(Продолжение. Часть I: «Тиран и Барон», Часть II: «Страна под трупом диктатора»).
Александрия — Разрушительная сила революции… Этот смерч оставляет после себя пепел истории, крамольную суету и жертв необратимых событий. Но сегодня в Каире история остановилась. В Древнем Египте снова воцарились времена безмятежного застоя. Стабильность на пороховой бочке под дулами автоматов — это и есть главный исторический итог двух египетских революций.
И нас, прибывших в Каир журналистов, сопровождают охранники с автоматами. Видимая и хрупкая стабильность может оборваться в любую минуту. Новые власти страны в спешке закручивают гайки, не опасаясь, что могут сорвать резьбу. Слишком уж велико желание зачистить эспланаду минувшей революции…
Мы стоим у порога легендарного Музея истории Египта неподалеку от площади революции. Здесь, у порога музея, действующего более ста лет, нас застигла новость о вынесение двух суровых судебных приговоров: египетский суд приговорил к пожизненному заключению экс-президента Мурси и к смертной казни — его соратников, а еще двое журналистов «Аль-Джазиры» приговорены к смерти через повешение.
Революция, разграбившая один из самых ценных музеев истории, сама превратилась в бесценный экспонат этого же музея. «В конце января 2011 года, в первые дни революции на Тахрире, в музей ворвались сотни протестующих и ограбили 53 редких исторических экспоната, которые относятся к истории Древнего Египта. Эти редчайшие памятники истории из сокровищницы мировой культуры так и не удалось вернуть», — рассказывает историк Халиг Али.
Парадоксально, но почему-то всегда первый гнев революция обрушивает на историю. Революция мстит Клио, она предъявляет ей первые счета. Вот так же гневная толпа разоряла уникальный музей истории в Багдаде после крушения режима Саддама Хусейна… Так же, как якобинцы уничтожали древние памятники истории Франции, а русские большевики предавали огню и мечу многовековую православную культуру царской России.
Стою перед стеклянным саркофагом Джоссера — одного из египетских фараонов, и задаюсь вопросом: что же стало с народом, который еще 40 веков назад построил уникальную гробницу из стекла и ученые-историки по сей день не могут разгадать, как им удалось сделать это в двадцать четвертом веке до нашей эры?
Словно история остановилась в этой стране сразу же после нашествия арабов, после того как египтяне стали арабами. Этот народ и эта страна затерялись в тени двух великих цивилизаций. Кто они — египтяне или арабы? Ни один из них с уверенностью не ответит на этот естественный вопрос. Египтяне говорят на таком диалекте арабского языка, что их не понимают арабы из других стран. Трагическая судьба народов, оказавшихся на стыке и, конечно же, столкновении цивилизаций. Они теряют не только свою самобытность и духовную культуру, но и характер. А ведь судьба народа — это его характер!.. Вместе с характером народы теряют и свою историю.
Языки пламени, вырывавшиеся из окон Александрийской библиотеки после нашествия полчищ халифа Омара, стирали языки на древних папирусах. С этого времени и начался упадок великой египетской цивилизации, которая превратилась вначале в придаток арабской культуры, а затем в одно из заурядных деградировавших арабских государств.
У здания Музея истории полуголодные и нищие торговцы пытаются навязать туристам египетский раритет — папирусы. «Не покупайте, это подделки, всего лишь обычное банановое дерево», — останавливает меня экскурсовод. Настоящий папирус вы можете приобрести лишь на специальной фабрике. Ведь осока в дикорастущем виде на берегах Нила почти исчезла, и ее разводят лишь для производства современных папирусов для продажи туристам.
«Это не папирус!» — повторяю продавцам утверждение гида и пытаюсь проскочить в автобус.
«Нет, это папирус! Клянусь Аллахом папирус. Сегодня святой месяц Рамадан, я клянусь Аллахом, что это — папирус», — кричит продавец, высунув от жажды язык, как доказательство собственной мученической участи — отказа от воды и еды, и это последний метод убеждения, чтобы продать поддельный папирус. Будто это я заставил его поститься в Рамадан.
Наконец, с помощью охранников вырвавшись из стального кольца продавцов поддельного папируса, врываюсь в салон автобуса, но почерневшие от сурового египетского солнца продавцы с помутневшим от безумия и голода взглядом бросаются под колеса машины. «Умоляю, ну купите же, хотя бы за 1 доллар», — глас вопиющего в пустыне. Нам чудом удается покинуть центральную площадь столицы этой большой и странной страны.
Этот болезненный взгляд из сумасшедших желтых зрачков странных и голодных людей еще очень долго будет преследовать и тревожить меня. По пути встречаются тысячи людей с таким же взглядом — потерянность, пустота, отсутствие веры в жизнь.
Еще об одной национальной болезни. В Египте каждый второй заражен вирусом гепатита — масштабы распространения этого страшного недуга приобрели такой глобальный масштаб, что гепатит объявлен национальной заболеванием. Согласно последнему отчету Всемирной организации здравоохранения, гепатит затронул каждую египетскую семью! Болезнь молниеносно распространяется из-за массовых вакцинаций, а до стерильности в этой стране, как современным египтянам до славных времен великого Тутанхамона…
С величайшей радостью и большой грустью покидаю Каир. Проделав путь еще через один древний египетский город — Гизу, хорошо известную нам по школьным учебникам, ведь здесь стоит вечная, как история, пирамида Хеопса, с ужасом обнаруживаю здесь большущую китайскую деревню: китайские инвестиции и капитал проследовали Великим шелковым путем — повсюду китайские отели, магазины, до боли знакомый ширпотреб…
Наш путь лежит в древнюю столицу птолемеевского Египта — Александрию.
Основанный великим полководцем великий город напоминает жалкую пародию на Каир. Такое же архитектурное уродство в стиле насеровского казарменного соцреализма вдоль Средиземноморского побережья, кругом смрад — тонны уличного мусора, помойки, грязь, лютая антисанитария.
И в этой грязи величественно возвышается грациозный дворец еще одного свергнутого египетского правителя — короля Фарруха, низвергнутого в результате еще одной июльской революции. В наши дни это уже окруженная легкими коттеджами летняя резиденция президента на берегу Средиземного моря. В этих коттеджах отдыхают высшие офицеры египетской военной аристократии — командование разведки. В Египте, как и в доэрдогановской Турции, возвеличен культ 5-миллионной армии.
Если в Турции у колыбели мощного и самодостаточного государства стояла победоносная армия, отстоявшая право турецкого народа на гордую и достойную жизнь, то в Египте культивируется образ армии, история которой состоит из одних позорных поражений. Да, это та самая армия, которая полвека назад была вдребезги разбита Израилем. Причина культа «армии поражения» в другом — со времен свержения короля Фарруха власть в стране находится в руках военщины. В ежовых рукавицах генералитета не только власть, но и вся страна.
«Мечта каждого мусульманина состоит в возвращении города Иерусалима», — этот вопль египетского историка и патриота Халига Али я воспринимаю с большой долей сарказма. Мой демонстративный сарказм вызывает непонимание, если не сказать осуждение Али. Но после моих рассуждений вслух он беспомощно опускает голову, ему сложно чем-либо возразить неумолимой логике.
«Вы жаждете вернуть Иерусалим, называя его родиной мусульман? Но кто или что вам мешает поднять из руин Каир? Превратить в землю обетованную эту же Александрию, доставшуюся вам от предков-немусульман? Зачем вам Иерусалим? Чтобы превратить его в такую же помойку? Создайте успешную модель развития и докажите, что вы способны создать более успешную страну, чем Израиль, и поверьте, что сами евреи потянутся в ваши города.
Египетский историк молча выслушал мои безответные вопросы, разделяя со многими интеллектуальными египтянами чувство национального позора за уничтоженную и разрушенную бессмысленными войнами, революциями, которые приводят лишь к обогащению новых элит и грабежу национальных богатств, страну.
«Но ведь мусульман не пускают в нашу святыню Аль-Аксу! Как стерпеть это? Это же фашизм!» — историк бросает мне в лицо последний избитый аргумент.
«Зачем и кого впускать в эту мечеть? ХАМАС? Чтобы прогремел еще один взрыв? А что касается фашизма, то посмотрите, что стало с евреями Каира», — отвечаю на последний аргумент патриота, который не хочет смириться с историческим поражением не только своей страны, но и арабского мира, добровольно загнанного в гетто фанатизма, смуты и террора.
В Каире осталось всего 30 еврейских семей. Это в основном пожилые люди, которых обязывают носить отличительный знак — »давидову звезду».
Вот мы и на знаменитом пляже некогда великой Александрии. И здесь почему-то арабы заходят в воду и загорают в одежде. Раздеваться — харам! Если море — это харам, то зачем вообще в него погружаться? Господи, когда же в исламском мире настанет реставрация? Сколько осталось до пришествия мусульманского Мартина Лютера и исламского протестантства?
С размышлениями о взлете и падении исламской цивилизации подхожу к единственному уцелевшему в мире войн и сражений памятнику истории — Александрийской цитадели, построенной мамлюкским султаном у античного маяка. Библиотека с уничтоженными папирусами и тайнами прошлого не уцелела. На ее руинах возвели еще одну глыбу казарменного реализма.
По преданию именно здесь, рядом с этой цитаделью, пришвартовались корабли великого Александра Македонского. Полководец сказал: «И будет здесь Александрия!» О, нищета истории! Цитадель великого Александра превратили в символ исторического поражения…
Целые народы, сотни миллионов людей на Ближнем Востоке стали жертвами нескольких глобальных геополитических экспериментов. Вначале Запад колонизировал арабский мир, покончив с национальной и культурной самобытностью этих народов, обусловленной богатым историческим наследием. Целые народы истребляли, захватывая природные ресурсы и новые территории для освоения, при этом жонглируя и спекулируя их национальными и религиозными чувствами. Затем на волне торжества гуманистических ценностей и новой теории прав человека была объявлена деколонизация, и порабощенным народам даровали свободу и государства. Во что это вылилось?
Закабаленные народы, лишенные свободного общества на протяжении веков, теперь подверглись жестокому угнетению национальных правителей — креатур того же Запада. И все эти режимы национального подавления активно поддерживались Западом на протяжении десятилетий: авторитарные режимы, по наущению авторов концептуальной теории о сдерживании красной чумы, служили противовесом в период безжалостной первой Холодной войны. На протяжении полувека люди адаптировались к выстроенной Западом новой конструкции политрежима и философии управления — неофеодализма с королями, обладающими неограниченной и абсолютной властью.
СССР пал, Холодная война осталась позади. Запад сбросил маску гуманиста и борца за всемирную справедливость, вернувшись к новой колонизаторской политике. Наступила веха экономического империализма, о которой еще два века назад предупреждали марксисты.
И вот с помощью теории управляемого хаоса народы со средневековой социальной культурой и своего рода бедуинским политическим мышлением обязывают построить демократию двадцать первого века. Во что все это выливается? Естественно, в погибель этих государств и бойню народов. Вместе с диктаторами, которые десятилетиями срастались с госорганизмами (по той же теории Запада), гибнут целые государства (Ирак, Сирия, Ливия, Египет) и народы. Весь регион полыхает в огне, жестокая смута перебрасывается во все новые и новые страны, уничтожая сложившиеся государства со своими традициями и особенностями. Кажется, теперь наступил и черед Турции. Пожар смуты, террора и расшатывания государственных устоев дошел и до наших границ…
«Камо грядеши?» — из уст моих раздается вопль с башни Александрийской цитадели.
