В газете Právо недавно была опубликована статья под названием «Число россиян в Чехии стремительно растет». Так было назван процесс, который идет давно, но без особенного внимания СМИ. Например, только с 2003 по 2013 годы численность россиян, проживающих в Праге, возросла более чем в два раза. Статьи, в которых говорится о растущем числе надолго осевших в ЧР российских граждан, появляются редко. Раньше подобные тексты часто заканчивались заверениями в том, что эта тенденция не сохранится. Однако этот прогноз так и не оправдался.
Тот, кто живет в Праге, не мог это не заметить: в транспорте русскую речь сегодня можно услышать очень часто — из уст людей, которые на первый взгляд не кажутся туристами. Реакция, с которой я сталкиваюсь в своем окружении, несколько отличается от того, как ситуацию оценивают журналисты.
В упомянутой статье в Právо уже не говорится, что тенденция не сохранится, но ситуация оценивается более или менее позитивно: россияне, которые приезжают к нам, — образованные, стараются изучать чешский язык, высоко ценят местные законы, и большинство чехов не возражали бы против соседа-россиянина. Люди, с которыми я имел возможность поговорить на эту тему, однако, были обеспокоены такой тенденцией. Можно, наверное, сказать, что они не возражали бы против соседа-россиянина, но растущей российской общины в республике они не хотят.
Также я давно сталкиваюсь с оценкой россиян, отличающейся от той, которую СМИ приписывают чешским гражданам. Если согласно опросам чехи более позитивно воспринимают россиян, нежели украинцев, то в своем окружении я сталкиваюсь, скорее, с противоположным мнением. Украинцев описывают как трудолюбивых и скромных людей, а россиян, напротив, зачастую считают хамами. Многие, например, негативно оценивают их ожидания того, что с любым можно договориться по-русски, и нежелание говорить по-чешски или по-английски. Иногда россияне высказывают подозрения о том, что чехи скрывают от них свое знание русского языка. Правда в том, что большинство молодых людей у нас по-русски уже не говорят и воспринимают подобные претензии негативно.
Нельзя забывать и о риске безопасности — например, о деятельности российских спецслужб в нашей стране и пропагандистской работе. Встает вопрос, не стоят ли за интересом российских предпринимателей и покупкой чешских фирм стратегические интересы российского государства?
В этой связи, вероятно, стоит упомянуть, что правительство Руснока в свое время распорядилось переделать доклад о состоянии национальных меньшинств из-за абзаца, в котором излагались предостережения от российского политического влияния в стране. Оно может распространяться посредством организаций российского меньшинства. Причиной переработки доклада, скорее всего, было политическое давление со стороны Российской Федерации.
Ясно, что российское меньшинство отличается от других сопоставимых по величине меньшинств (в частности, украинского и вьетнамского) одним немаловажным аспектом. Если вкратце, то у Украины нет имперских амбиций, и она не воспринимает Чешскую Республику как потерянную сферу влияния. Поэтому, хотя и может показаться, что российское меньшинство имеет относительно хорошие предпосылки для интеграции тут, это не совсем так. Кстати, в общем можно сказать, что любое меньшинство склонно, достигнув определенной численности, замыкаться в себе.
Растущее число россиян в Праге в последние годы связано и с тем, что молодые россияне открыли для себя возможность учиться в Чехии бесплатно и избегать таким образом платы за обучение, необходимой дома. Достаточно выучить чешский, а годовой курс чешского языка в Чешской Республике обходится, конечно, дешевле, чем плата за многолетнее обучение. Сам вопрос о том, насколько выгодно, чтобы налогоплательщики оплачивали учебу иностранцев (прежде всего из стран, где чехи не могут так же бесплатно учиться), может стать темой для отдельной дискуссии.
Интересно, что сами о себе россияне говорят, что любят Чешскую Республику, и что чешская культура их очень интересует. Некая проживающая в Чехии россиянка написала, что россияне «по-настоящему» любят чехов, в отличие от поляков и словаков. Все мы знаем, что это сравнение — неправда, что оно, скорее, отражает желание автора выставить свой народ в лучшем свете. Не стоит даже упоминать недавний опрос, проведенный в Польше, согласно которому чехи для поляков — самый любимый народ.
Однако я сделаю еще одно замечание по этой теме. Я лично сталкивался с тем, как поляки при каждом удобном случае извиняются за 1968 год. Россияне же, напротив, делятся на две группы: одни по-прежнему отстаивают августовское вторжение, а другие не имеют к нему никакого отношения, потому что «сами страдали при коммунистах намного больше». И исключений бывает очень мало. Если это и есть российские представления о любви к другому народу, то зачем она — такая любовь?
Если суммировать вышеописанные наблюдения, то встает важный вопрос: должна ли нас беспокоить эта тенденция? Разговоры о ней, с одной стороны, могут усилить напряженность между представителями российской общины и остальным обществом. С другой стороны, игнорирование этой тенденции может привести к неприятным сюрпризам в будущем. Сами россияне, пожалуй, тоже не слишком бы радовались, если бы доля китайцев или американцев в Москве увеличивалась такими же темпами, как количество российских граждан в Праге. Возможно, некоторые смогут понять, что их имидж в чешском обществе не улучшится по мере роста числа россиян в стране.
Свое субъективное отношение к российскому народу я вкратце выразил бы следующим образом: россияне перестали меня беспокоить, когда Чехословакию покинул последний русский солдат. После этого я очень полюбил русский язык и русскую культуру, читал русских поэтов в оригинале, слушал русских певцов и сегодня помню наизусть много песен Высоцкого и Окуджавы. Однако чем чаще я слышу русский язык в пражском метро, тем меньше мне хочется дома послушать русскую песню.
