Про генерального прокурора Родригу Жано (Rodrigo Janot), занимающегося крупнейшим коррупционным расследованием за всю историю страны, в бразильской столице говорят, будто он наводит ужас на весь город. На этой неделе он дал журналистке The Washington Post Лэлли Уэймут (Lally Weymouth) свое первое эксклюзивное интервью с 2014 года. Сидя в своем кабинете в Бразилиа, Жано заявил, что надеется, что широкомасштабное расследование предполагаемых махинаций и злоупотреблений, получившее прозвище «операция Автомойка», сделает страну чище и прозрачнее.
Вот выдержки из интервью:
The Washington Post: Расскажите, как началось расследование?
Родригу Жано: Расследование началось в южном штате Парана вокруг трех нелегальных обменных операторов.
— Они ведь отмывали деньги, верно?
— Да. Отмывали деньги и отправляли их за границу нелегальными переводами. Один из операторов работал здесь, в Бразилиа. Рядом с его бывшим офисом тогда была автозаправка с гигантским плакатом «автомойка» (lava jato). Отсюда и пошло название дела.
— А как выяснилось, что деньги переводились по контрактам государственной нефтяной компании Petrobras на счета политических партий?
— Наши следователи начали изучать систему оплаты взяток внутри Petrobras. На мой взгляд, Petrobras пал жертвой преступной организации, их попросту использовали для отмывания денег.
Когда к следствию подключились подрядчики средней руки, они объяснили, как работает система, и мы обнаружили документы, из которых стало ясно, что правила этой системы похожи на правила футбольного чемпионата. Ее называли «Клубом подрядчиков», и каждая компания выступала в нем как отдельная команда. Когда появляется государственный подряд, по бразильским законам требуется тендер минимум с тремя участниками.
— Получается, компании собирались и между собой решали, кому достанется подряд?
— Они создавали видимость конкуренции. Цены оговаривались заранее, равно как и победитель тендера. Разумеется, это все нелегально. В Бразилии любой сговор считается преступным.
— И при этом они выплачивали откаты политическим партиям?
— Следователи обнаружили, что существовало три типа «дарственных». Дарственные первого типа были вполне легальны по стандартам своего времени, а вот другие два типа — нет. Во втором случае, часть денег перебрасывалась политическим партиям наличными или через заграничные счета.
— Разве у вас не президентская система, где законопроекты обязаны утверждаться партиями, прежде чем вступить в силу? Это ведь приводит к коррупции, так как приходится «подмазывать» политиков, чтобы заручиться их поддержкой. Разве проблема не в этом?
— Абсолютно верно. Это системная проблема. Если не менять систему, можно упрятать за решетку конкретных людей, но на их место всякий раз придут новые. Если система сменится, я уйду на пенсию счастливым человеком, потому что смог вылечить эту болезнь. Надо сменить всю систему. Иначе на место старых участников будут приходить новые. У нас есть такое выражение, может, не вполне приличное: «мух можно прогнать, но *** никуда не денется».
— И что же, все пути ведут к бывшему президенту Луису Инасиу Луле да Сильве (Luiz Inácio Lula da Silva)? Это ведь он на вершине пирамиды, да?
— Ну, так высоко мы еще не забрались. Пока все еще выясняем, как работает их верхушка, пытаемся понять архитектуру всей преступной организации. Вот в ее преступности у нас сомнений нет.
— И как успехи?
— Подбираемся к вершине.
— Вы потребовали ареста четырех членов партии ПБДМ (Партия бразильского демократического движения — прим. пер.) и членов партии временного президента Мишела Темера (Michel Temer), однако Верховный Суд вам отказал.
— Предполагались временные аресты в профилактических целях. На наш взгляд, эти люди препятствовали следствию, но Верховный Суд придерживается иного мнения.
— Президент Сената заявил, что собирается отстранить вас от должности, правда ли это?
— Это вне компетенции Сената.
— А что будет с Дилмой Русеф (Dilma Rousseff), которая была главой совета директоров Petrobras с 2003 по 2010 год?
— Ни одно из расследований, касающихся Petrobras, взяток и коррупции, не выявило никаких улик против президента. В настоящее время прокуратура пытается установить, не препятствовала ли она расследованию «операции Автомойка».
— Это когда она пыталась ввести Лулу в кабинет министров?
— Да. Я попросил Верховный Суд прекратить дело, и они согласились. Я утверждаю, что дела, касающиеся Лулы, должны оставаться в ведении судов нижней инстанции города Куритиба.
— В своей недавней сделке с правосудием Сержиу Машаду (Sérgio Machado), в прошлом высокопоставленный сотрудник одного из дочерних предприятий Petrobras, который записал шесть часов компрометирующих переговоров, упомянул имя временного президента Темера.
— По его словам, президент Темер якобы запрашивал политическое пожертвование для кампании своего заместителя в Сан-Паулу. На сегодняшний день я не могу сказать, было ли это пожертвование легальным или нет. Во всяком случае, в настоящий момент мы не располагаем никакими уликами против президента Темера.
— Не считаете ли Вы, что вместе с судьей Сержиу Мору (Sérgio Moro), который занимается гражданскими аспектами дела, Вы, по сути, создаете новую Бразилию?
— Только сама Бразилия может создать новую Бразилию. Я не политик. Я просто делаю свою работу.
— Я слышала, что бразильский народ хочет положить конец коррупции.
— Я не думаю, что ей вообще можно положить конец. Но должны быть механизмы, чтобы как-то ее ограничивать, не давая ей становиться всеобъемлющей. Здесь, в Бразилии, коррупция стала эндемическим видом.
— А Ваша работа не угрожает Вашей жизни? Вот недавно неизвестные пробрались в Ваш дом и завладели пультом от ворот дома.
— Они вломились ко мне, пока я был во Флориде. Все, что они забрали, — это пульт от ворот. Я подумал, что это предупреждение, так как больше ничего не тронули.
— Должно быть, у Вас много ненавистников среди власть имущих.
— У меня свои меры предосторожности. Я держу пистолет на ночном столике. Там три обоймы по 14 пуль каждая.
