Российский экономист Владислав Иноземцев рассказал, как у Путина манипулируют данными в надежде доказать, что санкции против РФ вредны для ЕС.

В пятницу, 17 июня, Совет Европейского Союза продлил на год санкции против России за аннексию Крыма. Аналогичное решение о продлении ограничительных мер в отношении РФ за агрессию на Донбассе ожидается на следующей неделе. В первой части интервью «Апострофу» известный российский экономист, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев рассказал, какие аргументы использует Кремль, чтобы склонить европейцев к смягчению санкционного режима, и почему России ничего в этом отношении не светит.

«Апостроф»: В февральском интервью «Апострофу» вы говорили, что, по вашему мнению, санкции против России не снимут еще по крайней мере 5-6 лет. Но сейчас мы видим, что Сенат Франции призвал смягчить санкционную политику, а еще 12 евродепутатов из разных стран поддержали отмену персональных санкций в отношении глав ФСБ и Совбеза РФ. Означает ли это, что отношение ЕС к России все-таки смягчилось, или речь по-прежнему идет о маргинальных группах в европейской политике?

Владислав Иноземцев: Я думаю, в первую очередь речь идет о том, что Кремль активизирует попытки что-то изменить, так как несколько месяцев назад для него возникали достаточно обнадеживающие ощущения. Видимо на них возлагали определенные надежды, которые сейчас российский МИД и «центр поддержки народных групп влияния» стремятся выполнить. То есть, здесь речь идет скорее о том, что брошены дополнительные средства на этот процесс. Создается активная иллюзия того, что некоторые люди в ЕС выступают против санкций. Но, как мне кажется, все равно это вещь не слишком системная. Одно дело — покрасоваться в кампании Путина, как было с Ренци (премьер-министр Италии Маттео Ренци, — прим. ред.), а другое дело — проголосовать на Европейском совете против продления санкций в отношении Российской Федерации.

Поэтому та часть людей, которая выступает за подобные резолюции во Французском сенате — это всего лишь «группа товарищей», которая давно куплена с потрохами, и уже много лет замечена в постоянном общении с Москвой, потому что, скорее всего, имеет какие-то свои личные интересы. Я не буду утверждать, что это исключительно корыстные интересы, но совершенно очевидно, что там заложен какой-то личный мотив.

В Кремле надеются, может быть не на этот случай, который будет 21 июня (по сообщениям ряда СМИ в этот день ЕС будет принимать решение о продлении санкций против РФ, — прим. ред.), но, по крайней мере, на конец года. Уж слишком часто об этом стали говорить в последнее время. Соответственно, если не сейчас будет такая радикальная попытка со стороны РФ «дать бой», значит позже. Но сейчас точно ничего (отмены санкций, — прим. ред.) не произойдет, и ничего у них не получится. Потому что, объективно говоря, ничего не изменилось из того, что действительно нынешнюю политику ЕС могло смягчить. Насилие ведь на востоке Украины продолжается, и ситуация в зоне АТО по-прежнему не утихает.

— Могли ли повлиять на отношение Запада к России частичный вывод войск из Сирии или, например, освобождение Савченко?

— Да, это, конечно же, будет отмечаться. Но, в любом случае, Минские соглашения предполагали масштабные операции по обмену и освобождению всех военнопленных. Кроме того, ведь Савченко никто в Москве военнопленной не признавал. Все ее считали «преступницей», осужденной российским судом. Поэтому выдать эти несколько случаев помилования и размена за выполнение Минских соглашений, по-моему, совершенно не реалистично.

— Какие тогда аргументы, по вашему мнению, Кремль будет пытаться использовать, чтобы убедить Европейский союз отменить санкции?

— По-сути, у Кремля есть только один аргумент. Он постоянно рассказывает о том, что санкции приводят к потерям в самом Европейском союзе из-за снижения экономического взаимодействия с РФ. И да, действительно, Европейский союз теряет очень много от накопившегося товарооборота с Москвой. Товарооборот за последние два года рухнул почти в два раза. Поэтому, конечно же, многие европейские компании, которые были ориентированы на российский рынок и активно с ним сотрудничали, теперь в убытке или недополучают прибыль.

Но проблема заключается в том, что Москва очень умело выдает факт общего сокращения торговли за следствие санкций. В то же время, если разобраться, они почти никак не влияют на товарооборот. Нет ведь никаких санкций ни против производителей автомобилей, ни против итальянских производителей одежды, или еще кого-то в этом же роде. Санкции есть только против поставщиков продовольствия в Россию: алкогольные напитки, спагетти, пасты, макароны… А все остальные не могут экспортировать в Россию не потому, что им запрещают, а просто потому, что в России предприятия стали меньше покупать новое оборудование, граждане стали меньше покупать дорогих товаров и так далее. Поэтому, если сейчас санкции отменить, то совершенно не факт, что резко увеличится объем товарооборота с Россией, и европейские компании снова будут продавать в Россию столько, сколько продавали. Это абсолютная иллюзия. Кремль активно пропагандирует, что так оно и будет, и считает все сокращение торговли, это последствия санкций. Но на самом деле это очень смешно слышать.

— А как бы вы все-таки оценили реальное влияние санкционной политики Запада в отношении России за два последних года?

— Я недавно готовил материал для одной австрийской газеты, и достаточно серьезно исследовал эту тему по Австрии. Получается, что сокращение экспорта в Россию за счет австрийских санкций, чуть-чуть по оборудованию и в основном по продовольствию, — это примерно 160 миллионов евро в год, при том, что ВВП Австрии, по-моему, где-то в пределах 150 миллиардов. То есть, получается, что это меньше 0,1%. Это, в общем-то, и есть цена этого вопроса. Более того, я еще раз повторю, это не сокращение экспорта, это скажем так, тот экспорт товара, который не был продан в России в течение года. Но в то же время, и сельскохозяйственный экспорт Австрии и экспорт в целом за эти два года выросли. То же самое касается и Германии, и Франции, и всего Европейского союза в целом. В данном случае люди прекрасно переориентировали свои товары на другие рынки и, убытки, грубо говоря близки к нулю. Это одна из самых крупных на сегодняшний день спекуляций на стыке того, насколько от санкций пострадали европейские компании.

Москва очень активно ведет работу в этом направлении. Естественно, можно говорить о том, что есть пострадавшие. Это в первую очередь Балтийские страны, Польша, то есть те государства, которые действительно ориентировали значительную часть своей сельхозпродукции на Россию. Может быть еще Словакия, Румыния, Болгария. Но говорить о том, что есть какие-то проблемы, допустим, у немцев, я бы не сказал. Опять же, понимаете, вторым моментом было то, что европейцы запретили поставлять в Россию продукцию иного значения товары и оборудование для разведки нефти и газа на шельфе в Арктике. Вспомните историю Штокмана, большого месторождения, которое в России хотели разрабатывать в Северном море… Но даже в те времена проект не был запущен, потому что цена газа там стояла приблизительно 400 долларов за 1 тысячу кубометров. Сейчас цены на газ упали, и никто даже в страшном сне не собирается инвестировать в акции. Даже в Москве, потому что это — просто убыток. Поэтому оттого, что европейцы не поставляют это оборудование, россиянам ни холодно, ни жарко. Его бы все равно не купили нефтекомпании с санкциями или без, потому что оно им просто не нужно. Потому инвестировать на таком рынке никто не будет. Так что эффект санкций, наложенный на эту серьезную коррекцию на рынке цены на нефть, и на российских лиц — он, по сути, практически нулевой.

— Если в экономическом плане эффект санкций, практически, нулевой, можно ли говорить о каких-либо других потерях, репутационных, например?

— Что значит репутационных? Для России есть одна проблема — это вопрос закрытости финансовых рынков. Понимаете, финансы — это такая вещь, когда, если вы не можете дать одному заемщику, то у вас сразу есть очередь из других. Поэтому, если какой-то европейский банк не может прокредитовать Газпром, он может купить какой-то банк в Бразилии, и, в общем-то, проблем не будет. Поэтому мне кажется, что здесь тоже довольно-таки примитивное рассуждение. Европейские банки в принципе еще более легко обошли или преодолели санкционные проблемы, чем Европейские компании, которые вынуждены были продавать продукцию в другие страны. Это болезненно, конечно же, но совершенно не критично.

Проблема в финансовой сфере заключается в том, что все крупные мировые банки обязательно имеют либо отделение в США, либо оперируют через доллар. А, значит, так или иначе, касаются американского рынка. Основные финансовые санкции против России введены Соединенными Штатами. Даже если Европа решит их отменить, американские санкции останутся в силе. Если, допустим, какой-то Французский банк дает кредиты российской компании, которая находится под американскими санкциями, то он попадает под гигантский штраф в Америке и вообще под закрытие бизнеса там. Ни один российский кредит не стоит банковского бизнеса в Америке. Поэтому, даже если европейцы и отменят свои санкции, то Москве от этого совсем не полегчает.

— Изначально санкции Западом вводились из-за агрессии России на востоке Украины и в Крыму. Но ситуация от этого, как мы уже видим, не особо изменилась. Как в таком случае заставить Кремль все-таки уйти с Донбасса?