Соединенным Штатам нужна новая национальная стратегия для России. Текущий кризис на Украине уже не оставил никаких сомнений в том, что цель, вдохновлявшая политиков со времен окончания холодной войны, — медленная, но устойчивая интеграция России в евроатлантическое сообщество — ныне находится вне пределов досягаемости. Россия в этом более не заинтересована, если вообще когда-нибудь была. Ее амбиции заключаются в том, чтобы утвердиться в качестве независимой крупной державы в центральной части Евразии. Она готовится бросить вызов мировому порядку во главе с США.
У американской стратегии были и свои успехи. Она способствовала усилению евроатлантической безопасности и процветанию региона, по крайней мере до тех пор, пока администрация Джорджа Буша не перестаралась в своем стремлении заполучить Грузию и Украину в НАТО. Но стратегия эта оказалась трагически ущербной. Интеграция повлекла за собой превращение России в свободный рынок, демократическое национальное государство, воздействовать на которое мы уже были не в силах, как бы ни старались. Это зависело от выбора самих россиян. Оглядываясь назад, мы понимаем, что совершили серьезную ошибку, отдав достижения нашей национальной стратегии в руки другой страны, преследующей отличные от наших интересы, лидеры которой намеревались воспользоваться ею по своему усмотрению.
Для того чтобы сформулировать новую национальную стратегию, нам необходимо взглянуть на Россию объективно. Сегодня в наших дискуссиях преобладают крайности: одни рассматривают Россию в качестве серьезнейшей геополитической угрозы, тогда как другие просто считают, что ей уже давно не следует придавать большого значения. Каждая из этих позиций упускает из вида элементарную истину.
Начнем с того, что Россия имеет значение, равно как и любая другая страна, обладающая одним из крупнейших в мире ядерных арсеналов, научным сообществом мирового класса, способным разрабатывать передовые технологии для военных целей, наделенная богатейшими природными ресурсами и по своему географическому положению примыкающая к регионам, которые, бесспорно, имеют стратегическое значение для Соединенных Штатов: Европе, Ближнему Востоку и Восточной Азии. Более того, даже в стесненных обстоятельствах Россия сохраняет привычки и образ мышления мировой державы. Она располагает первоклассным дипломатическим корпусом, все более совершенными вооруженными силами и волей, позволяющей использовать и то, и другое. Россия в течение долгих лет будет оставаться одним из ключевых элементов формирующегося мирового порядка.
В то же время Россия сталкивается с серьезными проблемами, которые ограничивают масштабы любой возможной угрозы для Соединенных Штатов.
С точки зрения геополитики, впервые в современную эпоху она окружена более динамичными регионами, если сравнивать с ее собственным развитием. На востоке это Китай, на западе Европа — пусть и переживающая временные неурядицы, но потенциально способная затмить Россию — а на юге регион, перенасыщенный энергетическим сырьем. За пределами Евразии лежат Соединенные Штаты, как ни крути первенствующая мировая держава.
Подобная геополитическая ситуация намечает контуры национальной стратегии самой России. Она стремится вновь утвердить свое первенство в бывшем советском пространстве, свою исторически сложившуюся сферу влияния и фундамент своей геополитической значимости. Она надеется использовать Китай для противовеса Соединенным Штатам в стратегическом отношении и Европейскому союзу — в коммерческом. Европейские разногласия ей тоже на руку, поскольку не допускают укрепления потенциальной сверхдержавы. И она стремится заставить Соединенные Штаты действовать как обычная крупная держава, то есть, преследуя свои интересы, принимать во внимание и другие крупные державы, в том числе и в первую очередь Россию.
Сможет ли Россия добиться успеха в реализации всех этих задач, остается открытым вопросом. На данный момент она усиленно пытается спасти свои позиции на постсоветском пространстве от посягательств со стороны Запада и Китая, не говоря уже о том, чтобы прочно обосновываться в других регионах. Правда, одно можно сказать наверняка: чтобы добиться успеха, России необходимо восстановить свою историческую динамику. Способна ли она на это — еще один открытый вопрос.
Геополитическая и отечественная головоломки вместе взятые подпитывают ощущение уязвимости. Мы наблюдаем ее признаки в тех шагах, что Кремль предпринимает в период экономического кризиса — создание Национальной гвардии, подчиненной непосредственно и исключительно Путину, растущее давление на автономных политических деятелей — дабы не допустить повторения на предстоящих выборах в Госдуму в сентябре пугающих беспорядков, вспыхнувших после выборов 2011 года. Мы видим эти признаки в неоднократных напоминаниях о том, что Россия — ядерная держава, и в провокационных стратегических разведывательных миссиях в Европе. Чувство уязвимости только усугубляется вероятностью того, что Россия вступила в длительный период стагнации. Вполне вероятно, что Россия действует более напористо именно сейчас, поскольку это может быть момент ее максимальной мощи перед лицом Соединенных Штатов и Китая, а значит подходящее время, чтобы поднять вопрос о мировом порядке и обеспечить себе положение великой державы в двадцать первом веке.
Какими же тогда должны быть руководящие принципы политики в отношении России у следующей администрации США?
Отправной точкой является признание того, что мы вступили в новую эру. Нет необходимости в перезагрузке или стремлении к стратегическому партнерству, или в восстановлении бизнеса в обычном режиме. Нам также не следует возвращаться к жестким враждебным отношениям времен холодной войны, с акцентом на сдерживание. Скорее мы должны подходить к России, основываясь на холодном расчете собственных национальных интересов и лишенной какой бы то ни было сентиментальности или идеологии оценки того, насколько Россия может способствовать нашему продвижению вперед или же сорвать наши планы. Мы должны уделять больше внимания ее внешнему поведению, а не внутренней политике. Отношения, которые между нами возникнут, будут представлять собой сочетание конкуренции и сотрудничества, сопротивления и компромисса — в общем, нормальные отношения между ведущими мировыми державами.
В этом широком контексте нам следует проводить политику, отражающую различные роли, которые играет Россия с точки зрения американских национальных интересов, в том или ином регионе, по тому или иному вопросу.
В Европе, к примеру, Россия бросает вызов нашим интересам, нарушая принятые нормы межгосударственных отношений и стремясь подорвать единство Европы. Нам необходимо оказывать здесь сопротивление. В Восточной Азии, напротив, Россия могла бы выступить партнером в формировании гибкого баланса сил, чтобы направить в нужное русло растущую мощь Китая таким образом, чтобы не подрывать основные американские интересы. На Ближнем Востоке, учитывая недавние действия в Сирии и ее активную дипломатию, Россия проложила себе путь к столу переговоров, за которым будут подводиться геополитические итоги в регионе. Здесь в ходе разрешения сирийского кризиса Россия будет временами выступать партнером, временами соперником и, что самое важное, налаживать прочное равновесие между основными региональными державами. В то же время несмотря на мрачные предупреждения о надвигающемся геополитическом противостоянии, Арктика может по-прежнему быть зоной сотрудничества в области охраны хрупкой экосистемы и использования богатых коммерческих возможностей.
По межгосударственным вопросам, как то нераспространение ядерного оружия, международный терроризм, энергетическая безопасность, изменения климата и пандемии, существует большой потенциал для сотрудничества, при условии что мы не будем преувеличивать границы общности наших интересов. Как показывает недавний опыт в Сирии, Соединенные Штаты и Россия понимают угрозу терроризма по-разному, предлагают различные способы борьбы с ним и по-разному располагают ее в шкале своих национальных приоритетов. По всем прочим транснациональным вопросам мы сталкиваемся с аналогичными расхождениями в интерпретации, ответных мерах и приоритетах.
Одной из главных задач будет выработка согласованной политики на основе различных подходов к России по отдельным вопросам. Как нам структурировать санкции по Украине, чтобы не подтолкнуть ослабленную Россию в объятия Китая в Восточной и Центральной Азии? Каким образом мы можем сотрудничать с Россией на Ближнем Востоке, не ставя под угрозу наши интересы в регионе и помогая ослабить напряженность в Европе? Как бы мы ни стремились разложить эти вопросы по полочкам, нам это не удается, поскольку для русских все связано, а доверие не делимо, кроме того огромное неравенство во власти соблазняет россиян на поиски асимметричных и неординарных ответов на вызовы, которые, по их мнению, мы им бросаем. В этих условиях политика в отношении России должна находиться под контролем высшего должностного лица, приближенного к президенту, способного сломить бюрократические препоны и интегрировать различные политические компоненты в единое целое.
Следующей администрации придется потрудиться над созданием политического курса, который должен порвать с национальной стратегией, существовавшей после холодной войны, и обрести новые формы. Эффективная политика потребует сложных компромиссов по целому ряду вопросов во все более изменчивом глобальном контексте. Нам предстоит сделать трудный выбор. Но разработка и осуществление столь гибкой политики нам вполне по плечу. Кроме того, это единственный путь к политике в отношении России, которая будет надежно продвигать интересы Америки в настоящем и в будущем.
Томас Грэм, управляющий директор Kissinger Associates, был старшим директором по России в Совете национальной безопасности с 2004 по 2007 год.
