Большая война — большая глупость. Малая война — не меньшая глупость. Но я и пальцем не пошевелю против Истории, какой бы кровавой она ни была, я — ее случайный ребенок. Не будь 22 июня 1941 года, это писал бы кто-то другой. Моих будущих родителей война случайно разбросала в разные стороны, случайно не убила, а потом так же случайно свела после своего окончания — и вот вам я. Такой же случайный, как все послевоенные дети. Надеюсь, я бы пожертвовал собой, чтобы не было четырехлетнего русско-немецкого побоища, но жертвы от меня тогда никто не потребовал: меня еще не было.
Я сужу о войне как запоздалый свидетель.
Вот вам вопрос: по этой чудовищной войне лучше судить о природе человека или нет? Несет ли война правду о всех нас или ее закрывает?
Не знаю, как вы, но я думаю, что война выворачивает наизнанку природу человека, а это значит, что по ней одно видно пронзительно ясно, а другое — нет. Война открывает и скрывает правду о человеке. Война сбивает нас с толку. Но человек, по-моему, опасное существо.
На вечный вопрос, кто хуже: Сталин или Гитлер, можно сказать, что это два кремня, которые, если чиркать один о другой, и смогли породить пожар Второй мировой. Один без другого ничего бы не поджег. Но Сталин первым превратился в руководящий кремень, и сделал все, чтобы привести Гитлера к власти, а следовательно, к войне.
Я не верю в сказки, что Сталин хотел первым напасть на Гитлера. Сталин, думаю, был уверен, что, наконец, нашелся приятель, который морально оправдает его за все: коллективизацию, террор, смерть миллионов. Гитлер был единственным человеком в Истории, равным Сталину по масштабу мирового зла. Гитлер стал временной передышкой для Сталина, но тот бездарно ошибся в сроках передышки.
Я думаю, что Гитлер мог бы победить в 1941 году, не будь он идеологическим психопатом. Россия шаталась от зверств Сталина. То, что Сталин отказался от попавших в плен своих солдат как от предателей, говорило о внутренней слабости его власти (кстати, эта традиция отказа существует и поныне, хотя в меньших масштабах). Россия могла быть довольно легкой добычей. Достаточно было дать ей, условно говоря, сносный режим с элементами национальной государственности. Но Гитлер мерил славян в расистских измерениях и погиб от этой расистской дури.
Сталин же покрыл кровью славян весь путь войны, и именно эта кровь стала истинным знаменем чудо-победы.
Нацисты в ходе войны ничего хорошего не могли принести России, только беды. И «сталинские соколы» мало хорошего принесли после войны в завоеванную Европу: свою систему, колхозы Польше и ГДР, террор и пытки, расстрелы неугодных.
Каждый волен видеть 22 июня 1941 года — день нападения нацистской Германии на Советский Союз — по-своему. Я отношу эту дату к одному из высочайших проявлений человеческой глупости. Гитлер и Сталин состязались в строительстве бредовых утопий. Их столкновение было предопределено. Но эти утопии сами по себе свидетельствуют о бредовой составляющей человеческой натуры.
Германия (долгое время Западная, теперь вся) покаялась за весь этот ужас военного вероломства. И на моих глазах в течение лет Россия прощала и простила ее. В детстве мы еще играли в войну, и немцы были аналогом ада. Потом немцы из ФРГ стали аналогом экономических побед, и мои повзрослевшие ровесники бегали под гостиницы клянчить у них сигареты и жвачку. Сегодня немцы и русские относятся друг к другу лучше, чем можно было бы ожидать. Для немцев, несмотря на Украину, Россия — слабоватый, но органичный противовес единственной супердержаве — Америке. Для русских Германия — наиболее понятная в Европе (да и вообще) модель гуманного социального общества, которая для России выглядит недостижимым идеалом.
С человеческой точки зрения, война, начавшаяся 22 июня, сегодня — большая, но зажившая рана, общие слезы.
Тем не менее случилось новое историческое ЧП. Взаимные обвинения России и Запада по поводу событий на Майдане, Крыма и Восточной Украины приблизили к нам 22 июня на слишком короткое расстояние. Зажившую рану бередит, объявляя ее вновь открывшейся язвой, политическая эксплуатация былой войны в России. Она направлена на мобилизацию населения страны во имя пожизненного сохранения параметров нынешней российской власти с мессианской утопией «Русского мира» и лозунгами типа «можем повторить!» Это, мягко говоря, не лучший способ сохранить взаимное российско-немецкое доверие, не говоря уже о реальной симпатии.
