Когда Владимир Путин работал в Дрездене, у него на глазах Восточная Германия, союзница СССР, выпала из орбиты Москвы, объединилась с Западной Германией и перешла на сторону демократической части Европы. Просоветские международные организации — Варшавский договор и Совет экономической взаимопомощи (торговая организация стран с командной экономикой) — тоже исчезли. После этого Путин наблюдал распад Советского Союза — событие, которое он позднее назовет одной из величайших геополитических трагедий XX века. Бывшие союзники и отколовшиеся части советской империи также присоединились к демократической Европе, а затем вступили в НАТО и в Европейский Союз. Почти три десятилетия Запад объединялся, а Восток распадался. Притяжение единой и свободной Европы было настолько мощным, что российские лидеры даже заигрывали с идеей присоединиться к ней.
Теперь ситуация изменилась. Решение большинства британских избирателей выйти из Европейского Союза было не первым фактором изменения, но, вероятно, наиболее заметным. Европа теперь слабеет, а Россия и ее союзники укрепляются. Пророссийские международные организации даже наращивают членство. Разумеется, Путин не заставлял британцев голосовать за Брексит, но ему — и его внешнеполитическому курсу — такой исход референдума будет крайне выгоден.
Уход Британии также лишает ЕС одного из сильнейших игроков. Британия обладает вооруженными силами мирового класса и умелым дипломатическим корпусом, что позволяло ей вносить огромный вклад в целый ряд европейских операций, несмотря на сложные отношения с Брюсселем. Лишившись британских ресурсов, кадров и активов, Евросоюз, безусловно, ослабеет. Путину это также выгодно с политической точки зрения.
Разумеется, британское правительство продолжит сотрудничать с Евросоюзом и с европейскими столицами по представляющим взаимный интерес внешнеполитическим вопросам — как это сейчас делают США. Однако иметь голос и право вето и пытаться повлиять на тех, у кого они есть, — это разные вещи. Дипломатам из европейских стран, стремящихся к примирению с Москвой, теперь будет проще работать. Работа дипломатов, стремящихся противостоять российской агрессии — особенно эстонских, латышских и литовских, — напротив, усложнится.
Показательным будет вопрос о санкциях, наложенных на Россию за аннексию Крыма и вмешательство в поддержку сепаратистов на Восточной Украине. Мэр Москвы Сергей Собянин предсказал в своем «Твиттере»: «Без Великобритании в ЕС уже некому будет так рьяно отстаивать санкции против нас». Будем надеяться, что он неправ.
Во-вторых, теперь свои позиции несколько усилили пропутински и евроскептически настроенные политики в других частях Европы. Марин Ле Пен (Marine Le Pen), партию которой — Национальный фронт — частично финансирует дружественный Кремлю российский банк, приветствовала исход голосования. Прочие националисты, ксенофобы и изоляционисты континента, разделяющие ее взгляды, уже призывают к проведению в своих странах аналогичных референдумов. Даже сам по себе процесс обсуждения этих инициатив ослабит европейское единство. Неслучайно, что у нас в Америке о результатах британского референдума с одобрением отозвался — присоединившись к Ле Пен и ее идеологическим союзникам — вероятный кандидат в президенты от Республиканской партии и любимец Кремля Дональд Трамп (Donald Trump).
В-третьих, любые сомнения в преимуществах членства в Евросоюзе ослабляют противников Путина на Украине. Люди, вышедшие на Майдан осенью 2013 года, требовали именно того, что сейчас отвергли британские избиратели — сближения с ЕС. Теперь идеи проевропейски настроенных украинцев станут уязвимее для критики со стороны евроскептиков, спрашивающих, зачем Украине вступать в клуб, члены которого стремятся из него выйти. Такие же дебаты будут разворачиваться и в других странах, задумывающихся о вступлении в Европейский Союз.
В-четвертых, ближайший союзник Америки на международных дипломатических площадках, поддерживающий нас по вопросам мировой безопасности и отстаивающий демократические ценности, только что стал слабее. Это выгодно Путину. Вдобавок, трудно сказать, насколько ослабеет Британия в итоге. В краткосрочной перспективе британская экономика сократится — и, возможно, не только в краткосрочной. Шотландия может отколоться. Неизвестно даже будущее Северной Ирландии. Как минимум, наш особый партнер в ближайшие годы будет занят внутренними проблемами и переговорами с Брюсселем об условиях выхода. Хуже будет, если с карты исчезнет само Соединенное Королевство — недаром ведь Шотландия задумалась о собственном референдуме. Распад Британии кардинально уменьшил бы мощь и значение одного из наших ближайших союзников. Бывший премьер-министр Маргарет Тэтчер справедливо отмечала: «Англо-американские отношения больше сделали для защиты свободы и для ее будущего, чем любой другой альянс в мире». Однако возможно, что теперь лучшие дни наших особых отношений остались в прошлом.
Пока Европа раскалывается, Путин укрепляет свои позиции. Он восстановил в своей стране автократическое правление, подавив любое серьезное инакомыслие и добившись — с помощью войны за границей — народной поддержки. Он остановил расширение НАТО, вторгнувшись в 2008 году в Грузию, и замедлил расширение ЕС, вторгнувшись в 2014 году на Украину. Он укрепил экономическую гегемонию России на изрядной части постсоветского пространства, создав Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Благодаря своему военному вмешательству в Сирии, Путин расширил российское присутствие на Ближнем Востоке — в то время, как Европа и Соединенные Штаты уменьшили свое присутствие в регионе. Самое удивительное, что его модель управления и стиль руководства находят в Европе поклонников — как в правительствах некоторых стран, так и в обществе.
Будет ли эта двойственная тенденция к распаду Европы и интеграции ЕАЭС господствовать в ближайшие 30 лет — подобно тому, как в предыдущие 30 лет господствовали противоположные тенденции? Вероятно, нет. В долгосрочной перспективе Россия вряд ли сможет справиться с внутренними проблемами и удержать непредсказуемых партнеров по ЕАЭС, в то время как Запад, скорее всего, сумеет найти новые формы сотрудничества. Однако сдвиг баланса между объединенной демократической Европой и нелиберальной Россией в краткосрочной перспективе очевиден, и это не может не тревожить.
