Они любили музыку, искали мира, были полны надежд и собрались в Цетре в Сараево. 28 июля 1991 года Давор Эблер (Davor Ebler) стоял на сцене огромного зрительного зала в боснийской столице. Тогда Босния и Герцеговина еще была одной из шести республик, входивших в состав многонационального государства Югославии — а Давор был солистом ансамбля Regina, собиравшего полные залы по всей стране. Однако в тот вечер атмосфера была особенной даже для такого успешного музыканта как он. «Это была просто какая-то безумная энергия», вспоминает он сейчас.
Политический климат в Югославии уже был отравлен, а на территории Хорватии уже шли первые боевые действия. Но концерт в Цетре подарил людям надежду: 30 тысяч человек танцевали в зале и еще 50 тысяч у дверей здания. В Сараево со всей страны съехались сотни тысяч людей. Концерт передавали в прямом эфире по телевидению. Музыканты, спикеры, гости — все были убеждены, что этот вечер вернет стране мир.
Никто из присутствовавших в зале не мог себе даже представить, что произойдет всего через несколько месяцев — что сербы, хорваты и боснийцы начнут воевать друг против друга. Началась война, которая в последующие четыре года унесла жизни более ста тысяч человек. А Цетре вскоре предстояло стать огромным моргом.
«В этот день люди собрались, чтобы восхвалить мир. Они не были пассивными слушателями, пришедшими на концерт послушать музыку. Они были важной частью этого», — говорит Милан Тривич (Milan Trivic). Тогда он работал на Yutel, последнем независимом телеканале Югославии. Именно ему вместе с парой-тройкой рок-групп пришла в голову идея организовать этот концерт.
Вечер 28 июля стал апогеем мирного движения в Югославии — движения, которое сегодня, однако, едва ли кто-то помнит. Через несколько месяцев в Сараево стали возводить баррикады. Молодой солдат с автоматом Калашникова спросил Тривича: «Вы какой национальности?» Так он потерял свой дом и попал в плен в своем собственном городе — в осажденном Сараево.
Соседи вдруг начали стрелять в соседей
Осада Сараево стала одним из трагических событий Балканской войны. Практически в одночасье соседи стали стрелять в соседей, друзья разом превратились во врагов, семьи раскололись на части. Все чаще поступали новости о преступлениях — о массовом изгнании людей, о массовых убийствах, о возникновении концентрационных лагерей.
Бывшая когда-то единой Югославия развалилась на части, а ее жителям пришлось пережить ужасные трагедии. Для всей Европы эта война стала настоящей катастрофой — причем во времена больших надежд на единство Старого Света. До недавнего времени он был разделен на запад и восток из-за конфликта двух политических систем. Но потом пала Берлинская стена, распался Варшавский договор, и последний европейский конфликт, как тогда казалось, подошел к концу.
Но именно тогда, когда большинство жителей континента поверили в то, что после двух Мировых и одной холодной войны они могут вместе двигаться в светлое, мирное и свободное будущее, часть Европы — Балканский полуостров — погрузилась в варварство.
Как такое могло произойти, несмотря на многочисленные протесты против войны? Концерт в Цетре был не единственным в своем роде: в 1991-1992 годах по всей Югославии проходили демонстрации и концерты за мир. Социолог Янья Беч (Janja Bec) подсчитала, что около 40 тысяч солдат югославской армии стали дезертирами, а более 100 тысяч новобранцев так и не вступили в ее ряды. Причем больше всех процент «уклонистов» был не где-нибудь, а в Белграде, где он достигал 85%.
«Войны не закончились, даже если орудия молчат»
Через 25 лет после концерта в Цетре краудсорсинговый проект «Цетра — дни надежды» (Zetra — Days of Hope) разыскивает участников того концерта и призывает их поведать миру об своих личных впечатлениях от 28 июля 1991 года. Этот проект должен задокументировать, как сложилась их жизнь в дальнейшем, и постараться дать ответ на вопрос: почему начинается война, которой никто не хочет?
«О сражениях, жестокости и массовых убийствах, как, например, в Сребренице, вспоминают постоянно — и совершенно правильно», — говорит журналист Даниэль Вишевич, инициатор проекта «Цетра». «Однако о массовом мирном движении в Югославии практически ничего не говорится. И мы хотим это изменить».
Сам Вишевич вырос в Германии, но большая часть его родственников живет в Боснии и Хорватии. Шесть его двоюродных братьев и четыре дяди были на фронте. Сегодня их семьям очень тяжело вспоминать об этом. «Войны не прошли, даже если орудия молчат», говорит Вишевич. «Войны влияют на людей и их детей даже спустя десятилетия».
Разыскиваются: личные истории жителей Балкан
Совместно с нашим изданием, специальной бригадой Chapter One и местными медиа-партнерами на Балканах участники проекта «Цетра — дни надежды» приглашают посетителей того концерта рассказать свои истории на домашней странице проекта — до 28 июля 2016 года, 25-й годовщины концерта. Истории принимаются как в письменном виде, так и в виде видеосюжетов. Также посетители могут опубликовать на сайте фотографии.
Журналисты обработают все присланные истории и опубликуют на сайте. Таким образом, должен получиться своеобразный калейдоскоп из текстов, фотографий и видеороликов — и одновременно с этим виртуальное место, где посетители концерта четвертьвековой давности встретятся вновь. Наше издание будет еженедельно до 28 июля публиковать по одной истории посетителей концерта.
Многочисленные личные истории должны воссоздать картину жизни в Югославии предвоенного времени — такую, какой о ней помнят отдельно взятые люди. 25 лет назад Югославия была многонациональным, многоконфессиональным и мультикультурным государством с высоким уровнем образования населения и очень сильным гражданским обществом. Бывший посол США в Югославии Уоррен Циммерманн (Warren Zimmermann) написал в своей книге «Причины катастрофы» (Origins of a Catastrophe): страна, граждане которой хотели мира, оказалась разрушена политиками-националистами «сверху вниз».
44-летний Давор Эбнер по-прежнему живет в Сараево. Он и после войны остался музыкантом, в 2009 году представлял Боснию и Герцеговину на музыкальном конкурсе «Евровидение». На вопрос, что тогда можно было бы сделать иначе, он признает, что мирное движение оказалось бессильным, но добавляет: «Но мы по крайней мере постарались. И это само по себе очень важно».
