Вечером эти чувства снова возвращаются. Женщина стоит перед «Hampton Inn» в центре Орландо. Отель стал чем-то вроде спонтанного места сбора родственников, они скорбят здесь и надеются получить какие-либо известия о пропавших. Женщина плачет. Ее сын пропал, и она смотрит на свой мобильный телефон так, будто сможет его там найти. Ночью он отправил ей текстовое сообщение, примерно после двух часов. «Я в клубе. Перестрелка. Я люблю тебя», — написал он. «Теперь его просто нет», — говорит мать. Потом она уходит. Главное — подальше. 12 июня останется в памяти, будто кошмарный сон. Для Орландо, для Флориды, для всей страны. Погибли 50 человек. Их хладнокровно расстрелял молодой человек, хотя они просто хотели потанцевать.
Ночной клуб «Pulse» в центре Орландо, столь популярный среди геев и лесбиянок, стал общей могилой после того, как туда вошел Омар Матин и начал стрелять из автомата. Потому что ненавидел геев? Потому что восхищался «Исламским государством» (Террористическая организация, запрещенная в РФ)? И то, и другое? Пока ничего нельзя сказать наверняка, известно только, что крупнейший массовый расстрел в истории США может изменить страну. Растут опасения, предрассудки, и следовательно — политические споры. И предвыборная борьба может стать еще менее управляемой, чем раньше.
В Вашингтоне уже давно введено чрезвычайное положение, что, конечно же, связано с Дональдом Трампом. Трамп призвал президента уйти в отставку, потому что тот якобы ничего не делает для борьбы с исламистским терроризмом. Но после таких трагедий, как в клубе Pulse, Америка делится на две части — хорошую и плохую Америку. Одна стремится отделиться ото всех, а вторая пытается оставаться вместе. Тем более, сейчас. Всего в нескольких кварталах от клуба «Pulse» собрались сотни людей, желающих помочь. Город призвал всех сдать кровь для жертв, которые сейчас находятся в больницах, и «Southpointe Center» едва справляется с желающими. Там душно, термометр показывает 35 градусов, процедура длится 20 минут, и Махмуд ждет уже три часа. «Ничего», — говорит инженер, активист мусульманского сообщества в Орландо, который привел с собой четверых своих детей: «Я хочу, я просто должен что-то сделать».
Солидарность во время кризиса. Сейчас в Орландо так думают многие. Те, кто не сдает кровь, приносит продукты для тех, кто ждет. Воду, бутерброды, печенье. Хотя бы что-нибудь. Перед «Southpointe Center» стоят не только люди, в очередь выстраиваются и машины, чтобы выгрузить продукты и напитки. Армия добровольцев координирует поставки. ЛГБТ-организации. Церкви. Музыкальная группа. Hard Rock Café отправили целый грузовик с продуктами. Компания по разработке программного обеспечения покупает пиццу. Один человек предлагает бесплатные хот-доги. Всего слишком много, но это признак того, что люди держатся вместе. В США всегда проявляют солидарность во время кризиса, и Орландо снова это доказал.
Конечно, в городе царит удручающая атмосфера. Место трагедии выглядит как зона боевых действий. Вертолеты кружат в небе. На месте работает ФБР. Криминалисты отправляют в «Pulse» роботов. Репортеры собрались перед больницей, которая находится в нескольких кварталах от отеля, и куда ранним утром были доставлены раненые. Периодически сюда приходят родственники. Повсюду в городе проходят панихиды или просто спонтанные молитвы на улице. И текут слезы. Много слез. Похоже, в Орландо чаще всего задают два вопроса. Как это могло произойти? И что случилось с 29-летним Омаром Матином, который войдет в историю как убийца? Он, похоже, долго ждал в ту ночь, прежде чем нанести удар. Квартира, в которой он жил, расположена менее чем в двух часах езды от Орландо, в Форт-Пирс, квартира 107 в жилом доме всего в миле от побережья Атлантического океана.
Самый быстрый маршрут в рай для отдыхающих Орландо — это дорога «Florida Turnpike», и от шоссе до ночного клуба остается всего несколько кварталов. Примерно в 2 часа ночи М. припарковал там свой фургон. Когда он вошел в клуб, он принес с собой пистолет и винтовку AR-15 на законных основаниях: у него была лицензия на оба вида оружия, это подтвердил шериф округа (Palm County). М. купил оружие недавно, и у него было хорошее объяснение. С сентября 2007 года он был принят на работу в охранную компанию G4S, одну из крупнейших в мире. Есть даже фотографии М. в униформе полиции Нью-Йорка, но это просто «народное творчество», на самом деле, он никогда не работал в официальных органах полиции. На других фотографиях М., одетый в черный костюм с галстуком, делает селфи, он выглядит нарядно и опрятно.
Омар Матин — настоящий американец. Его родители — выходцы из Афганистана, но он — не иммигрант, а настоящий американец. Он родился в ноябре 1986 года в Нью-Йорке и вырос во Флориде, Порт Сент-Люси, на Атлантическом побережье между Орландо и Палм-Бич. Семья ведет американский образ жизни, но, по крайней мере, отец, Мир Седдик, не забывает свою страну. Он вмешался в избирательную кампанию в Гиндукуш (Афганистан) и основал группу под названием «Дюран джирга», которая размещает на YouTube странные ТВ-шоу. В одной из передач отец М. объявил о выдвижении своей кандидатуры на президентских выборах в Кабуле.
Казалось, что его сын был мало связан с Афганистаном и жил нормальной жизнью в США. Он женился на женщине из Узбекистана, но брак был расторгнут в 2008 году. Через год он снова женился, на этот раз на молодой женщине по имени Ситора. Эти двое познакомились в интернете, после женитьбы Ситора переехала к нему в Форт-Пирс, в жилой комплекс на 17-й улице. М. не был особенно религиозным человеком, сказала его жена газете «The Washington Post». Свободное время он часто проводил в тренажерном зале. Но брак не сложился. «Он не был стабильной личностью, — говорит Ситора. — Он приходил домой и мог ударить меня, потому что не было постирано белье или по другой причине». С помощью родителей Ситора сбежала из квартиры в Форт-Пирс.
В 2011 году, после двух лет, брак закончился разводом. Стал ли Омар Матин после этого радикалом? В 2013 году ФБР впервые его заметила, «когда он высказывал коллеге замечания о якобы террористических связях», — сказал на пресс-конференции агент ФБР Рональд Хоппер. ФБР не нашли ничего компрометирующего. Год спустя, М. снова попал в поле зрения ФБР, на этот раз из-за возможных связей с американцем из Флориды, который присоединился к ИГ и взорвал себя в Сирии. По данным ФБР, связь между М. и смертником была «минимальной», тогда М. «не представлял никакой опасности».
«Это трудно, я едва могу продолжать»
ФБР совершило роковую ошибку? Агенты упустили след «Исламского государства»? Его отец рассказывает другую историю. Несколько месяцев назад Омар Мартин увидел на улице гей-пару в Майами, они целовались и обнимались. Тогда его сын очень разозлился, его было очень сложно успокоить. Отец считает, что сын был гомофобом, а не религиозным фанатиком. Семья была «глубоко шокирована».
Вполне возможно, что М. становился радикалом незаметно для окружающих, одинокий волк, взбунтовавшийся под пальмами Флориды, пока не нанес удар в духе Абу Бакр аль-Багдади. М. позвонил в полицию из клуба и заявил, что принес присягу «Исламскому государству». Но вполне возможно, что он использовал название «ИГ», чтобы привлечь максимальное внимание к кровопролитию. Существует еще очень много вопросов. Возможно, больше станет известно после детального анализа компьютеров, изъятых следователями из квартиры М. и его родителей. Это требует времени.
Перед «Hampton Inn» стоит Анхель Торрес. Священнослужитель весь день заботился о людях, которые потеряли своих друзей или родственников в Pulse. Он разговаривал, слушал, помогал. После этого долгого дня, ему самому, похоже, необходим священник. «Это трудно, я едва могу продолжать, — говорит он. — Но сейчас важно достучаться до сердец людей. Чтобы они не закрывались эмоционально». Его голос дрожит. Он просто идет по улице. Главное — подальше.
