Самую серьезную угрозу военно-морским силам США и НАТО в Европе создает мощный подводный флот России и ее новые бастионы системы воспрещения доступа/блокирования зоны (A2/AD) в Калининградской области и других местах. Эти силы и средства являются составной частью комплексной российской стратегии, направленной на недопущение американской/натовской интервенции в Восточной Европе в том случае, если напряженность перерастет в полномасштабную войну.
«Русские строят серию малозаметных гибридных дизель-электрических подводных лодок и задействуют их на этом театре», — рассказал The National Interest вице-адмирал Джеймс Фогго-третий (James G. Foggo III), который возглавляет 6-й флот США, а также одновременно командует морским компонентом объединенной группировки в Европе и ударными военно-морскими силами НАТО. Эти субмарины являются элементом российской стратегии воспрещения доступа/блокирования зоны. «Очаги A2/AD также включают в свой состав подлодки-невидимки», — сказал Фогго.
Старший аналитик Центра военно-морского анализа (Center for Naval Analyses) и советник Фогго Аларик Фриц (Alarik Fritz) рассказал, что российские субмарины — это одна из самых серьезных в мире угроз, с которыми сталкиваются ВМС США. «Имеющиеся у них подводные лодки — это по сути дела крупные боевые корабли, — сказал Фриц. — Они вызывают у нас серьезную обеспокоенность, так как очень боеспособны и являются чрезвычайно маневренным инструментом российских вооруженных сил».
Кремль вкладывает огромные средства в модернизацию своего подводного флота, бросая вызов ВМС США и НАТО в северной Атлантике. Во многих отношениях российский флот не уступает западным кораблям. Особое внимание ВМС США привлекли подводные лодки проекта 885 «Ясень», первая из числа которых под названием «Северодвинск» уже вошла в состав флота. «Эта лодка производит сильное впечатление, — сказал Фогго. — Если посмотреть на проектно-конструкторские работы в ВМФ Российской Федерации, то становится понятно, что основной упор в исследованиях и разработках они делают на подводный флот, выделяя на это соответствующие ресурсы».
Хотя «Северодвинск» и более современные лодки этого типа, такие, как «Казань», обладают прекрасными боевыми и ходовыми качествами, Фогго отметил, что ВМС США по-прежнему сохраняют свои преимущества. Однако Россия продолжает выделять средства на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в области подводного флота, намереваясь и дальше создавать все более боеспособные субмарины. «Я считаю, что мы, Запад, по-прежнему обладаем асимметричным превосходством, — заявил адмирал. — Я полагаю, что они и дальше будут совершенствовать потенциал своего подводного флота с целью достижения паритета с Западом, в том числе, с нами».
Чтобы сохранить превосходство, Соединенные Штаты должны удерживать техническое лидерство в разработке подводных лодок и наращивать потенциал современных противолодочных сил и средств, не позволяя России выйти вперед. «Мы не можем этого допустить, а поэтому нам надо продолжать исследования и разработки, надо делать корабли все более бесшумными, мощными и технически превосходными», — заявил Фогго. Фриц с ним согласен. «Если мы хотим и дальше сдерживать русских, нам надо отвечать на эти вызовы», — сказал он.
Но ВМС США и НАТО не могут сосредоточиться исключительно на войне подводных лодок. Запад должен комплексно подходить к вопросам противодействия возрождающемуся российскому флоту. Такой комплексный подход предусматривает развитие подводного, надводного флота и авиации. «Поиск подлодок подлодками — это трудное дело, похожее на поиски иголки в стоге сена, — объяснил Фогго. — Нужны дополнительные силы и средства, к которым относятся самолеты морской патрульной авиации».
Фогго всячески превозносит достоинства патрульного противолодочного самолета Boeing P-8 Poseidon, заявляя, что по характеристикам ему нет равных, и что он и впредь будет важнейшим компонентом сил США и НАТО, сдерживающих активность российского подводного флота. Самая важная черта P-8 — это его способность контролировать обширные районы и с большой точностью фиксировать места действий российских подводных лодок, чтобы затем другие силы и средства могли заняться устранением этой угрозы. «К концу года на этом театре уже должны появиться P-8, — заявил адмирал. — Я летал на P-8, это просто великолепная машина».
Надводный флот тоже выполняет задачи по выслеживанию российских субмарин. Хотя обычно надводные корабли находятся в невыгодных условиях, когда ведут противолодочную борьбу, новые технические достижения изменили ее характер. По словам Фогго, новые многофункциональные гидроакустические станции с буксируемой антенной системой обладают прекрасными характеристиками и позволяют эсминцам типа «Арли Берк» весьма эффективно охотиться за субмаринами. «Нам в Европе повезло — у нас здесь четыре эсминца УРО передового базирования, которые находятся на базе в испанском городе Рота. Они выполняют самые разные задачи по всему театру, и одна из них — это противолодочная борьба, — сказал Фогго. — Нам нужно и впредь формировать и оттачивать навыки и умения противолодочной борьбы, чтобы превосходить любого вероятного противника».
Но проблема не только в подводных лодках. Россия создает «пузыри» воспрещения доступа/блокирования зоны (A2/AD), которые затрудняют действия США и союзников. Такие зоны находятся в Прибалтике, где российский анклав Калининградская область превращена в хорошо укрепленный бастион, в Крыму на Черном море, а также в восточном Средиземноморье вокруг сирийских городов Тартус и Латакия.
Хотя Россия заявляет, что ее группировки ПВО, противокорабельных и ракетных сил и средств являются чисто оборонительными, Фриц отмечает, что Москва может использовать их в качестве наступательного оружия — и часто делает это. «Те силы и средства контроля воздушного пространства, которые формируют путинскую систему воспрещения доступа/блокирования зоны, легко можно использовать для создания угрозы в воздухе всей Прибалтике, — сказал он. — А это касается безопасности НАТО и суверенитета данных стран. Поэтому мы должны иметь в виду, что это не только оборонительные, но и наступательные средства».
Например, в Калининградской области и в Крыму Россия разместила береговые РЛС, которые можно использовать для управления огнем подвижного берегового противокорабельного ракетного комплекса К-300П «Бастион-П», запускающего сверхзвуковые универсальные противокорабельные ракеты П-800 «Оникс». Эти ракеты имеют дальность 300 километров и летят низко над водой на скорости М=2,5. «Средства воспрещения доступа/блокирования зоны и стратегия их применения асимметричны, и под этим я подразумеваю, что они довольно просты, — отметил Фогго. — Есть береговые оборонительные РЛС, и есть возможность при помощи этих радаров засекать корабельные цели. Для их поражения можно использовать недорогие противокорабельные крылатые ракеты, которые можно закупить на открытом рынке вооружений, либо самые современные системы, которые используют русские, назвавшие их „Бастион“».
Современные зенитно-ракетные комплексы типа С-400 выполняют задачи по противовоздушной обороне, а мощные системы противокорабельного оружия, такие, как «Бастион», используются для сдерживания ВМС США и НАТО. Но русские также используют современные морские мины. Надо сказать, что после окончания Второй мировой войны такие мины потопили и повредили больше американских боевых кораблей, чем любой другой вид оружия. «Нельзя сбрасывать со счетов мины, необитаемые подводные аппараты и управляемые мины, потому что их легко устанавливать и задействовать, они малозаметны и эффективно ограничивают доступ в район», — заявил Фогго.
Но хотя противодействовать очагам A2/AD трудно, они не являются непреодолимым препятствием, отметил адмирал. Да и российский подводный флот нельзя назвать всемогущим Голиафом. «Система воспрещения доступа/блокирования зоны не всесильна, и мы можем с ней справиться, — сказал Фриц. — Да и с российским подводным флотом мы тоже в состоянии справиться».
Надо сказать, что силы НАТО под командованием Фогго недавно отрабатывали вопросы противодействия угрозам воспрещения доступа/блокирования зоны в ходе учений BALTOPS 2016. Первый шаг — это создание воздушного и морского превосходства с использованием истребителей, кораблей и подводных лодок. Фогго отказался поделиться подробностями о той тактике и методах, которые применяют ВМС, однако понятно, что авианосцы и морская авиация играют важную роль в противодействии российским очагам A2/AD. Для устранения угрозы морских мин флот НАТО задействует минные тральщики, которые расчищают море перед высадкой на берег морских пехотинцев. «Очевидно, что не должно быть никаких мин, когда мы десантируем на берег морскую пехоту, — сказал Фогго. — А для этого также нужно превосходство в воздухе».
Между тем, ВМС США и НАТО продолжают действовать в районах, прикрываемых российскими средствами воспрещения доступа/блокирования зоны, в том числе, в Балтийском море, у берегов Сирии и Крыма. «Во всех этих районах мы продолжаем действия НАТО и США как части НАТО, как одной из 28 стран-членов, а иногда проводим и односторонние действия ВМС США либо двусторонние операции с союзниками. Во всех этих водах мы обеспечиваем свободу судоходства, несмотря на угрозу системы воспрещения доступа/блокирования зоны», — заявил Фогго.
И вице-адмирал Фогго, и аналитик Фриц подчеркнули, что НАТО и США поддерживают мир с Россией. Им приходится сдерживать российские силы, однако нынешняя ситуация не является повтором холодной войны — и Москва не создает угрозу существованию Запада. «Это не холодная война, — сказал Фриц. — Мы заинтересованы в вовлечении России в европейский порядок. Это равновесие, а не война».
Дейв Маджумдар редактор The National Interest, освещающий военные вопросы.
