Последние недели принесли нам очередные сообщения об успехах российских и немецких участников проекта «Северный поток-2», а также новые выступления двух важнейших представителей Социал-демократической партии Германии в федеральном правительстве: вице-канцлера и министра экономики Зигмара Габриэля (Sigmar Gabriel), а также министра иностранных дел Франка-Вальтера Штайнмайера (Frank-Walter Steinmeier). Если добавить к этому молчание канцлера Ангелы Меркель, о котором чуть позже, картина складывается весьма мрачная.
Концерны, принимающие участие в строительстве второго отрезка газопровода «Северный поток», регулярно сообщают об очередных шагах и своей решимости завершить реализацию проекта к концу 2019 года, повторяя, словно мантру, что это исключительно экономический проект, который призван (поразительно, как можно так беззастенчиво лгать) повысить уровень энергетической безопасности Европы. Противоречат друг другу уже сами эти два тезиса, ведь если проект «Северный поток-2» оказывает, допустим, положительное, влияние на архитектуру энергетической безопасности Европы (предположим так на момент, хоть факты этому противоречат), значит, это не только экономический, но и политический проект европейского масштаба. Кроме того инвестиция в энергетическую инфраструктуру, стоящая около 10 миллиардов евро, – это для властей как авторитарного, так и демократического государства проект, который вызывает особый интерес и имеет особое значение. Обратное утверждение ставит под вопрос разумность европейских партнеров.
Но тема «Северного потока» — это одна из многих тем, важных для взаимоотношений Германии, Восточно-Центральной Европы и России. Рассматривать их, если мы походим всерьез к членству Польши и других стран ее региона в ЕС и НАТО, следует именно в таком треугольнике.
Двое влиятельных социал-демократов пытаются подготовить немецкую и европейскую общественность к смене политики в отношении России. И Габриель, и Штайнмайер решительно повторяют, что санкции – это не самоцель, так что следует задуматься над их осмысленностью в нынешней ситуации. Габриель даже заявляет прямо, что санкции следует как минимум ослабить. И если в случае председателя Социал-демократической партии и вице-канцлера такой подход можно списать на довольно упрощенную трактовку восточной политики, которой пользуется этот верный ученик Герхарда Шредера, то в случае Штайнмайера – это продуманная концепция, в которой новый разворот к России выглядит практически необходимостью. Так что нам следует сосредоточиться на этом аспекте, а не на текущих действиях политика, который старается хотя бы заручиться поддержкой немецких предпринимателей, раз от него все больше отворачивается собственная партия.
Франк-Вальтер Штайнмайер начал свое выступление на так называемых Потсдамских встречах, которые проводит Немецко-российский форум, с перечисления, по его мнению, очевидных краеугольных камней немецкой восточной политики. Это, с одной стороны, тезис Вилли Брандта (Willy Brandt) 60-х годов, что «Россия – наш крупнейший европейский сосед», а с другой, высказывание отца восточной политики социал-демократов Эгона Бара (Egon Bahr), что «Америка необходима, Россия неотъемлема». Возможно, в 60-х годах это было верно, хотя уже тогда у Ostpolitik Социал-демократической партии было много критиков – и не только в Германии. Делать из этого фундамент современных отношений с Россией, значит игнорировать геополитическую реальность, которая в результате действий Москвы пережила одно из самых сильных потрясений со времен окончания холодной войны, а не только, как говорит Штайнмайер, столкнулась с появлением центробежных сил. В таком понимании немецкой восточной политики нет места для целого региона Восточно-Центральной Европы. Сегодня, спустя 17 лет после вступления стран региона в НАТО и 12 лет после расширения ЕС, фундамент немецкой политики должен выглядеть совершенно иначе. Перефразируя высказывания Брандта и Бара, диагноз можно было бы сформулировать следующим образом: «Трансатлантическое партнерство и солидарный Европейский союз неотъемлемы. Значение России и ее геополитическое влияние может пошатнуть лишь она сама. Политика ФРГ в отношении Москвы не может вестись в ущерб безопасности государств Восточно-Центральной Европы».
Однако, вопреки тому, что утверждает Штайнмайер, сохранение санкций по вышеперечисленным причинам не отменяет тесного сотрудничества с Россией в сфере преодоления мировых конфликтов – ведь это лежит в интересах самих россиян. Неужели кто-то всерьез представляет, что Россия отказалась бы от переговоров по соглашению с Ираном из-за европейских санкций?
И где в этом всем главная отсутствующая: Ангела Меркель? В образе остающейся в стороне до последнего момента Меркель нет ничего нового. Она действовала так во время кризиса еврозоны (миграционного и украинского кризисов), а также внутренних кризисных ситуаций. Канцлер предпочитает подождать, пока проблема разрастется до такого масштаба, что понадобятся незамедлительные и окончательные решения, а стороны спора представят все свои аргументы (значит, она все будет о них знать) и исчерпают силы (у Меркель силы останутся, так как она не потратила их, как остальные, на предварительные дискуссии или переговоры). Следовательно, нужно задать себе несколько вопросов: дошла ли проблема до такой точки, что Меркель пора в нее вмешаться? Если нет, то как ее к этому склонить? И решит ли она занять в российском вопросе сторону, которая будет близка к польскому подходу?
Во-первых, раз Меркель молчит, значит, ей не кажется, что ситуация требует ее вмешательства. Во-вторых, следует обсуждать весь «российский пакет», не отделяя вопрос «Северного потока» от всей российской проблематики. Если такой пакет (санкции, Украина, «Северный поток») станет предметом обсуждения на саммите НАТО и на площадке ЕС, возможно, в этот момент Меркель придется заняться этой проблемой. В-третьих, Меркель без колебаний отступит от линии Штайнмайера и не в первый раз будет готова пойти против российских интересов немецкой промышленности не только потому, что она не доверяет путинской России, но и потому, что канцлер открыта к отношениям с Польшей – в особенности такой, которая сама готова к открытому и прагматичному сотрудничеству.
Если мы представим реальную и прагматичную повестку дня, а также перенесем переговоры между Польшей и Германией в первую очередь на уровень канцлер-премьер (плюс – советники по европейским вопросам), мы сможем прервать молчание Меркель и постараться повернуть вспять негативный для Восточно-Центральной Европы современный тренд немецкой восточной политики, а также построить стабильное будущее ЕС.
