Бывший боевик ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России, — прим. пер.) из российской Чечни Саид Мажаев был еще подростком, когда в Сирии в 2011 году началась гражданская война. Они ни разу не бывал в аэропорту, и уж тем более в джихадистском тренировочном лагере, когда решил стать боевиком и поехать на эту войну. В интернете он нашел обширное сообщество русскоязычных мусульман, которые обменивались видеозаписями из зон боевых действий в Сирии (страшные кадры казней через обезглавливание, взрывов и боевиков с «Калашниковыми» в руках) и призывали других присоединиться к ним. «Насмотревшись этих видео, я решился, — говорит он. — Я должен был ехать и помогать».
В то время в Сирию устремились тысячи молодых людей из самых разных уголков бывшего Советского Союза, в основном из преимущественно мусульманских регионов южной России и коммунистических в прошлом республик Центральной Азии, таких как Узбекистан, Киргизия и Казахстан. В последние годы добровольцы из этих регионов прославились как самые яростные и жестокие боевики, а некоторые из них выдвинулись на высокие командные должности в террористической армии ИГИЛ. По словам турецких властей, эти русскоязычные боевики сейчас начинают выполнять задания за пределами своего самопровозглашенного халифата в Сирии и Ираке.
В четверг власти Турции и иностранные средства массовой информации сообщили, что террористы-смертники, двумя днями ранее совершившие нападение на главный аэропорт Стамбула, в результате которого 43 человека погибли и более 200 получили ранения, являются выходцами из России, Узбекистана и Киргизии. Во время состоявшегося в тот же день заседания парламента турецкий министр внутренних дел Эфкан Ала (Efkan Ala) сказал, что нападение могли совершить боевики ИГИЛ, хотя пока ни одна группировка не взяла на себя ответственность за стамбульский теракт. Турецкая газета Yeni Safak, часто выступающая в роли правительственного рупора, сообщила, что в организации нападения подозревают гражданина России по имени Ахмед Чатаев. В террористическом списке ООН чеченца Чатаева называют командиром ИГИЛ, отвечающим за подготовку русскоязычных боевиков.
Российская полиция заявила в четверг, что изучает эти сообщения. Но они не стали большой неожиданностью для сотрудников российских контртеррористических органов, таких как генерал-майор Апты Алаудинов, который является заместителем министра внутренних дел Чечни. В его крошечной горной республике исламский экстремизм давно уже стал «формой протеста», говорит он. «Это как панки или рокеры, которые были у нас прежде. Правда, в данном случае такая форма протеста ведет их прямо в Сирию».
Причины терроризма разнятся от страны к стране, но в России исламистское подполье берет свое начало в двух войнах за независимость, которые в 1990-е годы вела Чечня. Когда Россия в 2000 году восстановила контроль над этим регионом, чеченские сепаратисты приняли радикальную разновидность ислама и начали партизанскую войну против российских властей и их местных ставленников. Боевики часто вербовали в свои ряды религиозных мусульман, и из своих укрытий в горах и лесах Северного Кавказа регулярно проводили террористические нападения в глубине российской территории. Среди прочего, они организовали серию терактов с участием смертников в Москве в 2011 году. «Но сейчас отток боевиков в горы здесь остановлен, — говорит Алаудинов. — В последние годы никто уже туда не уходит». (Российские силы безопасности уничтожили или привлекли на свою сторону большую часть полевых командиров, поскольку идея создания исламского халифата в горах на юге России начала казаться безнадежным делом.)
Вместо этого они уезжают за границу и вступают в отряды ИГИЛ. По состоянию на март около 3 400 российских граждан уехали воевать в составе этой террористической группировки в Сирию и другие страны Ближнего Востока и Северной Африки. Это данные российского полицейского ведомства по борьбе с экстремизмом. Еще как минимум 2 500 боевиков «Исламского государства» прибыли из бывших советских республик Центральной Азии.
В определенном смысле такой исход является благом для России. Когда в 2013 году усилился приток иностранных боевиков в Сирию, общее количество зарегистрированных в России терактов по данным ФСБ снизилось на 30%. На следующий год, когда ИГИЛ объявил о создании халифата на части территории Ирака и Сирии, количество террористических нападений в России сократилось наполовину.
К моменту приезда в Сирию в июле 2013 года Мажаев понял, почему так происходит. «Русскоязычные были везде, в каждом отряде, в ИГИЛ, в „Аль-Каиде“ (террористическая организация, запрещена в России, — прим. пер.), повсюду», — говорит он. Мажаев познакомился с исламскими боевиками из разных регионов России в конспиративном доме в южной Турции, который использовался в качестве перевалочной базы для иностранных боевиков. Его соплеменники чеченцы поручились за него, помогли закупить в Турции форму и прочее снаряжение, а затем перевезли через границу в отряд под названием «Кавказский эмират» (террористическая организация, запрещена в России, — прим. пер.). Эта группировка полностью состояла из боевиков, приехавших с российского Кавказа. Спустя четыре месяца после его приезда, говорит Мажаев, большая часть «Кавказского эмирата» объединилась с ИГИЛ.
Это были далеко не первые чеченцы, воевавшие в Сирии. Главным военным командиром ИГИЛ какое-то время был русскоязычный джихадист Тархан Батирашвили по прозвищу Омар-Чеченец, который погиб в марте этого года в результате американского авиаудара. Как и Чатаев, которого турецкие власти подозревают в организации стамбульского теракта, Батирашвили родом из бывшей советской республики Грузия, которая граничит с Россией.
Оба они проживали со своими семьями на грузинской территории в Панкисском ущелье, которое в 1990-е годы использовалось как цитадель и путь снабжения чеченских боевиков, воевавших против России. Благодаря военному опыту, полученному во время конфликтов на постсоветском пространстве, эти люди стали очень ценными лидерами ИГИЛ. Для чеченской молодежи, которая следит за войной в онлайне, тот факт, что их соплеменники занимают высокие посты в этой террористической организации, стал важным притягательным моментом, способствующим вербовке. Об этом пишет журналистка Джоанна Паращук (Joanna Paraszczuk), ведущая блог под названием «Чеченцы в Сирии», в котором она следит за действиями русскоязычных боевиков, участвующих в гражданской войне в этой стране. «У них репутация очень хороших бойцов», — заявляет она.
Однако до произошедшего на этой неделе теракта в Стамбуле они, насколько известно, не принимали участия в акциях смертников вдалеке от контролируемой ИГИЛ территории. Похоже, что теперь ситуация меняется. Возглавляемая США кампания авиаударов по укрепрайонам ИГИЛ, в результате которой эта группировка лишилась части захваченной территории в Сирии и Ираке, заставляет джихадистов осуществлять нападения на удалении от своего «халифата», примером чему могут служить недавние теракты в Париже и Брюсселе.
Для Москвы такая перемена особенно тревожна. Благодаря оттоку исламистов в Сирию в последние несколько лет террористическая активность на российской земле пошла на спад. Но ситуация может быстро измениться, если эти боевики начнут возвращаться домой, получив боевой опыт на фронтах Сирии и Ирака. Чатаев, объявленный в России в розыск по обвинению в терроризме, вызывает особую озабоченность. Согласно информации Совета Безопасности ООН, он руководит «подготовкой и переправкой» русскоязычных боевиков из Сирии обратно в Россию с целью создания террористических ячеек и осуществления нападений.
«Это наша главная проблема, — говорит Алаудинов, командующий чеченской полицией. — Когда люди возвращаются, мы должны следить за ними, наказывать их, как того требует закон, и делать все возможное для их адаптации в обществе».
В этом отношении Мажаев образец успеха. Вернувшись в начале 2014 года домой из Сирии, он получил небольшой тюремный срок за «участие в зарубежном конфликте в целях, противоречащих интересам Российской Федерации». Это новая статья закона, призванная отбить у российских граждан охоту ездить в Сирию на гражданскую войну. Когда Мажаев вышел на свободу, власти Чечни дали ему жилье в чеченской столице Грозном, а также предоставили возможности для работы и учебы.
За последний год Мажаев стал своего рода анти-вербовщиком. Он выступает перед людьми и рассказывает об опасностях экстремистской пропаганды. Это ценно, но он мало чем может помочь тем тысячам русскоязычных боевиков, которые уже воюют в Сирии. «Они считают себя составной частью глобального джихада», — говорит Мажаев. И их цели тоже становятся все более глобальными.
