Верховный кассационный суд Италии постановил, что кража колбасы и куска сыра, которую в 2011 году совершил бездомный, не расценивается как уголовное преступление, так как мужчина испытывал тяжелую продовольственную нужду. (The Guardian, 3 мая)
В 1894 году Анатоль Франс в романе «Красная лилия» упомянул, что законы в своем величественном равенстве запрещают спать под мостами, попрошайничать на улицах и красть хлеб как богатым, так и бедным. В приговоре от 2 мая кассационный суд Италии все-таки демонстрирует, что Фемиде необязательно быть слепой. В деле о краже двух кусков сыра и одной упаковки сосисок (общая стоимость — 4 евро) суд постановил, что данное деяние не носит преступный характер, так как подсудимый действовал из нужды в связи с неотложной и жизненно важной потребностью в пище.
Также и статья 32 Уголовного закона Латвии не предусматривает уголовную ответственность, если речь идет о крайней необходимости, т.е. если лицо совершает деяние, чтобы предотвратить опасность, которая угрожает государственным или общественным интересам, правам данного лица или других лиц, а также данному лицу или другим лицам, если соответствующую опасность в конкретных обстоятельствах было невозможно предотвратить другими средствами, и если причиненный вред меньше, чем предотвращенный. Похожая норма содержится и в Кодексе административных правонарушений Латвии. На практике эта статья не применяется широко (возможно, наиболее интересные дела прекращаются еще до суда), но она существует.
Например, в одном деле суд признал, что нельзя призвать к административной ответственности человека, который оставил свой автомобиль в запрещенном месте, чтобы помочь матери, у которой случился сердечный приступ. Однако в другом деле суд признал, что подсудимый имел возможность вызвать скорую помощь или попросить соседей доставить больного в медучреждение, поэтому он не мог садиться за руль в состоянии опьянения. Как видно, крайнюю необходимость довольно трудно определить абстрактно. Она зависит от обстоятельств дела. Она должна существовать объективно, это «потребность», а не «слабость» или «страсть». Если преступление совершено из корыстных побуждений или под влиянием алкоголя или наркотиков, это не только не исключает, но и отягчает ответственность.
В гражданском праве также есть институт, который позволяет суду избежать несправедливого результата, к которому может привести формальное применение закона. Статья 1 Гражданского закона предусматривает, что права реализуются и обязанности исполняются добросовестно. Именно на этом основан принцип справедливости. Например, у кредитора может быть право продать заложенную машину в связи с задержкой платежа. Но если должник с задержкой в несколько дней хочет вернуть долг и получить еще не проданный автомобиль обратно, а кредитор отказывается его принять и затем продает имущество, то это недобросовестный поступок.
Со временем понимание справедливости меняется. Явления, которые ранее и общество, и закон считали естественными, становятся неприемлемыми, и наоборот. Например, в 1971 году Верховный суд США признал, что отказ регистрировать однополые браки соответствует Конституции США, но в 2015 году пересмотрел свой подход, хотя текст Конституции остался неизменным. Другой пример: в 1990-го годы интернет считался практически услугой класса люкс, а сейчас суды все чаще готовы признать, что возможность иметь доступ к интернету является средством реализации прав человека и даже правом человека как таковым. В январе этого года Европейский суд по правам человека признал, что Эстония нарушила право на получение информации, лишив заключенного доступа к нескольким сайтам.
Что является двигателем этой эволюции? Большую роль играют изменения в обществе. Суд не может от них изолироваться и игнорировать изменившиеся представления о допустимом и недопустимом. Однако во многих случаях суд действует еще до того, как общество готово закрепить какое-либо положение в тексте закона. Тут на помощь приходят различные правовые концепции, прежде всего — человеческое достоинство.
Как известно, статья 1 Всеобщей декларации прав человека гласит, что все люди рождаются свободными и равными в достоинстве и правах. Упоминание достоинства тут в большой степени связано с влиянием социального учения католической церкви — например, в создании декларации активно участвовал Жак Маритен. Ссылка на человеческое достоинство включена во многие документы по правам человека. Также статья 95 Конституции предусматривает, что государство защищает честь и достоинство человека. Это не только декларативная ссылка, она помогает рассматривать конкретные дела и объяснять, почему практика, которая ранее считалась нормальной, больше неприемлема. Например, один человек обратился в Комитет ООН по правам человека с жалобой на то, что запрет Франции в отношении «метания карликов» нарушает его права. Речь идет о своеобразных представлениях, где руками бросают людей маленького роста, пытаясь добросить их как можно дальше. Комитет постановил, что запрет имел легитимную цель — защитить достоинство человека.
Человеческое достоинство также является одним из краеугольных камней Европейского Союза. Статья 1 Хартии об основных правах ЕС гласит, что человеческое достоинство неприкосновенно, его следует принимать во внимание и защищать. И здесь человеческое достоинство важно настолько, что ему полагается преимущество даже в сравнении с весьма значимыми экономическими интересами. Одна компания в Германии на основе британской франшизы открыла «лазеродром», где люди играли в войну, используя лазерные аппараты, напоминающие пистолеты. Полиция эту игру запретила, и суд поддержал запрет, указав, что человеческое достоинство — это конституционный принцип, который может задеть легкомысленное отношение к фундаментальному праву любого человека быть признанным и уважаемым, и такое отношение может возникнуть или укрепиться, если в игре происходят фиктивные акты насилия.
Однако запрет затрагивал свободу предоставления услуг и свободный оборот товаров в ЕС, так как пострадали также интересы британской компании. И все же Суд Европейского Сообщества признал, что право ЕС не запрещает на основании угрозы человеческому достоинству запрещать хозяйственную деятельность, в которой в коммерческих целях используется игра, симулирующая убийство людей.
Как и крайняя необходимость, понятие человеческого достоинства трудно определимо и понимается очень по-разному. Об этом свидетельствует тот факт, что на человеческое достоинство ссылаются сторонники разных мнений в дискуссиях об абортах и эвтаназии. Однако в руках суда данная концепция — несомненно, очень хороший инструмент, который можно применять, если ясно, что старый порядок более несовместим с современным представлением о человеке. Возможно, во времена Анатоля Франса общественные представления о добре и зле позволяли сурово наказывать голодного за кражу сыра и сосисок, но современное понимание должно быть другим. Так и с другими вопросами — на человеческое достоинство ссылается и Конвенция о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (Стамбульская конвенция), подписание которой вызвало в Латвии бурные дискуссии. Действительно, сейчас человеческое достоинство не допускает такие вещи, которые совсем недавно казались сами собой разумеющимися — например, попытки воспитывать жену кулаками или сексуальные домогательства на рабочем месте.
