В предисловии к своему только что опубликованному роману «2017 год: Война с Россией» (2017: War With Russia) недавно ушедший в отставку генерал Североатлантического альянса (НАТО) Ричард Ширрефф (Richard Shirreff) называет описание военного конфликта между Россией и НАТО не плодом своего воображения, а «предсказанием на основе фактов». Он цитирует заявление, которое сделал в Сенате главнокомандующий вооруженными силами США, — о том, что ядерные возможности России представляют собой «экзистенциональную угрозу» Америке.
С другой стороны, в прошлом месяце президент России Владимир Путин пригрозил ответными мерами на развертывание американских систем ПРО в Румынии и Польше. Подобное бряцание оружием напоминает нам, что, хотя вызов «однополярному» устройству мира, возникшему по окончании холодной войны, и формируется на Востоке, ведущаяся на Западе игра продолжается.
Подобно тому, как природа не приемлет вакуума, геополитика не терпит «однополярности». После холодной войны Европа пыталась выйти из тени Америки, обретя независимую глобальную идентичность. В предчувствии приближающегося расширения Европейский Союз (ЕС) запустил в 2000 году амбициозную программу по превращению к 2010 году ЕС в «самую конкурентоспособную, динамичную и наукоемкую экономику в мире». Этот «лиссабонский план» был подкреплен общей политикой безопасности и обороны ЕС, подразумевающей, среди прочего, наличие независимых вооруженных сил ЕС для противодействия международным кризисам вне европейских границ. Таким образом Европа заявила об амбициях стать главенствующей силой в мире к 2010 году.
Возвышение Путина
Возрождение Европы совпало с приходом к власти в России Владимира Путина, поставившего целью восстановление политической, экономической и военной мощи России.
Устремления России и Европы совпадали. Россия нуждалась в европейских технологиях и инвестициях. Европе требовался дешевый российский газ, и она могла бы использовать технически квалифицированную рабочую силу. Появились перспективы для широкого взаимовыгодного взаимодействия между Россией и Европой.
Эти первые вызовы «однополярности» натолкнулись на неоконсерватизм США, стремившихся пресечь на корню любые угрозы глобальному доминированию Америки. В 2002-2003 годах ЕС уступил НАТО (и США) главенство в области обороны и безопасности. Вторжение США в Ирак политически разделило ЕС еще до его расширения в 2004 году. Кризис в Еврозоне породил новые линии раскола. Формально ЕС похоронил «лиссабонскую повестку» дня.
Путин восстановил стабильность и экономический рост в России, но столкнулся со значительными препятствиями на внешнеполитической арене. Россия рассматривала расширение НАТО на восток и создание систем ПРО в Центральной Европе как попытку США окружить ее. Демократические «цветные революции» в Грузии, на Украине и в Киргизии, в которых якобы активно участвовали западные НПО и иностранные наемники, воспринимались в том же ключе.
Особое раздражение России вызвали попытки НАТО в 2008 году предложить членство Грузии и Украине: присутствие НАТО в Черном море и у российских границ на Кавказе угрожало ее национальной безопасности и стратегическим амбициям. Военный ответ России на операции Грузии в Южной Осетии в 2008 году стал сигналом готовности России использовать силу для защиты своих жизненно важных интересов.
Противоречия достигли высшей точки во время кризиса на Украине в 2014 году. Россия увидела «иностранную руку» в смещении украинского правительства. Опасаясь угрозы российскому ВМФ в Крыму и своему уязвимому Черноморскому побережью, Россия действовала незамедлительно. Крым «воссоединился» с Россией по итогам спешно организованного референдума. Затем два региона из Восточной Украины стали требовать независимости, что привело к боевым действиям между сепаратистами и украинской армией.
Санкции, наложенные США и ЕС в ответ на «аннексию» Крыма, включали в себя международную изоляцию России и ограничения на финансовые операции и передачу технологий. В ответ Россия наложила эмбарго на импорт сельскохозяйственной продукции из Европы.
Продолжается пропагандистская война. Обвинения в поддержке сепаратизма Россия парирует утверждениями о манипуляции Западом действиями Украины. Россия обвиняет США в выкручивании рук европейцам для поддержания напряженности; рефрен Запада — крах российской экономики под влиянием санкций.
Напор санкций уменьшился, поскольку технологии и финансы, а также европейские сельскохозяйственные продукты нашли альтернативные каналы попадания в Россию. Международный валютный фонд прогнозирует восстановление роста российского ВВП в 2017 году. На Восточной Украине сохраняется хрупкое соглашение о прекращении огня. «Изоляция» России ослабляется сотрудничеством США и России по Ирану и Сирии.
Тем не менее, отношения между Россией и НАТО остаются напряженными и могут иметь далеко идущие последствия для Азии и Европы.
Последствия для Индии
Для Индии политические, оборонные и стратегические отношения с Россией сохраняют большое значение. Мы не хотим, чтобы давление в стиле холодной войны ослабляло эти отношения за счет усиления других. Некоторые сферы взаимодействия между Индией и Россией пока не могут быть заменены отношениями с какими-либо другими странами. Сотрудничество с Россией укрепляет наши рычаги в отношениях с другими партнерами.
Интенсификация сотрудничества между Россией и Китаем в последнее время вызывает гораздо более широкую озабоченность. До сих пор история стратегического противостояния обеспечивала, что, несмотря на процветающую торговлю, Россия проводила калибровку сотрудничества по стратегическим направлениям. Этот резерв неуклонно ослабевал по мере роста напряженности в отношениях с Западом, и политическая и экономическая поддержка Китая (в частности, в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН) приобрела критическое значение. Такая поддержка, естественно, имеет свою цену: сообщения о недавней передаче российских военных технологий Китаю — это не случайность.
В условиях однобокого стремления усмирить Россию, похоже, все по-прежнему недооценивают полные последствия ее тесных объятий с Китаем. Тезис о том, что историческое соперничество (и нежелание России быть младшим партнером) ограничит связи между Россией и Китаем, отнюдь не бессрочен в условиях реальной трансформации ситуации. Геополитические последствия стратегического альянса между Россией и Китаем должны беспокоить Азию и Европу, да и единственную сверхдержаву тоже. В стремлении побороть одну ослабевающую сверхдержаву можно ускорить восхождение другой.
Поэтому оттепель в отношениях между Россией и Западом явно отвечает интересам международного сообщества.
Толчок в сторону Европы
Европа должна выступать катализатором перемен, поскольку основные действия разворачиваются в Европе, которая также примет на себя и главный удар их последствий. Во время холодной войны Европа играла посредническую роль в напряженных отношениях Востока и Запада. Сегодня в расширившейся Европе существуют экономические диспропорции между Севером и Югом и идеологические расхождения ̶ между Востоком и Западом.
В рамках нынешнего курса ЕС темп задают его восточные и северные члены. Умеренные голоса потонули в поиске путей к единству ЕС. Внятный подход необходим в долгосрочных интересах всех членов. Преображения Восточной Европы можно добиться четко калиброванным путем, минимизировав конфронтацию и удовлетворив интересы Европы и России.
Смысл не в том, чтобы «легитимизировать» «аннексию» Крыма Россией, а в том, что нынешний конфронтационный подход не достиг цели с его более широкими последствиями с «горьким привкусом».
Появились признаки прагматического подхода. Председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер (Jean-Claude Juncker, недавно решительно поддержанный министром иностранных дел Германии) выступил в поддержку выработки самостоятельной позиции по России. Эти настроения перекликаются со многими голосами в европейских политических и деловых кругах.
Этот подход потребует политической прозорливости от лидеров Европы, США и России. Лидеры таких стран, как Индия и Япония, могут использовать свое значительное влияние, чтобы подталкивать их в этом направлении.
П.Ш.Рагхаван — известный дипломат, бывший посол Индии в России.
