой стороны. Пока убиты 18 пророссийских солдат, по данным Службы безопасности. Но есть ли среди них норвежцы?
Потеряли многих
Захожу в здание Службы безопасности Украины в Харькове, чтобы спросить об этом.
В здании тяжелые двери, коридоры воняют старым деревом. Почему-то мне это напоминает древний антиквариат. Я пришел без предварительной договоренности, но пресс-секретарь все равно приветливо улыбается при моем появлении. Говорит, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь. Но это будет нелегко, говорит он. Батальон «Айдар» вряд ли согласится на интервью, кроме того, то, где он находится — тайна.
«Айдар» потерял много солдат, когда отвоевывал города вокруг станицы Луганская в сентябре 2014 года. Но и местное население заплатило немалую цену. Солдаты из «Айдара» грабили и избивали местных жителей, по данным доклада Международной амнистии за 2014 год. Сейчас «Айдар» находится в подчинении у командования украинских вооруженных сил, но он по-прежнему выступает в качестве отдельного батальона.
Поздно вечером в среду мой человек в службе безопасности находит «Айдар». Они рассказывают ему, что не были в станице Луганская с 2014 года, и что про убитого норвежца им ничего не известно.
То есть, дело мне приходится иметь не только с пропавшим трупом. Те, кто якобы боролись против него, тоже вне зоны досягаемости.
Хулиганы
Возвращаюсь в станицу Луганская.
«Мы „Айдар“ с зимы 2015 не видели. Это была просто шайка какая-то хулиганская. Все, кто сейчас здесь есть, обычные украинские солдаты», — заявляет пожилой мужчина.
Такси поворачивает к местной больнице. Она выглядит пустой — и снаружи, и внутри. Полный врач курит на солнышке. Машина скорой помощи, окрашенная в цвета камуфляжа, выруливает со двора. А так все тихо.
«В морге тут никого нет», — говорит Светлана Завидкова, заместитель руководителя больницы.
«Мы никакого иностранца сюда не принимали, ни раненого, ни убитого. Последний раз к нам привозили мертвого солдата 18 мая. Он умер от огнестрельных ранений в голову», — говорит Завидкова.
Знаете, что я слышала?
Накануне по этому же делу здесь в больнице были и из Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Получили тот же ответ. Никакого норвежца.
Время близится к четырем, и пресс-конференция ОБСЕ должна была начаться уже полтора часа назад. Я решаю воспользоваться случаем и поболтать с местными журналистами.
Норвежец им не слишком интересен, главное сегодня — то, что ОБСЕ собирается открывать новый наблюдательный пункт.
«Знаете, что я слышала?» — спрашивает одна их журналистов.
«Я слышала, что никакого норвежцы вообще никогда не было. Это был украинский солдат, которого называли «норвежцем», и который умер несколько дней назад. Но это неофициальная информация. У него были дети, да и сам он из здешних мест, так что ничего хорошего не будет, если это выплывет наружу».
«В морге сказали, что к ним поступил труп 18 мая…», — говорю я.
«Ну, видите. Возможно, это он и был»,- говорит журналистка.
«А откуда вы про это знаете?» — спрашиваю я.
Она улыбается и подносит руку к губам, показывая, что рот ее скреплен «печатью защиты источников».
На следующий день снова пытаюсь обратиться в пресс-службу в Луганске: возможно ли, что никакого норвежца вообще не было, что просто был солдат, у которого было прозвище «норвежец»?
Ответа я не дождался
