С послания президента Турции Реджепа Таипа Эрдогана президенту России Владимиру Путину, опубликованного 27 июня, начался процесс примирения Анкары и Москвы. В документе турецкая сторона выражала свое сожаление и просила прощения за инцидент со сбитым турецкими воздушными силами российский бомбардировщиком в ноябре 2015 года и выражала готовность идти на восстановление отношений двух стран. Процесс примирения дополнительно был утвержден уже 29 июня, когда по инициативе российской стороны состоялся телефонный разговор лидеров двух стран. Во время заседания правительства, после указанного телефонного разговора, Владимир Путин поручил премьер-министру незамедлительно приступить к восстановлению двухсторонних экономических отношений по всему возможному объему.
Таким образом, российско-турецкие отношения, после продлившегося всего семь месяцев политического, экономического кризиса, перешли в процесс урегулирования, что было предсказуемо и ожидаемо, особенно под влиянием сформировавшегося довольно сложного геополитического и экономического положения для обеих стран. Тем временем, самым важным вопросом в этом контексте остается то, почему это случилось именно в этом промежутке времени? Ответ для каждой из сторон находится на отдельной плоскости.
С точки зрения официальной Анкары выбор этого периода можно обусловить несколькими факторами. Прежде всего, внутриполитические процессы в Турции последних двух месяцев, утверждение нового премьер-министра и правительства, должны были иметь свое логическое влияние и на внешнеполитический вектор страны. Первым и центральным проявлением этого стал вышеупомянутый процесс. «Козлом отпущения» неудач Турции, в том числе во внешнеполитическом направлении, виновником создавшейся тупиковой ситуации стал бывший премьер-министр страны Ахмед Давутоглу (отметим, что для внешнеполитического вектора политики Турции может быть, с большой вероятностью, использован также имевший место накануне в Стамбуле, в аэропорту Ататюрка, теракт, авторами которого предположительно являются представители террористической организации «Исламское государство» (запрещенной в России организации — прим. ред.)).
Дело в том, что в сложных отношениях Турции с Западом, в частности с ЕС, ситуация продолжает оставаться напряженной, без перспективы скорых положительных изменений. Тем временем, в противовес этому, довольно ускорился процесс пересмотра региональной политики Турции, очевидным доказательствами являются, как вышеупомянутый турецко-российский, так и достигший своего разрешения процесс турецко-израильского примирения. Об окончательном урегулировании проблемы в турецко-израильских отношениях официально было объявлено в тот же день, когда было опубликовано послание Эрдогана Путину.
Между этими двумя параллельными процессами есть серьезная логическая связь. В отличие от турецко-российского, турецко-израильский конфликт продлился больше шести лет, а процесс урегулирования больше трех лет, при этом основной затягивающей стороной была Турция. Содержание процесса турецко-израильского урегулирования включало в себя следующие процедурные шаги.
Еще в марте 2013 года при посредничестве президента США Барака Обамы, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху позвонил тогдашнему премьер-министру Турции Реджепу Эрдогану и попросил прощения за инцидент, связанный с «Мави Мармарой», после чего в результате продлившихся больше трех лет десятка двухсторонних встреч удалось достичь взаимоприемлемого для обеих сторон соглашения.
Если выражаться более образно, амбициозный лидер Турции, проводя два процесса примирения параллельно, пытается по возможности минимизировать потери, угрожающие его собственному авторитету, выставляя напоказ собственной общественности и международному сообществу следующий сценарий: «У Эрдогана просят прощения, тем временем он довольствуется лишь "выражением сожаления", он долго оставляет в воздухе протянутую ему руку, а на его руку немедленно отвечают».
Российской стороне нормализация отношений с Турцией была необходима опять же для преодоления продолжающейся геополитической, экономической изоляции со стороны Запада, при возможности для преодоления экономических проблем внутри страны, и почему бы и нет, для того, чтобы использовать противоречия в отношениях Турции и Запада с целью построения с Анкарой возможного нового перспективного сотрудничества, для ослабления влияния своего геополитического конкурента в регионе (по своей сути близки этому сценарию и намечающиеся последние развития в российско-израильских отношениях).
Следовательно, в этом вопросе, фактически, становится второстепенным даже то обстоятельство, что Турция так расплывчато выполнила выдвинутые Россией предусловия для нормализации отношений Москвы с Анкарой.
Тем не менее, подводя итоги сказанного, однозначно можно констатировать тот факт, что последние развития в отношениях Турции и России происходят в рамках логики взаимовыгодной сделки, вне зависимости от того, какая из сторон больше уступает непосредственно в процессе урегулирования. Одно остается неопровержимым — обе стороны стремились к этому, и ожидаемый результат, безусловно, намного более перспективен, чем предыдущее противостояние с потерями для обеих сторон.
