В недавней статье по внешней политике Израиля Роберт Данин (Robert Danin) отмечает, что у израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху и российского президента Владимира Путина «отношения друг с другом явно лучше, чем у каждого из них с президентом США Бараком Обамой». Российско-израильские отношения в последние годы, действительно, были ровными и теплыми на уровне высшего руководства, а также в более общем плане. Радушие в верхах, как правило, объясняется личностью и склонностями отдельных лидеров. Это, конечно же, так, учитывая многие критические комментарии, звучащие в США в связи с тем, как президент Обама строит отношения США с Израилем. Но объяснить это можно лучше и полнее, если принимать во внимание прежнюю политику заинтересованных государств по отношению друг к другу, внутриполитические ожидания относительно того, какими должны быть эти внешние отношения, и то, как эти ожидания соотносятся с реальными конфликтами или общностью интересов. В конечном счете, именно эти интересы, а не качества лидеров, и определяют тон отношений и то, что мы наблюдаем во время встреч лидеров.
Американо-израильские отношения заключают в себе очень большие ожидания и надежды (особенно во внутренней политике США) на то, что отношения являются и должны быть крепкой и нерушимой дружбой. Любое ощутимое отклонение от этих ожиданий воспринимается так, будто это серьезная проблема. В результате такого оцепенения теряется из виду факт длительной, непрерывной и чрезвычайно щедрой финансовой помощи и дипломатической поддержки, которую оказывают США Израилю. К тому же упускается из виду политика правительства Нетаньяху, которая очень далека от крепкой дружбы. В рамках этой политики предпринимаются попытки сорвать внешнеполитические инициативы США (в частности, переговоры по соглашению об ограничении ядерной программы Ирана) и совершаются действия, которые прямо противоречат той цели, которую Соединенные Штаты разделяют со многими другими — достижению мирного и справедливого урегулирования конфликта между израильтянами и палестинцами. Тон американо-израильских отношений и встреч между лидерами двух стран отражает конфликт интересов — учитывая то, как нынешнее израильское руководство определяет эти интересы.
В американо-российских отношениях нет ничего похожего на те ожидания, которые присутствуют в политике США в отношении Израиля. Вместо этого там преобладает ожидание совершенно противоположного характера — согласно им Россия является противником США, таким же, каким для них был СССР во времена холодной войны. Такое ожидание порождает и ошибочное мнение о том, что российские интересы на Ближнем Востоке и в других регионах находятся в конфронтации с интересами США и отстаиваются с позиции силы по принципу «кто кого». Внутри страны критика в адрес президента Обамы по поводу того, как он строит американо-российские отношения, связана не столько с тем, что ему не удалось добиться душевности в общении со своим российским коллегой, сколько с тем, что он ведет себя с ним недостаточно жестко. Здесь упускаются из виду политические предпосылки, среди которых — политика Запада, основанная на тпринципе «кто кого» времен холодной войны (особенно расширение НАТО) и то, как эта политика связана с гамбитами Путина на Украине и в других странах.
Израильско-российские отношения не отягощены подобного рода внутриполитическими ожиданиями — ни положительными, ни отрицательными — которыми характеризуется восприятие Соединенными Штатами своих отношений с каждой из этих двух стран. Практически единственный эмоциональный фактор, который лежит в основе внутренней политики и который в какой-то мере оказывает свое влияние — это ощущение сходства, похожести, обусловленное большим количеством российских эмигрантов в Израиле. Так что решающими факторами, в более значительной степени влияющими на направление и тон взаимоотношений, являются реальные национальные интересы, а не кажущиеся.
То, из-за чего может возникнуть конфликт интересов России и заявленных интересов Израиля, хорошо известно. Это связано с отношениями России с Ираном (в том числе с участием Москвы в переговорах по ядерному соглашению) и с тем, что в гражданской войне в Сирии Россия поддерживает ту же сторону, что Иран и «Хезболла». Но на самом деле риторика (особенно израильская риторика в отношении Ирана) и конфликты не столь остры. Соглашение, которое поставило иранскую ядерную программу в условия жестких ограничений и контроля служит (по оценке многих израильских специалистов в вопросах безопасности) интересам безопасности Израиля. И важной предпосылкой наличия у Израиля противоречивых интересов, связанных с гражданской войной в Сирии, является то, что при власти Асадов у Израиля на Голанских высотах на протяжении долгих лет царит покой, на который он не может рассчитывать почти при любом другом возможном исходе войны.
К тому же нынешние израильские и российские власти могут видеть общность и в том, как у них складываются отношения с недовольным и мятежным мусульманским населением на подконтрольных им территориях. Анна Борщевская из Вашингтонского Института ближневосточной политики отмечает, что беспорядки в мятежной Чеченской республике возникли «изначально в виде не связанного с религией сепаратистского движения, которое приобретало все более радикальный исламистский характер в немалой степени в результате жесткой политики Москвы и вопиющих нарушений прав человека». Если заменить слово «Москва» словом «Израиль», то это высказывание вполне могло бы применить и к беспорядкам на палестинских территориях. Власти обеих стран любят называть эти массовые выступления «терроризмом», и Путин однозначно сравнивает ситуации в России и Израиле, используя эти слова.
Интересы двух стран были достаточно схожими, что позволило развивать в последние годы отношения и наладить сотрудничество в вопросах национальной безопасности и высокой политики. Между кабинетами Нетаньяху и Путина теперь установлена прямая телефонная связь. Израиль продал России современную военную технику, в частности, беспилотные самолеты-разведчики, один из которых был сбит над Украиной. Израиль отказывается критиковать российскую политику в отношении Чечни или Украины. Он воздержался при голосовании по вопросу принятия резолюции ООН, осуждающей захват Россией Крыма — даже при том, что Соединенным Штатам Израиль взаимных услуг почти не делает. Он крайне редко голосует за другие резолюции Генеральной Ассамблеи, чтобы поддержать США в ответ за то, что они делают в его интересах — хотя они даже единолично налагали вето на резолюции Совета Безопасности.
Сформировать израильско-российские отношения помогли расчеты и взвешенный подход к тому, какую позицию должна занять каждая из стран по отношению к США. Борщевская отмечает, что Путин заботится о том, чтобы «навредить, поставить подножку Западу, а в более широком смысле ослабить Запад», и что «Нетаньяху в условиях напряженных отношений с президентом Обамой особенно важно добиться лучшего взаимопонимания с Путиным». Другими словами, у российского и израильского лидеров есть общий интерес — совместно вредить Соединенным Штатам.
Такая ситуация, в которой два государства объединяются, чтобы мешать и противодействовать третьему, является одним из примеров того, что реалисты назвали бы балансом сил. И именно благодаря такому реалистичному объяснению (в гораздо большей степени, чем анализу языка тела и стиля руководства) нам становится понятно, почему встречи между Нетаньяху и не «заскучавшим на задней парте» Путиным проходят, судя по всему, хорошо.
