В этом месяце сотрудники среднего звена из Госдепартамента США в количестве 51 человека написали «диссидентскую телеграмму», в которой выступили за ограниченное использование американских вооруженных сил в борьбе против сирийского режима Башара Асада. По их словам, при помощи оружия, применяемого вне досягаемости средств поражения, и авиаударов по целям режима Соединенные Штаты могут принудить Асада к соблюдению общенационального перемирия и к участию в политических переговорах с целью прекращения длительной и кровопролитной войны.
Однако похоже, что эти дипломаты попросту проигнорировали роль России в Сирии, хотя решающей силой в сирийской войне является не Вашингтон, а Москва (по крайней мере, пока).
Россия воспользовалась начатой в сентябре 2015 года военной интервенцией в интересах режима Асада для самоутверждения в качестве главной движущей силы в сирийской войне. Проведя в январе-феврале текущего года карательную авиационную кампанию, Россия преподала оппозиции и ее сторонникам урок, показав, какой урон она способна нанести повстанческим группировкам, населенным пунктам и важнейшим объектам инфраструктуры. В результате вмешательства Москве удалось стабилизировать режим и не допустить тех односторонних действий, за которые ратовали сотрудники Госдепартамента. Россия использовала свое военное превосходство для того, чтобы заставить других, в том числе, американцев, относиться к ней как к главному контролеру и посреднику, способному обеспечить урегулирование конфликта путем переговоров.
Но ситуация для Кремля складывается не совсем удачно. Россия очутилась в центре конфликта, который кажется неразрешимым ни военными, ни политическими средствами — и ни на московских условиях, ни на чьих-то еще. Россия внесла существенный вклад и сделала большую ставку на политический процесс, который вряд ли будет успешным по причине отказа всех сирийских сторон от сотрудничества. Однако Россия как будто убедилась в том, что чисто военную победу режим одержать не в состоянии. Сейчас, когда переговоры заглохли, Москве приходится напряженно думать о том, как обеспечить «успех» в Сирии.
Россия использовала свою интервенцию для переформатирования военно-политического соперничества за контроль над Сирией и целенаправленно сужает пространство для уравновешивающих действий США. Идея о том, что Америка может угрожать России и сирийскому режиму в одностороннем порядке и без каких-либо последствий, является нереальной. А раз Америка не хочет рисковать и создавать условия для опасного и непредсказуемого противостояния с Россией, значит, ход сирийской войны будет зависеть от дальнейших шагов Москвы.
Россия на поле боя
Давая интервью в Турции, Ливане, а также дистанционно через социальные сети и приложения для обмена сообщениями, различные участники конфликта с самых разных сторон и сторонние обозреватели, в том числе западные дипломаты, сирийские повстанцы и джихадисты, журналисты, выступающие на стороне сирийского правительства и прочие, в один голос заявляли, что оказываемая Россией режиму Асада и его союзникам военная помощь является решающим фактором на поле боя в Сирии. Российская авиационная и артиллерийская поддержка позволила войскам режима провести самые важные наступления. На тех направлениях, где Россия оказывала минимальную поддержку или отказалась от участия в боях, режим и его союзники понесли тяжелые потери и отступили.
Начавшаяся в сентябре прошлого года российская интервенция на первом этапе давала неоднозначные результаты, так как сухопутные войска сирийского режима, а также их местные и зарубежные союзники из военизированных формирований оказались не в состоянии воспользоваться российской поддержкой с воздуха. Россия в ответ активизировала свою воздушную кампанию, доведя ее до разрушительного пика в январе и феврале. Благодаря интенсивности российских авиаударов противников режима из повстанческих группировок удалось разбить, войска Асада взяли под свой контроль большие участки территории, а Россия объявила о прекращении боевых действий и о возобновлении опосредованных переговоров с позиции силы.
Впоследствии Москва объявила о частичном выводе своих войск из Сирии. Однако она оставила там значительные силы и средства — как официально действующие войска, так и сотрудников частных военных компаний. Сегодня она продолжает оказывать авиационную и артиллерийскую поддержку войскам режима на отдельных стратегически важных направлениях.
Создатель и редактор проправительственного сирийского новостного сайта Al-Masdar News Лейт Абу Фадель (Leith Abou Fadel) сообщил мне через социальные сети, что российская поддержка остается решающей. Авиаудары очень существенно помогли сирийскому правительству в достижении последних успехов и побед, сказал он, в том числе, в освобождении города Пальмиры от самопровозглашенного «Исламского государства» (террористическая организация, запрещена в России, — прим. пер.).
Однако выборочное участие России в войне привело к тому, что войска режима и его союзники в других районах оказались в весьма уязвимом положении. Например, русские обеспечивают лишь минимальное авиационное прикрытие в сельской местности к югу от Алеппо, из-за чего составляющие боевой авангард иранские войска и пользующиеся поддержкой Тегерана военизированные формирования потеряли несколько городов и деревень, а также понесли тяжелые потери.
«Как мы увидели недавно в южной части Алеппо, — сказал Абу Фадель, — когда русские не участвуют в боях, пехотным частям и подразделениям [сирийской армии и ее союзников] становится очень трудно удерживать линию фронта».
Враги режима из числа повстанцев говорят о том, что они сумели как-то приспособиться к российским авиаударам. Но самых заметных успехов они добились в таких районах как юг Алеппо, где им удалось воспользоваться разногласиями в лагере режима.
Сирийская оппозиционная организация и исламистское движение «Ахрар аш-Шам» продолжает боевые действия против режима в южной части Алеппо, а также в районах вдоль сирийского побережья. Оно занимает двойственную позицию в переговорном процессе и в вопросе прекращения боевых действий. Россия, со своей стороны, неоднократно предлагала внести «Ахрар аш-Шам» в список террористических организаций.
Беседуя со мной через приложение для обмена сообщениями, представитель «Ахрар аш-Шам» заявил, что российские авиаудары не смогут запугать их и других повстанцев. Вместе с тем, он признал, что российская воздушная мощь и бомбардировки в случае их возобновления и доведения до январского и февральского уровня будут представлять серьезную угрозу.
«Если русские продолжат бомбить так, как они бомбили в начале года, разрушения гражданских объектов и инфраструктуры будут невероятные», — сказал этот представитель.
Сдерживание Америки
Видимо, авторы направленной в Госдепартамент «диссидентской телеграммы» исходили из того, что Россия будет бездействовать, если США активизируют свое вмешательство в Сирии. В проекте телеграммы, который стал достоянием гласности в результате утечки, авторы выступили с оговоркой по поводу военных действий, написав: «Мы не выступаем за скользкий путь, который приведет к военной конфронтации с Россией». Они признали «риски дальнейшего ухудшения российско-американских отношений» и возможность возникновения «ряда последствий второго порядка» от военного вмешательства.
Однако инакомыслящие из Госдепартамента не уделили особого внимания вопросу о том, как может отреагировать Россия на американские удары, и как устранять опасные последствия. Однако от угроз конфронтации невозможно просто так отмахнуться. Россия в военном плане позиционировала себя так, что любые односторонние действия американской армии против сирийского режима создадут серьезную опасность вооруженного столкновения великих держав из-за Сирии, и даже могут привести к апокалиптической ядерной войне.
В декабре 2015 года Россия развернула на сирийском побережье самые современные зенитно-ракетные комплексы С-400, создав потенциально смертельную угрозу американским летчикам, пытающимся нанести удар по режиму. Комплексы С-400 прикрывают значительную часть Сирии, в том числе, весь запад страны, и могут осуществлять перехват крылатых ракет. Из-за этих комплексов Соединенные Штаты были вынуждены пойти на «деконфликтизацию» своих действий в Сирии, согласуя их с Россией.
Официальный представитель антиигиловской коалиции во главе с США капитан Райан Хайнайт (Ryan Hignight) сообщил мне по электронной почте, что коалиция не занимается согласованием конкретный операций с Россией, однако ежедневно проводит телефонные переговоры с российскими военными, а также выполняет положения меморандума взаимопонимания с российским Министерством обороны о соблюдении безопасности полетов военных экипажей в небе над Сирией.
На практике деконфликтизация означает, что военные действия коалиции ограничиваются восточной Сирией, находящейся в центре территории, подконтрольной «Исламскому государству». Если не считать нескольких изолированных районов на востоке, территория режима Асада лежит почти исключительно на западе страны. «Мы показали русским географический район и попросили их держаться от него подальше. Они с уважением отнеслись к этой просьбе», — написал капитан Хайнайт. Далее он заверил меня: «Операция коалиции ни в коей мере не сдерживается российскими действиями в Сирии».
Но если американцы начнут действовать против режима на западе Сирии, все будет иначе. Если США в одностороннем порядке решат атаковать позиции режима, им останется только надеяться, что Россия не станет сбивать американские самолеты своими ракетами. Либо же они будут вынуждены в упреждающем порядке наносить удары с целью подавления российских средств ПВО, что само по себе может вызвать более масштабную конфронтацию. Американские руководители пока не хотят проверять решимость России.
Аналитик из Института изучения войн (Institute for the Study of War) Крис Козак (Chris Kozak) сообщил по электронной почте, что американские действия на западе Сирии повлекут за собой рискованное военное противостояние с Россией, однако выразил недовольство нежеланием США действовать:
Наши действия блокируются на политическом фронте, а происходит это из-за нежелания даже задуматься о конфронтации с Россией в Сирии, несмотря на издержки от нашего бездействия для стратегических интересов США. В частных беседах с правительственными чиновниками возникает такое впечатление, что они инстинктивно обращаются к самому пессимистическому сценарию и игнорируют обширный набор действий, не переступающих порог прямого конфликта. Они говорят: «Любые односторонние действия создают опасность открытого конфликта с Россией, а Сирия не та страна, которая относится к ключевым американским интересам и оправдывает такой риск.
В беседах редко рассматривается вопрос о том, действует ли это предположение в отношении России — то есть, та ли страна Сирия, чтобы быть отнесенной к ключевым российским интересам и оправдать такой риск.
Наряду с прямым противодействием американской авиации Россия в ответ на авиаудары США по режиму может начать асимметричные действия против их союзников в Сирии. Она уже наносила удары по повстанцам, пользующимся поддержкой американцев, в том числе, в июне — по подготовленным Пентагоном отрядам, которые воюют с «Исламским государством» в сирийской пустыне. После созванной американцами телеконференции Россия заявила, что ее действия не противоречат меморандуму взаимопонимания с Вашингтоном, и что она на протяжении долгих месяцев предлагала активнее обмениваться информацией о тех силах, которые действуют в Сирии, однако Америка от сотрудничества отказалась.
Российский политический проект
Хотя номинально спонсорами продолжающихся переговоров по Сирии являются члены обширной Международной группы поддержки Сирии, и переговоры, и прекращение боевых действий в основном являются результатом двусторонней договоренности между Соединенными Штатами и Россией.
Внутри этой российско-американской диады основную посредническую деятельность проводит Россия. Эти переговоры и прекращение боевых действий уже вывели ее из дипломатической изоляции и вовлекли США в наращиваемое военное и политическое сотрудничество. Но Соединенные Штаты по-прежнему могут предлагать России различные стимулы, в том числе, дальнейшее потепление в отношениях, отношение к ней как к равной великой державе, а также более тесную координацию действий военных.
А вот параллельных возможностей для принуждения России у Америки нет. В настоящее время она не готова испытывать решимость России и оказывать на режим прямое давление военными средствами, и предоставляет Москве право обеспечивать выполнение ее союзниками условий прекращения огня и внесение ими своей лепты в политическое урегулирование.
Но западные дипломаты, согласившиеся побеседовать о ситуации в Сирии на условии соблюдения анонимности, заявили, что хотя действия российских коллег по-прежнему несколько непонятны, похоже, что они прилагают вполне реальные усилия для достижения политического урегулирования. («Кремлеведение не мой конек, — пошутил один западный дипломат, а потом заявил, — Русские совещаются в закрытом порядке».)
«Им нужен политический процесс, пусть они и не хотят политического процесса на наших условиях или того, что мы могли бы назвать позитивным исходом», — сказал другой дипломат.
Похоже, что Россия представляет себе стабилизирующее политическое урегулирование сирийского конфликта на иных условиях, нежели большинство ее западных партнеров. В интервью по телефону консультант Московского центра Карнеги Николай Кожанов рассказал мне, что главной задачей для России является стабилизация обстановки в Сирии. Россия хочет предотвратить превращение Сирии в очередную Ливию, примыкающую к ее ближнему зарубежью. Достаточно вспомнить слова ее министра иностранных дел Сергея Лаврова, который назвал Ливию «черной дырой», рассылающей боевиков по соседним странам.
По словам Кожанова, Россия считает, что военными средствами невозможно восстановить контроль режима Асада над всей сирийской территорией. Поэтому свои действия она направляет на переговорное урегулирование, правда, на своих условиях. Теоретически Россия уже смирилась с «Сирией после Асада» и с необходимостью неких реформ в сирийской системе. Однако русские, по мнению Кожанова, «хотели бы построить послевоенную Сирию на базе тех государственных институтов, которые еще сохранились и действуют». «Поэтому как результат Россия заинтересована, скажем, в усилении Асада и в ослаблении оппозиции за столом переговоров», — отметил он.
Похоже, что ограниченные цели России идут вразрез с устремлениями самого асадовского режима и его главного спонсора Ирана.
Асад и представители его режима неоднократно демонстрировали, что цели у них намного шире всего того, о чем заявляет Россия. В февральском интервью Асад заявил, что он стремится вернуть под свой контроль всю Сирию целиком. Спустя несколько дней его упрекнул российский представитель в ООН Виталий Чуркин, сказавший, что высказывания Асада «создают диссонанс с дипломатическими усилиями, предпринимаемыми Россией», и напомнивший Асаду о значительном дипломатическом и военном вкладе Москвы в политическое урегулирование этого конфликта. Однако выступая 7 июня перед новым составом сирийского парламента, Асад вновь пообещал «освободить каждую пядь сирийской земли» от террористических сил.
В своей недавней статье на страницах ливанской газеты Al-Akhbar, которая поддерживает сирийский режим и «Хезболлу», ее главный редактор Ибрагим аль-Амин (Ibrahim al-Amin) и Эли Ханна (Elie Hanna) рассказали о стратегическом перетягивании каната между Россией, преследующей собственные цели, и объединенной «осью» в составе режима Асада, «Хезболлы» и Ирана.
Все, с кем я разговаривал, независимо от своих политических взглядов выражали уверенность в наличии стратегических нестыковок между Россией и сирийским режимом.
Директор исследовательского центра оппозиционной направленности Toran Мухаммад аль-Мустафа (Muhammad al-Mustafa) рассказал мне во время интервью, сидя в своем кабинете в приграничном турецком городе Рейханлы:
Режим хочет использовать российскую интервенцию для ликвидации оппозиции, в то время как русские хотят использовать ее для ослабления этой оппозиции и для установления контроля над ее действиями, чтобы с ней можно было договариваться.
А Лейт Абу Фадель из Al-Masdar News заявил:
Русские в большей степени хотят завершить эту войну дипломатическими средствами, в то время как Иран склоняется к войне до победного конца… У иранцев и сирийцев до сих пор великолепные отношения… Я не вижу возможностей для того, чтобы иранцы и сирийцы в ближайшее время начали бодаться.
Что дальше?
Даже действуя с позиции военной и политической силы, Россия мало что может сделать для того, чтобы различные стороны сирийского конфликта подчинились ее воле и начали действовать в соответствии с ее предпочтениями.
Пока переговорный процесс потихоньку продвигается вперед, Россия, скорее всего, будет вести себя сдержанно в военном плане. Однако шансов на новые успехи будет мало, если русские не сумеют заставить режим занять более примирительную позицию. Поскольку режим в военном отношении зависит от России, теоретически это должно гарантировать ей мощное влияние на своего союзника. Однако на практике Россия либо не хочет, либо не может оказывать такое влияние, чтобы, например, вынудить режим отказаться от нарушения перемирия.
«Я считаю, что влияние России на Асада очень ограниченное, — заявил Кожанов из центра Карнеги. — Но оно ограничено, я бы сказал, психологически».
По словам дипломатических источников, Россия убеждена в том, что Асад по сути дела незаменим, и что обезглавленный режим доведет до краха те государственные институты Сирии, которые Россия хочет сохранить. Видимо, Асад понимает это и использует в качестве рычага ответного давления на Москву.
Как сказал один западный дипломат, «я думаю, режим очень непростой союзник».
Есть также определенные пределы взаимопонимания между Россией и государственными сторонниками оппозиции. «Русские хотят политического решения на своих условиях, — заявил один западный дипломат, — однако их условия гораздо важнее, чем политическое урегулирование».
Россия утверждает, что значительная часть вооруженной оппозиции безнадежно запуталась в сетях непримиримых джихадистских организаций типа «Джабхат ан-Нусра» (террористическая организация, запрещена в России, — прим. пер.). По словам другого дипломата, русские говорят: «Неужели вы не понимаете? Нам надо убивать террористов. Они ненавидят нас, они ненавидят вас, и нам нужно их уничтожать».
Если переговоры и дальше будут затягиваться, Россия может усилить военное давление на оппозицию. Но такая эскалация это весьма рискованное предприятие. Если повторить январские и февральские авиаудары, это может заставить оппозицию пойти на уступки, либо же нанести смертельный удар по политическому процессу.
«Жестокость атак в конце января, она достигла совершенного иного уровня, — сказал один дипломат. — Тот раунд женевских переговоров был разорван в клочья, даже не начавшись».
Если Россия возобновит такого рода бомбардировки, участие оппозиции в переговорах станет невозможно, сказал представитель «Ахрар аш-Шам». Русские не смогут «выступить в качестве сопредседателей переговорного процесса, если возобновят удары — я не могу назвать их справедливыми посредниками, поскольку этот этап мы уже прошли», добавил он.
Но если переговоры обречены, военная победа недостижима, а Россия не в состоянии должным образом и соразмерно применять предпочтительный для нее набор мер военного принуждения и политических действий, то в таком случае непонятно, на какой конечный итог в Сирии она может рассчитывать.
Для США, чьи пути к переговорному урегулированию и прекращению войны сегодня пролегают через Москву, российская дилемма означает то, что у Америки столь же слабые перспективы достижения мира в Сирии. Но если мы будем честны и признаем, что достижение мира в Сирии путем переговоров невозможно, то отказ Москве в политическом признании, которого она так жаждет, и наблюдение со стороны за тем, как она безуспешно пытается решить сирийскую проблему, может стать отнюдь не самым худшим вариантом.
Не имея четкого представления о путях достижения политической и военной победы, Россия может либо бесконечно продолжать этот конфликт, либо наращивать свое участие в нем в целях его разрешения, рискуя повторить дорогостоящую интервенцию Советского Союза в Афганистане.
Кое-кто в Сирии ждет краха российской интервенции под гнетом ее стратегических противоречий — в том числе, «Джабхат ан-Нусра».
Отвечая на вопрос о том, как его организация и другие сирийские повстанцы смогут справиться с российскими авиаударами, пресс-секретарь «Джабхат ан-Нусра» сказал, что главное здесь — проявить терпение.
«Разве американцы добились чего-то со своей авиацией в Афганистане, Ираке и других местах?» — спросил этот представитель, носящий псевдоним Абу Хаттаб аль-Макдиси (Abu Khattab al-Maqdisi).
«В конце концов, у каждой армии есть какой-то ограниченный запас прочности, — заявил он. — Наступает момент, когда он иссякает. Тогда все меняется, а народ продолжает борьбу. Иностранцы в итоге всегда уходят».
