Nasz Dziennik: Какова цель начавшихся военных учений «Анаконда-16»?
Ромуальд Шереметьев (Romuald Szeremietiew): Мне кажется, эту цель сформулировали очень четко, и мы давно ее знаем: Североатлантический альянс должен продемонстрировать свою готовность на фоне повышенной активности Российской Федерации в военной сфере и на маневрах. Цель учений — проворить готовность НАТО защищать себя. Кроме этого Альянс отчетливо показывает, что он не забывает о присутствии на восточном фланге. Характер этих учений вызывает тем больший интерес, что раньше они проводились с довольно ограниченным контингентом, а сейчас их масштаб значительно увеличился. У нас появится не только много техники и солдат, маневры пройдут на довольно большой площади. В такой ситуации, по понятным причинам, «Анаконда-16» не может не вызывать интереса и у российской стороны.
— Это, как вы говорите, самые большие учения такого рода на польской территории после 1989 года. И, нужно признать, цифры выглядят впечатляюще: 31 000 военных из 24 стран НАТО и стран-партнеров (из них 12 000 поляков), около 3 000 единиц техники, 105 самолетов и вертолетов, 12 военных кораблей…
— Я бы сказал, что это выглядит достойно, потому что впечатляющими можно было назвать учения российской стороны, в которых принимали участие 130 000 военных. Так или иначе, «Анаконда», определенно, вызывает у Москвы уважение.
— Какие основные сложности связаны с организацией таких учений?
— Главное — объединить в одно функционирующее целое множество разнообразных элементов. Армия — это всегда сложная структура, и координирование ее отдельных частей представляет большую трудность, но в этих учениях принимают участие военные разных армий, что создает дополнительные проблемы. Впрочем, когда речь идет о союзе государств, всегда появляется вопрос совместимости отдельных военных структур, согласования действия солдат и командования так, чтобы они дополняли друг друга, взаимодействовали, могли эффективно действовать. Это, конечно, касается логистики, например, доставки боеприпасов, процедур, связанных с командованием отдельными войсками, и многих других вопросов. На фоне современных проблем, а, точнее, гибридной войны, учения нужны также для координирования действия армии с невоенными структурами. Учитывая все это, можно сказать, что такого рода учения — это самый большой вызов за последнее время, и командующие будут делать акцент в первую очередь на вышеперечисленных аспектах.
— Раз речь идет о взаимодействии, сможет ли НАТО показать такого рода учениями, что оно едино и может выступать гарантом безопасности?
— Конечно, одной демонстрации мало. Известно, что решения об использовании военных структур, по крайней мере в европейских странах, принимают не командующие отдельных подразделений, участвующих в учениях, а политическое руководство, которое решает также, как использовать тот или иной военный элемент. Учения направлены на повышение безопасности страны, но здесь в меньшей степени идет речь о том, как будут тренироваться военные, а в большей, как те, кто принимают решения о выводе солдат на поле боя в случае (не дай бог) реальной угрозы, смогут взаимодействовать друг с другом. Эти совместные учения должны дать ответ, как будет выглядеть взаимодействие на этом уровне.
— Россия, разумеется, демонстрирует свое раздражение по поводу сообщений о маневрах, проходящих на территории, которую ей хотелось бы контролировать. Это отражается в российской пропаганде, которую, в том числе в нашей стране, распространяют сторонники этой страны. Пропагандисты уверяют, что проводить такие учения, значит, дразнить льва, что на нас посыплются удары или, что США уже планируют войну с Россией, а мы якобы будем в ней участвовать. Кстати, я не знаю, как Польша могла бы напасть на Россию. Впрочем, я не думаю, что у кого-то в НАТО есть такие планы, а уж тем более у нас. Так или иначе, учения вызывают у Москвы раздражение.
— Вызывают, но оправданно ли оно?
— Учения «Анаконда-16», во-первых, имеют отчетливо оборонительный характер, а во-вторых, проходят на территории Польши. Конечно, они разворачиваются вблизи от границы с Россией и поддерживающей ее Белоруссией, но недавно россияне сами проводили учения в граничащем с Польшей или шире — с территорией НАТО районе. Тогда российская сторона заявляла, что нам нечего бояться, ведь это учения оборонного плана, которые никому не угрожают. Кроме того четко звучала идея, что Россия имеет право проводить такие мероприятия на своей территории. Если сопоставить оба факта, выходит, что она имеет такое право, а мы уже нет. Это очень любопытно в контексте позиции России, считающей, что ей угрожают оборонные системы НАТО. Одновременно когда такие системы появляются с российской стороны, мы слышим, что они служат лишь обороне. Стоит вспомнить, что, например, в Калининградской области Москва разместила свои комплексы С-400, дальность действия которых составляет 400 км. Значит, они могут сбивать воздушные цели в польском воздушном пространстве, но почему-то еще никто с нашей стороны не высказывал по этому поводу претензий. Мы согласились, что это система противовоздушной обороны. С другой стороны, у нас тоже нет намерений бомбардировать Калининградскую область, так что у России нет повода сбивать наши самолеты. Хотя с этим может быть по-разному.
— Своими действиями Россия демонстрирует свою силу, она ведет себя очень провокационно, тогда как НАТО действует довольно сдержанно…
— Это связано с разным пониманием обеими сторонами своей безопасности. Я пытался анализировать позицию Москвы, чтобы ее понять, и пришел к выводу, что Россия, сформировавшая свою территорию путем завоеваний и обладающая благодаря этому огромными землями, постоянно испытывает страх, что кто-то решит отрезать от нее кусок. Давление, которое возникло, например, при попытках Грузии и Украины вступить в НАТО, воспринимают в России как прямую угрозу безопасности. В такой ситуации россияне, подкрепляя свою уверенность, что никто не сможет забрать принадлежащее им, стараются создать буфер безопасности вокруг своих границ, чтобы дополнительно обезопасить свою территорию. Поэтому они стремятся иметь «ближнее зарубежье». Но это для них не только Украина, Белоруссия и страны Балтии: при других раскладах появляются сценарии, что в эту сферу должна входить также Польша и страны бывшей Организации Варшавского договора. Чтобы увидеть, как выглядела эта историческая буферная зона России, достаточно взглянуть на старые карты вышеупомянутой ОВД, сделанные незадолго до ее роспуска. У нас был СССР и целая группа государств-сателлитов, которые составляли буферную зону. Здесь получается такая квадратура круга: государства, которые находятся в российском «ближнем зарубежье» (в зоне, которую Россия считает своей и хочет контролировать ради собственной безопасности), не хотят подчиняться Москве. С одной стороны, они не хотят позволить России подчинить себя, а с другой, значительно уступая ей в военном плане, стремятся обеспечить себе гарантии безопасности. Такие гарантии, несомненно, дает членство в Североатлантическом альянсе. НАТО, пытаясь стабилизировать ситуацию в мире, не говорит тяготеющим к нему государствам «нет», а Россия воспринимает это как направленную против нее агрессию. В Москве на первое место выходит аргумент, что НАТО своими базами заходит в ее сферы влияния. И так по кругу.
— Как можно убедить Россию, что НАТО — не агрессор?
— В этом вся проблема. Убедить Путина, что никто не хочет захватывать принадлежащую России территорию, невозможно. Точно так же не существует способа, как убедить окружающие Россию страны, что они могут защитить свой суверенитет, не связывая себя с Западом, не вступая в НАТО. Это не сулит ничего хорошего на будущее. Мы видим, что, к сожалению, конфликт между Россией и странами, входящими в Североатлантический альянс, будет обостряться.
— Благодарю за беседу.
