Историки и футурологи — те, кто изучает прошлое и будущее человечества — утверждают, что первые 15 лет века способны задать основные тренды, которые определят развитие мира на все столетие. Для примера можно вспомнить начало XX века — именно в первые его годы в той или иной степени в мир вошли автомобили, самолеты, телефоны, кинематограф. То есть то, что потом стало символом научно-технического развития прошлого столетия. Проанализировав первые 15 лет нынешнего века, футурологи тоже делают определенные предсказания о том, с чем столкнется человечество в последующие десятилетия нынешнего столетия. В связи с этим возникает вопрос, который не может оставить равнодушным и живущих в Азербайджане. А именно: насколько мы все готовы к тем вызовам, таящимся в будущем и которые уже сегодня беспокоят каждого из нас?
Гаджеты… Куда от них деться?
В начале XXI века роль автомобилей и самолетов играют гаджеты, связанные со связью и интернетом. Буквально на наших глазах все эти планшеты, смартфоны, айфоны и айпады меняют окружающее пространство. Врываются в отношения каждой семьи. В частности, принципиально меняются такие важные сферы развития человечества, как образование и рынок труда.
Футурологи уверены, что очередная технологическая революция, предпосылки которой уже наблюдаются в активной интернетизации и роботизации жизненных процессов, приведет к высвобождению людей из сферы традиционно понимаемой реальной экономики — промышленности, транспорта, сельского хозяйства.
Зато будет быстро расширяться сектор занятости по удовлетворению социальных потребностей тех слоев населения, которых пока принято считать незащищенными. При этом велика вероятность достаточно скорого перехода ко всеобщему непрерывному образованию; бурный рост занятости в сфере любительской культуры (предоставление услуг по занятию живописью, музыкой, физической культурой, самыми разнообразными хобби); скачок в области налаживания коммуникаций между людьми по любым поводам. Наконец, изменится понятие «рабочее время»: уже сейчас во многих сферах наметился переход от фиксированного 7–8-часового присутствия на рабочем месте к гибкой, во многих случаях дистанционной занятости без жестких нормативов времени труда и отдыха.
На работу после 70!
Быстрое развитие технологий персонифицированного online-контроля за состоянием здоровья позволит в обозримой перспективе довести среднюю ожидаемую продолжительность жизни до 90 и более лет. Это приведет, в частности, к массовой занятости людей в возрасте 70 лет и старше.
То, что сегодня кажется почти научной фантастикой, завтра может оказаться обыденной реальностью. Общество вполне может достичь такого уровня развития, что сможет платить некий «минимально гарантированный доход» каждому своему члену просто по факту рождения.
Собственно, здесь даже не надо далеко заглядывать «за горизонт». В ряде развитых стран (Швейцария, Финляндия) уже идет практическая подготовка к введению «минимально гарантированного дохода» всем жителям страны, независимо от их занятости и социального положения. Единственная дифференциация предусмотрена для взрослых и детей. В городе Утрехте (Нидерланды) такой эксперимент начался с 1 января 2016 года. При этом должна быть ликвидирована система социальных льгот. За государством останутся те расходы на образование и здравоохранение, объем и форма предоставления которых будет определяться через механизмы общественного договора.
Энергетический век кончается. И не только для одной России
Традиционное представление о том, что на запасах полезных ископаемых можно жить вечно, остались в прошлом. Страны, которые еще недавно полагали неисчислимыми свои ресурсы в области нефти и газа, сегодня тщательно подсчитывают оставшиеся запасы. Как оказалось, при текущем уровне добычи разведанных запасов, нефти в России хватит менее чем на 30 лет.
При этом доля трудноизвлекаемых (и следовательно, малорентабельных для добычи) запасов в общем балансе постоянно увеличивается и уже превышает 60%. Таким образом, российский нефтяной век оказался удручающе коротким.
Азербайджанскую нефть также дешевой не назовешь. Вот и думайте. С подобными проблемами сталкиваются и другие нефтедобывающие страны — во многих из них гарантированных запасов хватит еще буквально на пару-тройку десятков лет.
А что дальше? Постепенный переход на ветровую, солнечную и подобного типа электроэнергетику — это уже не прихоть «зеленых», а устойчивая политика очень многих государств (например, Германии, Скандинавских стран). Культурным кодом становится энергосбережение в быту. В ряде стран уже приняты решения о том, что все новые здания (по крайней мере, офисные) должны самообеспечиваться энергией, в частности, при помощи солнечных батарей.
В Швеции и ряде других стран через несколько лет будет запрещена продажа автомобилей с бензиновыми двигателями. Их заменят электромобили и другие подобные механизмы. И люди быстро обучаются пользованию подобными новинками. Можно привести в качестве примера car-sharing (кстати, не так давно появившийся и в Москве). Вместо владения личным автомобилем можно пользоваться разъездными экономными автомобилями, заходя в Интернет и бронируя его на определенное время и в определенном месте. И как результат, снижается потребность в извлечении и использовании невозобновляемых природных ресурсов (металла, нефти, газа). Такое изменение в поведении отдельных людей и целых сообществ в корне меняет структуру экономики и занятости.
Вместе или порознь?
В то же время, высвобождение людей из сферы физического выживания и индустриального малоквалифицированного труда обостряет проблему личностной и общественной идентичности. Еще недавно казалось, что в общественном устройстве однозначно побеждает глобализация.
Примеры тому можно множить и множить: интеграционные процессы в торговле и экономике, распространение интернета, развитие транспорта, транспарентность границ, общие стандарты устройства повседневной жизни — все это никуда из современной жизни не делось. Но с другой стороны, оказалось, что люди хотят сохранить семейные, этнические, региональные корни.
Хороший пример поиска такого баланса — Япония. В ряде западных стран такой баланс все еще ищется (Великобритания, Испания, Канада, Бельгия, Италия). Отсюда — попытки сепаратизма, скептицизм по отношению к евроинтеграции. Отдельная тема общественного развития — миграция.
Последние события в Европе показали, что мультикультурализм вовсе не является всепобеждающей тенденцией. Уже понятно, что развитым странам нужно переходить к интенсивным программам интеграции мигрантов (особенно с неевропейской идентичностью) в жизнь принимающей стороны.
Рецидивы ксенофобии, которой грешат европейцы, настораживают. Резолюция Бундестага о признания армянского геноцида обнажила тщательно скрываемые фобии не только власти, но и значительных групп населения к лицам восточной ментальности. Есть основания думать, что возросло неприятие турок, подогреваемое официальным Ереваном и всем армянством. А ведь в Германии число постоянно проживающих турок достигает трех миллионов.
Что ждет индийцев в Великобритании, арабов во Франции, бывших homo sovieticus кочующих по Европе в поисках лучшей доли?
Постсоветская альтернатива: с Россией или без?
Право же, не беремся из Москвы рассуждать о том, как видятся все эти глобальные проблемы и вызовы из Баку. Но для России участие в подобного рода «проектировании» будущего весьма важно и престижно. Российская Федерация привыкла себя чувствовать империей, без участия которой мировые проблемы, в том числе ближайшего будущего, не решаются.
Однако сейчас в силу геополитических причин — после присоединения Крыма и военного конфликта на Украине — Россия оказалась в международной изоляции. Одновременно болезненный удар по российским интересам нанес долгоиграющий экономический кризис. Москва оказалась практически в международной изоляции в силу действия антироссийских санкций. Кремлю пришлось забыть об участии в «большой восьмерке». Мало того, считающиеся самыми верными союзниками России Армения, Казахстан, Беларусь и Кыргызстан, несмотря на участие в Евразийском экономическом союзе, оставляют для себя широкие возможности для смены своей геополитической ориентации.
Таким образом, у России сегодня с точки зрения внешней политики крайне сложное положение: серьезно ослабев экономически (и эта тенденция будет сохраняться, по крайней мере, в среднесрочной перспективе), отставая технологически, выдвигая претензии на некий «особый путь», она фактически оказалась внесистемным игроком с очень ограниченными возможностями.
Ссылки на обладание мощным ядерным потенциалом лишь подчеркивают слабость нынешнего геополитического положения России — в XXI веке уже как-то не принято размахивать «атомной дубиной». Но очевидно и то, что Запад не может построить сбалансированную систему международных отношений без участия России — хотя бы из-за размеров страны, ее необъятных ресурсов и упомянутого ядерного потенциала. Поэтому не будем заканчивать наши футурологические заметки на пессимистической ноте. Обе стороны — Запад и Россия — обречены рано или поздно начать диалог и пойти на взаимные уступки. Хотелось бы пораньше!
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Традиционное представление о том, что на запасах полезных ископаемых можно жить вечно, остались в прошлом. Страны, которые еще недавно полагали неисчислимыми свои ресурсы в области нефти и газа, сегодня тщательно подсчитывают оставшиеся запасы. Как оказалось, при текущем уровне добычи разведанных запасов, нефти в России хватит менее чем на 30 лет.
