Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Московский фестиваль не ориентируется на какие-то ограничения или какие-то табу. Пусть будут разные мнения, пусть будет кто-то возмущен, кто-то восхищен — это как раз придает фестивалю какой-то драйв. За какие фильмы стоит сказать «спасибо» Московскому кинофестивалю? Размышляют кинокритики Андрей Плахов и Ольга Галицкая.
За какие фильмы стоит сказать «спасибо» Московскому кинофестивалю? Размышляют кинокритики Андрей Плахов и Ольга Галицкая. Ведущая Елена Рыковцева.
— Мы сегодня, спустя неделю, продолжаем передачу, посвященную Московскому кинофестивалю. Неделю назад открывали, теперь закрываем. Я представляю гостей: с нами Андрей Плахов, кинокритик, Ольга Галицкая, тоже кинокритик. Мы в каком-то смысле продолжим разговор, который у нас начался с моими другими коллегами уже после эфира. Мы поговорили о Московском фестивале, о его истории, почему не очень получается с конкурсным показом, предпочитают многие отдавать свои фильмы на другие фестивали класса А. Но когда закончился наш эфир, я сказала коллегам, а это Екатерина Барабаш и Никита Карцев, тоже кинокритики, я попросила для себя, написать списочек фильмов, которые нужно пойтипосмотреть, независимо от того, что там с конкурсной программой. И они сказали, что конкурс конкурсом, а вы, пожалуйста, идите, смотрите программу, которую формируют Андрей Плахов и Петр Шепотинник, два специальных блока. Все, что они привезли, то и надо смотреть. И я какие-то конкретные работы для себя по списочку написала и не пожалела, не ошиблась, очень благодарна коллегам. Поэтому прошу вас сегодня оценить продукцию фестиваля, ту, которую стоит смотреть, нужно смотреть, то, что стало на нем открытием или это стало скорее открытием на других фестивалях. Но мы сегодня поговорим о лучшем и главном. Все равно по справедливости давайте начнем с приза, с Георгия золотого, что это за фильм «Дочь», расскажите о нем, пожалуйста, я не видела. Андрей, согласны ли вы с выбором жюри?
Андрей Плахов: Да, я согласен с выбором жюри, потому что это очень хорошая картина. Хотя этот выбор можно было предугадать, не то, что банальный, но не неожиданный, предсказуемый. Это действительно очень хороший фильм, но это фильм, представляющий фестивальный мейнстрим иранского кино. Иранское кино очень успешно на фестивалях мира — это уже происходит не первое десятилетие. Это удивительно, как им удалось в стране, где существует такая жесткая цензура и множество ограничений, но при этом при всем они ухитряются делать фильмы и высокохудожественные, и гуманистические, с прекрасными актерскими работами, с великолепной режиссурой.
— И откровенные?
Андрей Плахов: И в чем-то откровенные, действительно показывающие немножко эзоповым языком проблемы иранского общества, как и в данном случае. В таких фильмах, последняя волна иранских фильмов, среди них фильм, конечно, самый знаменитый Асгара Фархади «Развод Надера и Симин», который получил Оскара даже как лучший иностранный фильм года, в общем это та же самая традиция. Это кино на морально-этические темы, как у нас в прошлом говорили в нашей стране, связанное с семейными проблемами, но через семью просматриваются проблемы общества. Например, если дочь не хочет подчиняться семейным традициям, то это уже конфликт, который говорит о многом в сегодняшнем Иране. В частности, о том, насколько там активны женщины, несмотря на их как будто бы бесправное положение, оно действительно драматическое, но в то же время они умудряются проявлять невероятную активность, они становятся кинорежиссерами в том числе, устраивают какие-то невероятные вещи, нарушают все возможные запреты, они протестуют против той патриархальной архаичной системы, в которой они живут, и эти образы очень впечатляют.
— Это не напоминает ситуацию с советским кино, когда вопреки цензуре шедевры, а когда стало можно, шедевры быстро закончились?
Андрей Плахов: Это абсолютно так. У меня даже была как-то статья «Иранское кино замещает советское». Я имею в виду на мировом экране, восприятие фестивалей, когда-то шедевры советского кино, «Летят журавли» и так далее, огромный список шедевров.
Ольга Галицкая: Фильмы Тарковского.
Андрей Плахов: Естественно, Тарковский, но он как-то отдельно. Много просто фильмов, в которых показывалась жизнь советского общества, конечно, она с точки зрения Запада была довольно диковатой, потому что это была страна с авторитарным режимом, мягко говоря. Но в то же время там действительно жили люди, думали, переживали, страдали, преодолевали какие-то страшные обстоятельства. И фильмы были очень гуманистические, они звучали на фестивалях громко. Сейчас на их месте звучит иранское кино.
— Если, положа руку на сердце, все понятно, молодцы, нужное, правильное и не только для Ирана, и для Индии и так далее, для огромного количества стран, регионов, мы знаем, каких конкретно, это очень актуально, а смотреть это все интересно?
Ольга Галицкая: Смотреть интересно. Он очень человечный, понятный, захватывающий, несмотря на простой сюжет, не лишенный немножко детективного элемента. Великолепно снятый, работа оператора. Очень интересно наблюдать жизни города, жизнь семьи, взаимоотношения.
Андрей Плахов: Сильная профессиональная школа.
Ольга Галицкая: Такой арт-мейнстрим. Сочетание художественности фестивального толка и в то же время абсолютной доступности для зрителей.
Андрей Плахов: Режиссер Реза Миркарими, который снял эту картину, он, во-первых, получал уже Георгия на Московском фестивале и трижды его фильмы были представлены Ираном на Оскар. Может быть они не попали в номинацию, но в любом случае это фильмы, которые имеют международный шанс. Кстати, он возглавляет сейчас фестиваль кино в Тегеране. Этот фильм там показывался вне конкурса, конечно. Там посмотрела его наша отборщица Марина Торопыгина и другие люди мне написали, мои коллеги, что это очень хороший фильм, мы сразу обратили на него внимание, пригласили на фестиваль и, как видите, он действительно оказался успешен.
— Оля, вы тоже согласны с выбором жюри? Я не говорю сейчас, хороший он или плохой, вы считаете, он лучший из этой конкурсной программы, которую мы видели?
Ольга Галицкая: Как всегда, возможны были какие-то варианты, но в целом это выбор, который никого не обижает, не ущемляет. Я думаю, что так или иначе все с ним согласны, фильм действительно очень достойный и хороший.
— Расскажите, пожалуйста, о фильме Досталя, который был в конкурирсе, что вы о нем скажете?
Андрей Плахов: Фильм Досталя, мне кажется, вполне достойный для того, чтобы представлять российское кино в программе фестиваля. Он не первый раз, кстати, у нас представляет, был его фильм, он получал золотого Георгия в свое время.
— «Монах и бес» — это действительно комедия на религиозные темы?
Андрей Плахов: Очень специфическая комедия. Потому что сценарий принадлежит Юрию Арабову и этим много сказано. Это драматург, который с одной стороны делает притчи с религиозным акцентом, а с другой стороны у него есть, хотя очень необычное, чувство юмора, оно проявляется во многих сценариях и в этом особенно. Нам показалось это симпатично, интересное соединение таких необычных жанровых пластов. Костюмный фильм, XIX век, монахи, тут и царь, тут и различные коллизии исторические, конечно, представлены в зеркале анекдота или притчи современной.
— Зал смеется во время показа?
Ольга Галицкая: Мне очень жаль, что не получилось именно комедии. Там есть комедийность, но в целом как жанр невозможно определить этот фильм как комедию, по-моему, к сожалению.
— Хотя попытка была.
Ольга Галицкая: Была такая попытка. И было бы здорово, если бы он действительно был по-настоящему смешной. То есть это «Фауст», но такой комедийный и на русской почве.
Андрей Плахов: Поскольку обычно сценарии Арабова ставят достаточно серьезные режиссеры — Сокуров, Прошкин. «Орлеан» был в прошлом году на Московском фестивале в конкурсе, тоже интересный фильм, интересно задуманный, много удачных моментов и актерских работ, но полной органики тоже не получилось, поэтому и реакция была несколько сдержанная.
Ольга Галицкая: Хотя там очень актуальные темы взаимоотношения церкви и власти, народа и церкви, такие комедийные образы священнослужителей, достаточно острые, перекликающиеся с современностью. Могло бы быть очень здорово, но как будто бы ему смелости не хватило, мне кажется.
— И сценарной в том числе, получается.
Ольга Галицкая: И сценарной в том числе. Вообще первая часть фильма, где все происходит в русских церквях и лесах, она смешная, а там, где они перемещаются в Иерусалим, там как-то становится, как будто история меняет свою тональность.
— А этот фильм не мог быть как-то неприятен Русской православной церкви?
Ольга Галицкая: Наверное, мог бы.
— Я почему спрашиваю, потому что знаю, что Никита Сергеевич очень с ними дружит, а тут такое.
Ольга Галицкая: Настоящей остроты, мне кажется, не получилось. Пускай бы даже он возмутил кого-то и был бы таким. Он какой-то достаточно сдержанный. Но все равно мастерство есть и актеров, и режиссера.
Андрей Плахов: Я должен сказать, что Московский фестиваль, судя по моему опыту, не ориентируется на какие-то ограничения или какие-то табу. Наоборот, не доводя до абсурда, но какие-то скандалы в нормальном смысле слова, когда общественное мнение возбуждено, когда все начинают обсуждать какую-то ситуацию художественную, конечно, не кто упал пьяный на красной дорожке, а что-то более существенное, то это на пользу фестивалю. Пусть будут разные мнения, пусть будет кто-то возмущен, кто-то восхищен — это как раз придает фестивалю какой-то драйв.
— Вы согласны с тем, что его личные вкусы, пристрастия и политические в том числе, Никиты Сергеевича, не влияют на формирование конкурсной программы?
Ольга Галицкая: Я как раз хотела сказать, абсолютно не влияют и это безусловное достоинство Никиты Михалкова как президента фестиваля. Он со своими вкусами и взглядами не вмешивается в программную политику, по-моему, это очень достойно.
— Нужно сказать нашим слушателям, которые были очень озабочены состоянием его здоровья, что он появился на закрытии, он был бодр, со всеми здоровался. Все эти разговоры, что он куда-то сбежал и уехал, они, конечно, под собой не имеют оснований. Наверное, лечится, но уж точно не за границей, как там кто-то об этом что-то говорил. Специальный приз получила Марина Неелова. Вы соглашаетесь с этим, за заслуги, за вклад в отечественное кино?
Ольга Галицкая: Невозможно с этим не согласиться, потому что Марина Неелова актриса выдающаяся, знаменитая, замечательная, любимая, все какие угодно эпитеты превосходные можно перечислять, все будет правильным. Но меня всегда поражает в этом какая-то неожиданность выбора. Безусловно, достойна Марина Неелова, но почему вдруг, я не понимаю.
Андрей Плахов: Марина Неелова получила приз Станиславского, как я понимаю. Этот приз всегда вручается на закрытии фестиваля.
Ольга Галицкая: Раньше был приз зарубежным звездам, Мерил Стрит получала.
Андрей Плахов: Зарубежные звезды реже появляются на небосклоне Московского фестиваля, тому есть много разных причин. Тем не менее, нельзя сказать, что их не было совсем, правда, это были не актеры, а режиссеры, было два замечательных режиссера — Карлос Саура, испанский режиссер, классик испанского кино, великий режиссер и второй Стивен Фрирз, великолепный английский режиссер, оба они получили тоже специальные награды за вклад в кинематограф. Был прекрасный показ фильма «Королева», посвященный, кстати, юбилею королевы и юбилею самого Фрирза, потому что ему 75 лет исполнилось. Была очень интересная встреча с ним у публики. Мне кажется, эти события были уместны на Московском фестивале, они подняли его международный имидж.
— Действительно очень мало звезд, даже своих отечественных. Очень много эстрады почему-то. Найти кинозвезду во всем том количестве гостей, которые шли вчера, было ощущение, что вы на премии МУЗ-ТВ, Пригожин, Валерия, Митя Фомин, но мало своих российских кинозвезд, не говоря о зарубежных. Это все политика, это все продолжение санкций или что это?
Андрей Плахов: Нет, я не думаю, что это продолжение санкций, потому что подобная ситуация была до всяких санкций. Если говорить о российском кино — это вообще отдельная история. Посмотрите на звездную дорожку Кинотавра, она может быть внешне выглядела более красивой, более организованной, но по сути звезды были те же самые. А где у нас вообще звезды, извините? Почему Марина Неелова, актриса, которую мы знаем с детства практически, ее поколение, они и есть настоящие звезды. Разве у нас появились новые звезды за последние десятилетия? Если появились, то некоторые появились, да угасли тут же. Звездами настоящими сейчас являются звезды сериалов, того же самого МУЗ-ТВ, о которых вы говорили, поэтому они заполняют ковровые дорожки очень нарядные, на этом все кончается.
Ольга Галицкая: Еще масса непонятных девушек в очень красивых нарядах, но я не знаю, кто они, маникюрши, педикюрши, но они точно не имеют отношения к киноискусству вообще.
Андрей Плахов: Может быть я сказал слишком резко, вот Виктория Исакова, например, член жюри, прекрасная актриса. Но основной состав этой дорожки, конечно, удручает.
— Я с Олей согласна, потому что появлялась какая-то девушка в совершенно королевском, пышном платье, красовалась, шла к Никите Михалкову здороваться, он с некоторым недоумением, конечно, он не мог не поздороваться с таким платьем, но кто это — было написано на его лице.
Андрей Плахов: Там даже была дублерша Софи Лорен. И члены жюри спрашивали: это действительно Софи Лорен? Они решили, что это она приехала, но это была не она.
— Там было много смешного на этой дорожке.
Ольга Галицкая: Это было шоу «Точь-в-точь».
— Совершенно верно. Я даже репортаж постаралась об этом написать, как трудно узнавать звезд в этих людях, которые из себя старательно звезд изображают. Давайте о настоящих. Я хочу, чтобы вы рассказали о тех фильмах, которые произвели просто обвал на этом фестивале — это «Тони Эрдманн», для начала. Этот фильм никто не видел, кроме кинокритиков, которые ездили в Канны, где он ничего не получил — это стало тоже сенсацией. Сейчас в Москве все, кто его увидел, сказали, что это шедевр. Вы согласны с такой оценкой?
Ольга Галицкая: Он, кстати, куплен и будет показан. Так что те, кто не успел увидеть, могут не огорчаться, еще будет возможность.
— Я ему пророчу кассу. Это удивительное сочетание массового и фестивального кино.
Андрей Плахов: Мне тоже очень нравится этот фильм. Мало того, он заставил изменить мой взгляд на новое немецкое кино. Я очень долго сопротивлялся попыткам доказать, что существует там какая-то «новая волна» очень значимая, мне казалось, что это преувеличение, выдумки критиков, что на самом деле хороших режиссеров там не так много и фильмов таких, как вы его охарактеризовали, либо они узкого профиля, специальные, специфические, либо наоборот слишком коммерческие, очень примитивные, скорее для немецкой аудитории. «Тони Эрдманн», режиссер Марен Адэ, действительно сделала фильм, который, мне кажется, покорил довольно большую аудиторию. Это настоящее художественное открытие, произведение нового стиля. Как будто бы тема известная — отношения между родителями и детьми уже взрослыми, но тем не менее, она решена настолько проникновенно, с юмором, с любовью, с сочувствием, с трагизмом каким-то внутренним, поэтому, безусловно, это яркое явление.
— Это, конечно, удивительно, как такая камерная история развивается почти три часа, и вы смотрите, не отрываясь, впадаете в гомерический хохот и слезы. Такого хохота я не слышала в залах давно. Этот фильм куплен, можно порадоваться.
Андрей Плахов: Будет когда-то в прокате, пока неизвестно точно — когда, но должен быть.
— Я понимаю, что тема отцов и детей вечная, но на этом фестивале один за другим — отец и дочь. «Аттестат зрелости» или «Бакалавриат»,по-другому называют, тоже отец и дочь. Что-то такое назрело во взаимоотношениях между отцами и дочерьми, что-то не очень хорошее, видимо, что вызвало целый всплеск таких сценариев.
Андрей Плахов: Эта тема проходит красной нитью сквозь программу того же Каннского фестиваля. В данном случае отец и дочь, а в фильме Альмодовара это мать, которая теряет свою дочь, только в конце есть надежда на то, что она ее обретет. Видимо, очень больная тема для современного общества, во всяком случае европейского, где эти связи распадаются, молодые люди довольно быстро уходят из семей, они делают карьеру, они становятся внутренне ожесточенными, циничными, родители теряют с ними контакт или наоборот, как в румынском фильме, девочка не хочет пойти по такому пути. Всегда возникает какой-то конфликт не то, что поколений, а конфликт способов жизни, способов самореализации. В конечном счете оказывается, что очень многие вещи важны, конечно, но все-таки еще важнее сохранить эту хрупкую связь в семье, без которой человек остается наедине с враждебным миром.
— Это для российского зрителя тоже вполне актуально, естественно.
Андрей Плахов: И теперь она для Ирана актуальна, как мы видим по фильму-победителю.
— Глобализация произошла в этом смысле. Фильм «Сьераневада» мне тоже хотелось бы, чтобы вы оценили. Я подписываюсь под тем, что каждый, кто сходит на фильм «Тони Эрдманн», каждый будет в восторге. По поводу «Сьераневада» я не могу подписаться под каждым человеком, потому что его все-таки не назовешь массовым. Это фильм, когда просто вырывают вас из вашей семьи и погружают в чужую семью, вы два с половиной часа живете проблемами, жизнью, отношениями, ссорами другой семьи. Это гениально сыграно, это здорово сделано. Вы просто поражаетесь тому, как современное кино способно вас буквально, это как аттракцион — погружение в чужую жизнь. Что вы скажете об этом фильме, будете ли вы звать на него?
Андрей Плахов: Я прочитал где-то в Фейсбуке, кто-то написал из зрителей или критиков Московского фестиваля, что да, хороший фильм, только если бы его на 45 минут сократить, то было бы здорово. Мне кажется, человек просто не понял смысла происходящего. Я не могу сказать, что я стопроцентный поклонник этого фильма, я может быть ожидал несколько большего от режиссера Кристи Пую, поскольку знаю его предыдущие работы, понимаю, что это очень талантливый человек. Мне кажется, он даже немножко упростил свою задачу, может быть стоило его сделать еще на 45 минут длиннее, довести радикализм до какой-то крайней точки. Но это я пошутил скорее. На самом деле это очень хороший, интересный фильм, весь смысл которого заключается в ритме таком очень добротном. Кстати, интересно то, что это не единственный фильм такого рода на Московском фестивале. У нас показывался фильм Лава Диаса — это филиппинский режиссер совершенно замечательный, который длится 8 часов. Этот фильм был показан на Берлинском фестивале, получил там приз. Он показывался с перерывом.
— Приз получили зрители, как я понимаю.
Андрей Плахов: Нет, приз получил режиссер. Фильм показывался с перерывом, можно было пойти перекусить, потом вернуться обратно. Я, честно говоря, думал, на фестивале очень трудно смотреть такие фильмы, когда ты должен одновременно писать, работать, встречаться. Я думал, посмотрю хотя бы половину, а вторую половину когда-нибудь потом досмотрю, но я вернулся, потому что меня настолько затянуло происходящее. Это фильм о филиппинской революции с удивительными совершенно мифологическими мотивами. Это тема отдельного разговора, можно много говорить, но фильм совершенно потрясающий. Второй фильм, который длился 12 часов, и он тоже был показан на Московском фестивале. Кстати, зрители смотрели 8-часовой фильм Лава Диаса и 12-часовой фильм Ульрике Оттингер — это член жюри.
— Это не сериал?
Андрей Плахов: Нет, это фильм, причем документальный фильм, действие которого происходит на Чукотке и на Аляске, «Тень Шамиссо» называется. Конечно, он был показан не в один прием, понятно, что это невозможно. Но его длительность тоже абсолютно оправданна, она не является прихотью режиссера или попыткой увеличить бюджет картины, нет, это действительно необходимо для того, чтобы проникнуть в ту реальность, которую режиссер хочет показать. Это уже новая методология, связанная с мобильными камерами современными, с новой технологией, потому что без нее это было бы невозможно такие эксперименты делать.
— Все равно любой режиссер мечтает об аудитории. Как они представляют себе такие показы в кинотеатрах с чисто практической точки зрения?
Ольга Галицкая: Есть какие-то вещи, которые просто двигают кино. В данном случае, мне кажется, режиссер не мечтает об аудитории.
Андрей Плахов: Во-первых, его можно показывать по телевидению. Хотя фильм Лава Диаса, изображение там слишком важное, на экране лучше смотреть намного. Вот на фестивалях показывают — это все-равно тоже большая аудитория. Я думаю, будет какой-то артхаусный прокат. Конечно, в России я сильно сомневаюсь, что найдутся такие смелые прокатчики, которые возьмутся.
Ольга Галицкая: Такой эксперимент, конечно,и для тех, кто показывает, и для тех, кто смотрит, и для тех, кто снимает. Должны быть такие эксперименты, иначе все застынет.
— Они могут экспериментировать сколько угодно, но будут ли это смотреть.
Ольга Галицкая: На фестивалях смотрят. Я тоже смотрела Лава Диаса, правда, на другом фестивале. Я согласна, что это затягивает. Даже слово «интересно» немножко не отсюда, ты как-то туда попадаешь и хочешь там побыть и все равно досматриваешь.
Андрей Плахов: «Колыбельная печальной тайне» он называется. А фильм Ульрике Оттингер называется «Тень Шамиссо», она проехала с Аляски на Чукотку и Камчатку и показала наших людей, по сути весь фильм на русском языке снят. Она воспроизвела маршрут экспедиции Шамиссо, французского писателя, романтика, ученого, который был осуществлен столетие назад, проехала по этому маршруту и сняла этот замечательный фильм.
— Но он документальный.
Андрей Плахов: Но при этом высокохудожественный.
— Посмотреть, как живет Чукотка и Аляска — это действительно интересно, это то, чего мы не знаем. Мы говорили о фильме «Аттестат зрелости», вы успели его оценить, вы сказали бы нем что-то хорошее или плохое? Потому что тоже был большой ажиотаж вокруг него.
Андрей Плахов: Это другой румынский фильм, сейчас румынское кино очень модное, оно тоже развивается в разных направлениях. Потому что если бы все фильмы были по одной модели сделаны — это бы быстро, наверное, наскучило. Пую идет путем эксперимента, а Мунджиу, второй крупный румынский режиссер, старается делать кино все-таки достаточно напряженное, чтобы оно смотрелось нормальной публикой, не фестивальной, не какой-то специально подготовленной, а обычной публикой, как просто интересное кино. В данном случае это сюжет, который любого человека, наверное, впечатлит в какой-то мере, потому что речь идет о судьбе дочери уже взрослого человека, который имеет жизненный опыт и понимает, что необходимо как-то эту молодую девушку подтолкнуть на лучшую жизнь, а лучшая жизнь в его понимании будет не в Румынии, а где-то, наверное, в Англии, надо туда ехать учиться.
— Это знакомая история для русских.
Андрей Плахов: Да, знакомая история. Но оказывается, что все несколько сложнее, с одной стороны это так, с другой стороны не совсем так. Там очень много таких моментов. Прежде всего, это драма совести, то есть можно ли немножко придавить свою совесть и сделать небольшой компромисс, на самом деле ничего ужасного, для того, чтобы все дальше пошло отлично. Оказывается, что этот маленький компромисс тоже может иметь большие последствия, если примитивно сказать.
— Насколько я понимаю, это фильм о том, насколько у детей и взрослых разное представление о лучшей жизни. То есть ребенок лучшую жизнь скорее может представлять в своей стране, чем в чужой.
Андрей Плахов: Во всяком случае там есть патриотический, можно сказать, пафос, возникает в финале действительно, что если родители разочарованы, у них нет сил бороться, они убедились, что невозможно изменить это общество к лучшему, то у детей все-таки сохраняется энергия, силы и надежды на то, что это возможно.
— Давайте посмотрим опрос, который мы проводили в Москве среди прохожих, они прямо стоят около кинотеатра «Россия», мы их спрашиваем, какой фестиваль, какую кинопремию вы считаете главной. Очень интересно. Что скажете, особенно по поводу последнего?
Ольга Галицкая: Все в одну кучу свалено. Оскар — это американская кинопремия по итогам года, фестивальные премии — совсем другое. Что касается Московского кинофестиваля, то я замечаю падение интереса к нему с точки зрения СМИ. Потому что, например, раньше были дневники фестиваля ежедневные, сейчас они исчезли полностью. Открытие и закрытие показывают глубокой ночью. Собственно говоря, что скажет человек, который не видел фестиваль и не в курсе того, что происходило в течение фестивальной недели. Нет сюжетов о фестивальных событиях в новостях, за исключением открытия и закрытия. Скажем, в сюжете о закрытии говорят, что главное событие фестиваля — это появление Никиты Михалкова.
Андрей Плахов: А кто в этом виноват — фестиваль или сами СМИ?
Ольга Галицкая: СМИ, конечно, безусловно. То есть фестиваль на самом деле не поддерживается. В этом году московское правительство вдруг заинтересовалось кинофестивалем, заметило, что он происходит в столице и решили, что мэрия тоже должна быть к этому как-то причастна. Появился господин Кибовский на пресс-конференции по поводу предстоящего открытия кинофестиваля и дальше интерес мэрии угас в ту же секунду. Канал ТВ-Центр, канал мэрии московской, почему там не было сюжетов о кинофестивале, для меня, например, большой вопрос.
— Коллеги, которые были неделю назад у нас в эфире, отмечали ровно это, что когда вы приезжаете в другой город, где проходит фестиваль, вы всюду видите постеры, плакаты, город живет им. Здесь живет ровно полтора человека которых пустили посмотреть на звезд на красной дорожке и на площадке и те, кто догадался изучить программу фестиваля и купить по интернету билеты в кинотеатры. Я не сторонник теорий заговора, но мне сказали, сейчас я начинаю понимать, что это может быть и правда, говорят, что Никита Сергеевич поссорился с Владимиром Владимировичем на какой-то почве. И я не исключаю, что то, что была дана команда не давать на телевидении зеленую улицу этим сюжетам, вполне возможно.
Ольга Галицкая: Я обычно не берусь это комментировать, не знаю.
Андрей Плахов: Во всяком случае приветствие Владимира Владимировича фестивалю было направлено. То, что СМИ плохо освещают — это правда, то, что фестиваль недостаточно виден в городе, много вопросов есть, безусловно. Но есть и хорошие новости, скажем так, например, они заключаются в том, что в этом году введена новая система — возможность обычным зрителям покупать билеты на показы Московского фестиваля прямо через интернет. Это очень удобно.
— Я все время занималась этим.
Андрей Плахов: Публика на фестивале была весьма обширная и весьма активная. Кто-то написал из наших коллег, что все билеты, чуть ли не 90% билетов раздаются участникам фестиваля бесплатно, а публики нет. Ничего подобного. Во-первых, компания «Каро» — это не та компания, которая даст возможность эксплуатировать свои площади и не зарабатывать ничего, она неплохо зарабатывает на этом, фестиваль что-то получает. Во всяком случае 50% билетов на вечерние показы идут в продажу, и они очень активно посещаются. В этом году я впервые видел, что конкурсные показы даже фильмов, которые не получили призы, которые не триллеры, не захватывающие зрелища — это такое арт-кино, тем не менее, на эти фильмы был полный зал и на следующий день на некоторые из этих фильмов нельзя было попасть на второй показ. Я сам должен был провести одного человека, с трудом это сделал. Такие фильмы, как «Дневник машиниста», например, сербский, «Мари и неудачники» французский, немецкая картина «Центр моего мира», просто было несколько фаворитов из конкурсной программы. Я уже не говорю про внеконкурсные показы и не только те фильмы, которые вы упомянули и которые мы немножко обсудили, но и фильмы, в частности, из программы «Эйфория», которую я показывал, поэтому я вижу. Там были, конечно, картины, на которых было меньше зрителей, понятно, почему — они менее раскручены. Например, на фильм Брюно Дюмона «В тихом омуте» был просто обвал, потому что знаменитый режиссер, на фильм «Море в огне», который получил главный приз Берлинского фестиваля.
— «В тихом омуте» был среди списочка, который мне составили коллеги, я его не успела. А это, судя по описанию, такая безумная немножко фантасмагорическая история двух сумасшедших семей, живущих на острове. Может быть вы скажете, стоит его ходить смотреть?
Ольга Галицкая: Он куплен, будет в прокате.
Андрей Плахов: Его прокат в самое ближайшее время, так что вы будете иметь возможность его увидеть. Это очень интересный фильм, действительно абсолютно ни на что не похожий, очень экстравагантный, талантливый, так что крайне рекомендую.
— Еще об одном фильме вас хотела спросить — «Бесконечная поэзия». Мне тоже рекомендовали и тоже не успела.
Андрей Плахов: Это фильм из программы «Фильмы, которых здесь не было». Там собраны были весьма радикальные, я бы сказал, даже скандальные фильмы. Этот фильм немножко другого плана, это фильм в благородной традиции поэтического кино. Ходоровский, замечательный режиссер, сюрреалист, один из классиков, уже очень пожилой человек, снимает молодое по духу и очень яркое кино. Оно тоже находит свою публику.
— Конечно, я думаю, мы никто не ошибемся здесь, если скажем, что тот счастливчик, который пойдет на фильм закрытия фестиваля Вуди Аллена «Светская жизнь» скажет нам спасибо, что мы его туда пригласили.
Ольга Галицкая: По-моему, это прелестный фильм.
— Он заканчивается и все, что вы говорите — как мило, как это мило!
Ольга Галицкая: Только бы его не дублировали, я об одном прошу.
— Это очень важная тема. Какое же это было счастье смотреть на фестивале кино в оригинале с субтитрами — это такой подарок. Как же так сделать, чтобы это было распространено в России.
Андрей Плахов: Это культура наших зрителей. Наша страна единственная в мире, где зрители привыкли, нормально воспринимают закадровый голос. Когда иностранцы слышат, как один голос накладывается на другой язык, они просто в ужасе убегают, а у нас это норма.
— А когда тотальный дубляж, когда вы вообще не слышите голоса. Что случится с «Тони Эрдманном», просто его перепишут на другие голоса.
Ольга Галицкая: И текст перепишут во многом.
— Как спасаться создателям фильма от этого? Условия они могут ставить стране?
Андрей Плахов: Обычно происходит так: прокатчики рассчитывают коммерческий потенциал фильма, если фильм не очень коммерческий, то тогда делают субтитры. Потому что наши зрители не хотят смотреть с субтитрами, им лень читать, им хочется слышать именно этот отвратительный дубляж.
— Ведь они никогда не пытались, они бы хоть раз сходили и поняли, какое это счастье.
Андрей Плахов: Прокатчики тоже не хотят рисковать, так проще, так уже принято и вот гонят этот дубляж.
— В Германии вы идете в кино и смотрите на английском языке с немецкими субтитрами.
Андрей Плахов: Справедливости ради надо сказать, там тоже большой прокат дублируют, например, американские фильмы на немецкий язык. Но кто хочет посмотреть в оригинале, есть возможность.
— Здесь такой возможности нет, какой-то один кинотеатр единственный.
Ольга Галицкая: Очень редко бывает, что в двух вариантах выходит.
— Я помню, у меня приезжали гости, они русские, но они хотели посмотреть «Звездные войны» в оригинале, они ехали бог знает куда, в Кунцево. Если говорить об организации фестиваля, многое зависит от кинотеатра. «Аттестат зрелости», закончится наш эфир, я буду вас спрашивать, чем закончился фильм, потому что я его не посмотрела до конца ровно из-за чудовищной организации просмотра в кинотеатре, который называется «Пионер» в Парке имени Горького. Это катастрофа, это просто издевательство. Это открытый кинотеатр, вы приходите со своими билетами, купленными по интернету. Я еще раз хочу поддержать Андрея, это так здорово, когда вы не зависите ни от каких блатов, ни от каких друзей, вы открываете сайт за сутки до показа и выбираете абсолютно любой фильм, кроме фильма Вуди Аллена «Светская жизнь», который могли смотреть только гости и аккредитованная пресса. Этот кинотеатр летний был совершенно замечателен тем, что вы приходите со своим купленным билетом, с номерком, по которому вы должны были вытащить билет в автомате, как вам пишут, и тут выстраивается колоссальная очередь, по которой вы должны свой купленный билет взять. Во-вторых, в этой очереди начинают вспыхивать страшные скандалы. У меня на глазах один мужик впал в ярость, бросился к кассиршам и сказал: отдавайте мне мой билет, я в этой очереди стоять не буду. Они начали отдавать ему билет, потому что он кричит. Натиск делал свое дело, у нас у всех уже было испорчено настроение. Когда вы приходите в кинотеатр, оказывается, что ваши места ничего не значат вообще. То есть вы должны занимать на этих скамейках место, как повезет. Если вы пришли за пять минут до сеанса, то все уже занято, вы должны буквально бороться, драться с этими людьми, которые разложились чуть шире на скамейке, добиваться того, чтобы они подвинулись. То есть большего издевательства над зрителем за собственные деньги я не видела очень давно. Поэтому никому не советую ходить туда вообще.
Андрей Плахов: Я там был единственный раз — это был специальный просмотр, туда пускали с собаками, это был фильм, посвященный собакам, такое чудесное шоу. Там все поместились дружно.
— Как вели себя собаки, они не передрались?
Андрей Плахов: Нет, они реагировали, как-то комментировали действие. Прекрасный показ был.
— Очень многое зависит от настроения, с которым вы смотрите фильм. «Аттестат зрелости» я выдержала ровно половину, дальше буду вас спрашивать, чем закончилось. Что касается призов, которые получили актеры на этом фестивале, согласны ли вы с этим?
Ольга Галицкая: Актер, получивший приз за роль отца в фильме «Дочь», он знаменитый актер в своей стране, народный артист, можно сказать. Хорошая достойная работа. Хотя, например, мне очень понравился актер, сыгравший Пазолини в фильме «Козни».
Андрей Плахов: Массимо Раньери.
Ольга Галицкая: Это звезда, певец, актер, сам режиссер, легендарный совершенно человек в Италии, замечательно сыгравший Пьера Паоло Пазолини, феноменально на него похожий в этом фильме. По-моему, это выдающаяся работа большого мастера, мне жаль, что его не отметили.
Андрей Плахов: А мне понравился Лазар Ристовски в фильме «Дневник машиниста», замечательный сербский актер, который играл у Кустурицы, в других знаменитых фильмах. Он играет машиниста, переживающего, что он невольно убивает людей. Каждый машинист за свою жизнь убивает 20 человек в среднем — самоубийцы, пьяные, несчастный случай.
Ольга Галицкая: Это черный юмор, очень хорошая актерская работа.
Андрей Плахов: Получил приз публики, между прочим, на нашем фестивале.
— А приз критики кто получил?
Ольга Галицкая: Есть приз российской критики, я была в жюри, мы отдали свой приз фильму «37», режиссер молодая женщина, ей 31 год, она получила приз Большого жюри за лучшую режиссерскую работу.
— Рассказывайте, что это.
Ольга Галицкая: Это такой триллер, можно сказать. Это реальная история, в 1964 году произошла, изнасиловали молодую женщину практически на глазах 37 свидетелей, никто не вмешался в ситуацию, она погибает. Фильм «37» — это 37 этих бессловесных соучастников убийства, потому что они никак не вмешались и не изменили эту ситуацию.
Андрей Плахов: Даже не позвонили в полицию.
Ольга Галицкая: Ни впрямую, ни хоть как-то не попытались помочь. Фильм исследует эту ситуацию, как такое могло случиться. Он так хитроумно и умело выстроен, особенно для дебютантки, я считаю, что это очень интересный, перспективный молодой режиссер.
— Хорошо ли сделан, снят фильм «Козни», этот фильм о Пазолини?
Ольга Галицкая: Мне было очень интересно смотреть. Режиссер исследует политическую подоплеку этого убийства.
— Политический детектив, как я понимаю.
Ольга Галицкая: Понятны пристрастия Пазолини, его гомосексуальность, его склонность к плебсу, с которым он общался, криминальная ситуация была сама по себе. Но он был выдающийся человек, выдающийся журналист, исследователь проблем Италии. Он вмешался, докопался до каких-то очень важных вещей в политики Италии и в нефтяном бизнесе. То есть на самом деле он восстановил против себя очень многих могущественных людей, которым он просто мешал. Режиссер фильма исследует эту ситуацию, что не просто его частная жизнь такая сомнительная Пазолини, но и его гражданская активность — это все в комплексе создало ситуацию, когда его зверски убили. Все это интересно очень сделано. Фильм может быть немножко загроможденный, сюжет обрастает какими-то подробностями, структурно он тяжеловат. Но выдающаяся работа актера в главной роли, мне кажется, это достойно было внимания. К сожалению, никаких призов не досталось этому фильму.
— Наши прохожие на улице считают, что политика играет какую-то роль. Как вы считаете, фестивали, на которые вы ездите, судьба русского кино, судьба призов для российского кино зависит от политики или все-равно это широкое допущение и едва ли, все равно жюри решает, исходя из совершенно других критериев, судьбу фильма?
Ольга Галицкая: Все начинается еще на уровне отбора, участников фестиваля из России стали звать все меньше.
— Это ощущается?
Андрей Плахов: Это, безусловно, ощущается. Я наблюдаю за этим процессом много лет. Например, 1990 год — это был пик перестройки, на волне перестройки русское кино на Каннском фестивале просто гремело, было три фильма, все получили награды, все вертелось вокруг русского кино, я уже не говорю про Берлинский фестиваль. Сейчас этого не происходит. Но не будем сразу говорить о том, что нас подвергли санкциям или что-то такое, есть очень много объективных причин для этого. Во-первых, наше кино, будем честны, не дает достаточно много фильмов международного фестивального уровня, таких фильмов мало. Когда появляется фильм Сокурова новый, когда появляется фильм Звягинцева новый, он сразу же попадает в конкурсы больших фестивалей. Звягинцев поставил «Левиафан», плохо показывает Россию, изнанку русской жизни. Если бы все так хотели поддержать эту точку зрения, она была бы в фокусе внимания, то, наверное, этот фильм получил главный приз Каннского фестиваля. Но этого не произошло, как мы знаем, и Оскара он не получил, хотя был номинирован. То есть ему отдали должное как интересному, яркому художественному произведению, но политический момент здесь вторичен, я бы не стал здесь преувеличивать. Конечно, не будем ханжами, политика влияет, безусловно как-то, но иногда она влияет совершенно противоположным образом. Мы знаем, что фильм «Москва слезам не верит» получил Оскара в 1980 году, когда весь мир бойкотировал Советский Союз из-за вторжения в Афганистан. Таких примеров много. То есть иногда политика может сработать даже наоборот. Или Иран получает Оскара не так давно именно в тот момент, когда вокруг Ирана происходили политические столкновения. Иногда наоборот это выводит страну в фокус внимания, вызывает к ней повышенный интерес. Но для этого нужно иметь хорошее кино, иметь, что представить, тогда есть шанс получать награды. Это моя точка зрения.
— А неучастие в Московском фестивале со стороны отдельных режиссеров по политическим мотивам вы ощущаете или только творчески, мы скорее эту премьеру двинем на Каннский фестиваль, он престижнее? Или вы чувствуете, что не доезжают работы до Москвы, потому что не хочется именно в Москве?
Ольга Галицкая: Мне кажется, вопрос только престижей фестивалей. Московский кинофестиваль, конечно, не на уровне Каннского — это всем очевидно.
— У вас отказы случались? Вы же с ними ведете переговоры.
Андрей Плахов: Разумеется, отказы случаются. Они случаются на любом фестивале, даже на Каннском, как это ни странно.
— На этой почве я имею в виду, когда вам впрямую говорят, что мы не хотим в Москву поэтому.
Андрей Плахов: Я не могу сказать, что на этой почве мы не могли получить какой-то фильм, по политическим причинам его не дали. Другое дело, что есть деятели кино, крупные деятели, которые не хотят ехать в Россию, считая, что это уронит их имидж, не совпадает с теми задачами имиджевыми, которые они ставят на данный момент. Например, Аки Каурисмяки, знаменитый финский режиссер, уже много лет не был в России со времени какой-то чеченской войны. Он сказал, что пока эта проблема существует, я не хочу туда ехать. Это его право, но это частный случай, не думаю, что какая-то общая тенденция.
Ольга Галицкая: Это вопрос личного присутствия. Многие отказываются приехать именно по политическим мотивам.
Андрей Плахов: Но это, тем не менее, все равно так не формулируется. По-моему, в прошлом году Ума Турман собиралась приехать, в последний момент оказалась, мы не знаем, почему точно, может быть кто-то ей не посоветовал, может быть она сама передумала, может быть действительно заболела. Дело в том, что как раз Московский фестиваль при всех его недостатках, я считаю его большим достоинством то, что он на данном этапе деполитизирован. Он действительно не увлекается какими-то политическими сюжетами специально, хотя у нас есть программа «Свободная мысль», документальные фильмы, которые отражают социальные, политические проблемы так же, как на всех фестивалях. Но просто это не является прерогативой, прерогативой является художественность, показать фильмы, интересные зрителям, московской публике, синефилам — вот в этом смысл фестиваля прежде всего. В этом смысле я не вижу здесь каких-то серьезных проблем.
— Все хорошо, что хорошо кончается. Мы поздравим друг друга, что мы видели хорошее, можем посоветовать это хорошее, люди будут дальше смотреть. В этом смысле он останется в памяти и след оставит добрый, позитивный.
— Если, положа руку на сердце, все понятно, молодцы, нужное, правильное и не только для Ирана, и для Индии и так далее, для огромного количества стран, регионов, мы знаем, каких конкретно, это очень актуально, а смотреть это все интересно?
Ольга Галицкая: Смотреть интересно. Он очень человечный, понятный, захватывающий, несмотря на простой сюжет, не лишенный немножко детективного элемента. Великолепно снятый, работа оператора. Очень интересно наблюдать жизни города, жизнь семьи, взаимоотношения.
Андрей Плахов: Сильная профессиональная школа.
Ольга Галицкая: Такой арт-мейнстрим. Сочетание художественности фестивального толка и в то же время абсолютной доступности для зрителей.
Андрей Плахов: Режиссер Реза Миркарими, который снял эту картину, он, во-первых, получал уже Георгия на Московском фестивале и трижды его фильмы были представлены Ираном на Оскар. Может быть они не попали в номинацию, но в любом случае это фильмы, которые имеют международный шанс. Кстати, он возглавляет сейчас фестиваль кино в Тегеране. Этот фильм там показывался вне конкурса, конечно. Там посмотрела его наша отборщица Марина Торопыгина и другие люди мне написали, мои коллеги, что это очень хороший фильм, мы сразу обратили на него внимание, пригласили на фестиваль и, как видите, он действительно оказался успешен.
— Оля, вы тоже согласны с выбором жюри? Я не говорю сейчас, хороший он или плохой, вы считаете, он лучший из этой конкурсной программы, которую мы видели?
Ольга Галицкая: Как всегда, возможны были какие-то варианты, но в целом это выбор, который никого не обижает, не ущемляет. Я думаю, что так или иначе все с ним согласны, фильм действительно очень достойный и хороший.
— Расскажите, пожалуйста, о фильме Досталя, который был в конкурирсе, что вы о нем скажете?
Андрей Плахов: Фильм Досталя, мне кажется, вполне достойный для того, чтобы представлять российское кино в программе фестиваля. Он не первый раз, кстати, у нас представляет, был его фильм, он получал золотого Георгия в свое время.
— «Монах и бес» — это действительно комедия на религиозные темы?
Андрей Плахов: Очень специфическая комедия. Потому что сценарий принадлежит Юрию Арабову и этим много сказано. Это драматург, который с одной стороны делает притчи с религиозным акцентом, а с другой стороны у него есть, хотя очень необычное, чувство юмора, оно проявляется во многих сценариях и в этом особенно. Нам показалось это симпатично, интересное соединение таких необычных жанровых пластов. Костюмный фильм, XIX век, монахи, тут и царь, тут и различные коллизии исторические, конечно, представлены в зеркале анекдота или притчи современной.
— Зал смеется во время показа?
Ольга Галицкая: Мне очень жаль, что не получилось именно комедии. Там есть комедийность, но в целом как жанр невозможно определить этот фильм как комедию, по-моему, к сожалению.
— Хотя попытка была.
Ольга Галицкая: Была такая попытка. И было бы здорово, если бы он действительно был по-настоящему смешной. То есть это «Фауст», но такой комедийный и на русской почве.
Андрей Плахов: Поскольку обычно сценарии Арабова ставят достаточно серьезные режиссеры — Сокуров, Прошкин. «Орлеан» был в прошлом году на Московском фестивале в конкурсе, тоже интересный фильм, интересно задуманный, много удачных моментов и актерских работ, но полной органики тоже не получилось, поэтому и реакция была несколько сдержанная.
Ольга Галицкая: Хотя там очень актуальные темы взаимоотношения церкви и власти, народа и церкви, такие комедийные образы священнослужителей, достаточно острые, перекликающиеся с современностью. Могло бы быть очень здорово, но как будто бы ему смелости не хватило, мне кажется.
— И сценарной в том числе, получается.
Ольга Галицкая: И сценарной в том числе. Вообще первая часть фильма, где все происходит в русских церквях и лесах, она смешная, а там, где они перемещаются в Иерусалим, там как-то становится, как будто история меняет свою тональность.
— А этот фильм не мог быть как-то неприятен Русской православной церкви?
Ольга Галицкая: Наверное, мог бы.
— Я почему спрашиваю, потому что знаю, что Никита Сергеевич очень с ними дружит, а тут такое.
Ольга Галицкая: Настоящей остроты, мне кажется, не получилось. Пускай бы даже он возмутил кого-то и был бы таким. Он какой-то достаточно сдержанный. Но все равно мастерство есть и актеров, и режиссера.
Андрей Плахов: Я должен сказать, что Московский фестиваль, судя по моему опыту, не ориентируется на какие-то ограничения или какие-то табу. Наоборот, не доводя до абсурда, но какие-то скандалы в нормальном смысле слова, когда общественное мнение возбуждено, когда все начинают обсуждать какую-то ситуацию художественную, конечно, не кто упал пьяный на красной дорожке, а что-то более существенное, то это на пользу фестивалю. Пусть будут разные мнения, пусть будет кто-то возмущен, кто-то восхищен — это как раз придает фестивалю какой-то драйв.
— Вы согласны с тем, что его личные вкусы, пристрастия и политические в том числе, Никиты Сергеевича, не влияют на формирование конкурсной программы?
Ольга Галицкая: Я как раз хотела сказать, абсолютно не влияют и это безусловное достоинство Никиты Михалкова как президента фестиваля. Он со своими вкусами и взглядами не вмешивается в программную политику, по-моему, это очень достойно.
— Нужно сказать нашим слушателям, которые были очень озабочены состоянием его здоровья, что он появился на закрытии, он был бодр, со всеми здоровался. Все эти разговоры, что он куда-то сбежал и уехал, они, конечно, под собой не имеют оснований. Наверное, лечится, но уж точно не за границей, как там кто-то об этом что-то говорил. Специальный приз получила Марина Неелова. Вы соглашаетесь с этим, за заслуги, за вклад в отечественное кино?
Ольга Галицкая: Невозможно с этим не согласиться, потому что Марина Неелова актриса выдающаяся, знаменитая, замечательная, любимая, все какие угодно эпитеты превосходные можно перечислять, все будет правильным. Но меня всегда поражает в этом какая-то неожиданность выбора. Безусловно, достойна Марина Неелова, но почему вдруг, я не понимаю.
Андрей Плахов: Марина Неелова получила приз Станиславского, как я понимаю. Этот приз всегда вручается на закрытии фестиваля.
Ольга Галицкая: Раньше был приз зарубежным звездам, Мерил Стрит получала.
Андрей Плахов: Зарубежные звезды реже появляются на небосклоне Московского фестиваля, тому есть много разных причин. Тем не менее, нельзя сказать, что их не было совсем, правда, это были не актеры, а режиссеры, было два замечательных режиссера — Карлос Саура, испанский режиссер, классик испанского кино, великий режиссер и второй Стивен Фрирз, великолепный английский режиссер, оба они получили тоже специальные награды за вклад в кинематограф. Был прекрасный показ фильма «Королева», посвященный, кстати, юбилею королевы и юбилею самого Фрирза, потому что ему 75 лет исполнилось. Была очень интересная встреча с ним у публики. Мне кажется, эти события были уместны на Московском фестивале, они подняли его международный имидж.
— Действительно очень мало звезд, даже своих отечественных. Очень много эстрады почему-то. Найти кинозвезду во всем том количестве гостей, которые шли вчера, было ощущение, что вы на премии МУЗ-ТВ, Пригожин, Валерия, Митя Фомин, но мало своих российских кинозвезд, не говоря о зарубежных. Это все политика, это все продолжение санкций или что это?
Андрей Плахов: Нет, я не думаю, что это продолжение санкций, потому что подобная ситуация была до всяких санкций. Если говорить о российском кино — это вообще отдельная история. Посмотрите на звездную дорожку Кинотавра, она может быть внешне выглядела более красивой, более организованной, но по сути звезды были те же самые. А где у нас вообще звезды, извините? Почему Марина Неелова, актриса, которую мы знаем с детства практически, ее поколение, они и есть настоящие звезды. Разве у нас появились новые звезды за последние десятилетия? Если появились, то некоторые появились, да угасли тут же. Звездами настоящими сейчас являются звезды сериалов, того же самого МУЗ-ТВ, о которых вы говорили, поэтому они заполняют ковровые дорожки очень нарядные, на этом все кончается.
Ольга Галицкая: Еще масса непонятных девушек в очень красивых нарядах, но я не знаю, кто они, маникюрши, педикюрши, но они точно не имеют отношения к киноискусству вообще.
Андрей Плахов: Может быть я сказал слишком резко, вот Виктория Исакова, например, член жюри, прекрасная актриса. Но основной состав этой дорожки, конечно, удручает.
— Я с Олей согласна, потому что появлялась какая-то девушка в совершенно королевском, пышном платье, красовалась, шла к Никите Михалкову здороваться, он с некоторым недоумением, конечно, он не мог не поздороваться с таким платьем, но кто это — было написано на его лице.
Андрей Плахов: Там даже была дублерша Софи Лорен. И члены жюри спрашивали: это действительно Софи Лорен? Они решили, что это она приехала, но это была не она.
— Там было много смешного на этой дорожке.
Ольга Галицкая: Это было шоу «Точь-в-точь».
— Совершенно верно. Я даже репортаж постаралась об этом написать, как трудно узнавать звезд в этих людях, которые из себя старательно звезд изображают. Давайте о настоящих. Я хочу, чтобы вы рассказали о тех фильмах, которые произвели просто обвал на этом фестивале — это «Тони Эрдманн», для начала. Этот фильм никто не видел, кроме кинокритиков, которые ездили в Канны, где он ничего не получил — это стало тоже сенсацией. Сейчас в Москве все, кто его увидел, сказали, что это шедевр. Вы согласны с такой оценкой?
Ольга Галицкая: Он, кстати, куплен и будет показан. Так что те, кто не успел увидеть, могут не огорчаться, еще будет возможность.
— Я ему пророчу кассу. Это удивительное сочетание массового и фестивального кино.
Андрей Плахов: Мне тоже очень нравится этот фильм. Мало того, он заставил изменить мой взгляд на новое немецкое кино. Я очень долго сопротивлялся попыткам доказать, что существует там какая-то «новая волна» очень значимая, мне казалось, что это преувеличение, выдумки критиков, что на самом деле хороших режиссеров там не так много и фильмов таких, как вы его охарактеризовали, либо они узкого профиля, специальные, специфические, либо наоборот слишком коммерческие, очень примитивные, скорее для немецкой аудитории. «Тони Эрдманн», режиссер Марен Адэ, действительно сделала фильм, который, мне кажется, покорил довольно большую аудиторию. Это настоящее художественное открытие, произведение нового стиля. Как будто бы тема известная — отношения между родителями и детьми уже взрослыми, но тем не менее, она решена настолько проникновенно, с юмором, с любовью, с сочувствием, с трагизмом каким-то внутренним, поэтому, безусловно, это яркое явление.
— Это, конечно, удивительно, как такая камерная история развивается почти три часа, и вы смотрите, не отрываясь, впадаете в гомерический хохот и слезы. Такого хохота я не слышала в залах давно. Этот фильм куплен, можно порадоваться.
Андрей Плахов: Будет когда-то в прокате, пока неизвестно точно — когда, но должен быть.
— Я понимаю, что тема отцов и детей вечная, но на этом фестивале один за другим — отец и дочь. «Аттестат зрелости» или «Бакалавриат»,по-другому называют, тоже отец и дочь. Что-то такое назрело во взаимоотношениях между отцами и дочерьми, что-то не очень хорошее, видимо, что вызвало целый всплеск таких сценариев.
Андрей Плахов: Эта тема проходит красной нитью сквозь программу того же Каннского фестиваля. В данном случае отец и дочь, а в фильме Альмодовара это мать, которая теряет свою дочь, только в конце есть надежда на то, что она ее обретет. Видимо, очень больная тема для современного общества, во всяком случае европейского, где эти связи распадаются, молодые люди довольно быстро уходят из семей, они делают карьеру, они становятся внутренне ожесточенными, циничными, родители теряют с ними контакт или наоборот, как в румынском фильме, девочка не хочет пойти по такому пути. Всегда возникает какой-то конфликт не то, что поколений, а конфликт способов жизни, способов самореализации. В конечном счете оказывается, что очень многие вещи важны, конечно, но все-таки еще важнее сохранить эту хрупкую связь в семье, без которой человек остается наедине с враждебным миром.
— Это для российского зрителя тоже вполне актуально, естественно.
Андрей Плахов: И теперь она для Ирана актуальна, как мы видим по фильму-победителю.
— Глобализация произошла в этом смысле. Фильм «Сьераневада» мне тоже хотелось бы, чтобы вы оценили. Я подписываюсь под тем, что каждый, кто сходит на фильм «Тони Эрдманн», каждый будет в восторге. По поводу «Сьераневада» я не могу подписаться под каждым человеком, потому что его все-таки не назовешь массовым. Это фильм, когда просто вырывают вас из вашей семьи и погружают в чужую семью, вы два с половиной часа живете проблемами, жизнью, отношениями, ссорами другой семьи. Это гениально сыграно, это здорово сделано. Вы просто поражаетесь тому, как современное кино способно вас буквально, это как аттракцион — погружение в чужую жизнь. Что вы скажете об этом фильме, будете ли вы звать на него?
Андрей Плахов: Я прочитал где-то в Фейсбуке, кто-то написал из зрителей или критиков Московского фестиваля, что да, хороший фильм, только если бы его на 45 минут сократить, то было бы здорово. Мне кажется, человек просто не понял смысла происходящего. Я не могу сказать, что я стопроцентный поклонник этого фильма, я может быть ожидал несколько большего от режиссера Кристи Пую, поскольку знаю его предыдущие работы, понимаю, что это очень талантливый человек. Мне кажется, он даже немножко упростил свою задачу, может быть стоило его сделать еще на 45 минут длиннее, довести радикализм до какой-то крайней точки. Но это я пошутил скорее. На самом деле это очень хороший, интересный фильм, весь смысл которого заключается в ритме таком очень добротном. Кстати, интересно то, что это не единственный фильм такого рода на Московском фестивале. У нас показывался фильм Лава Диаса — это филиппинский режиссер совершенно замечательный, который длится 8 часов. Этот фильм был показан на Берлинском фестивале, получил там приз. Он показывался с перерывом.
— Приз получили зрители, как я понимаю.
Андрей Плахов: Нет, приз получил режиссер. Фильм показывался с перерывом, можно было пойти перекусить, потом вернуться обратно. Я, честно говоря, думал, на фестивале очень трудно смотреть такие фильмы, когда ты должен одновременно писать, работать, встречаться. Я думал, посмотрю хотя бы половину, а вторую половину когда-нибудь потом досмотрю, но я вернулся, потому что меня настолько затянуло происходящее. Это фильм о филиппинской революции с удивительными совершенно мифологическими мотивами. Это тема отдельного разговора, можно много говорить, но фильм совершенно потрясающий. Второй фильм, который длился 12 часов, и он тоже был показан на Московском фестивале. Кстати, зрители смотрели 8-часовой фильм Лава Диаса и 12-часовой фильм Ульрике Оттингер — это член жюри.
— Это не сериал?
Андрей Плахов: Нет, это фильм, причем документальный фильм, действие которого происходит на Чукотке и на Аляске, «Тень Шамиссо» называется. Конечно, он был показан не в один прием, понятно, что это невозможно. Но его длительность тоже абсолютно оправданна, она не является прихотью режиссера или попыткой увеличить бюджет картины, нет, это действительно необходимо для того, чтобы проникнуть в ту реальность, которую режиссер хочет показать. Это уже новая методология, связанная с мобильными камерами современными, с новой технологией, потому что без нее это было бы невозможно такие эксперименты делать.
— Все равно любой режиссер мечтает об аудитории. Как они представляют себе такие показы в кинотеатрах с чисто практической точки зрения?
Ольга Галицкая: Есть какие-то вещи, которые просто двигают кино. В данном случае, мне кажется, режиссер не мечтает об аудитории.
Андрей Плахов: Во-первых, его можно показывать по телевидению. Хотя фильм Лава Диаса, изображение там слишком важное, на экране лучше смотреть намного. Вот на фестивалях показывают — это все-равно тоже большая аудитория. Я думаю, будет какой-то артхаусный прокат. Конечно, в России я сильно сомневаюсь, что найдутся такие смелые прокатчики, которые возьмутся.
Ольга Галицкая: Такой эксперимент, конечно,и для тех, кто показывает, и для тех, кто смотрит, и для тех, кто снимает. Должны быть такие эксперименты, иначе все застынет.
— Они могут экспериментировать сколько угодно, но будут ли это смотреть.
Ольга Галицкая: На фестивалях смотрят. Я тоже смотрела Лава Диаса, правда, на другом фестивале. Я согласна, что это затягивает. Даже слово «интересно» немножко не отсюда, ты как-то туда попадаешь и хочешь там побыть и все равно досматриваешь.
Андрей Плахов: «Колыбельная печальной тайне» он называется. А фильм Ульрике Оттингер называется «Тень Шамиссо», она проехала с Аляски на Чукотку и Камчатку и показала наших людей, по сути весь фильм на русском языке снят. Она воспроизвела маршрут экспедиции Шамиссо, французского писателя, романтика, ученого, который был осуществлен столетие назад, проехала по этому маршруту и сняла этот замечательный фильм.
— Но он документальный.
Андрей Плахов: Но при этом высокохудожественный.
— Посмотреть, как живет Чукотка и Аляска — это действительно интересно, это то, чего мы не знаем. Мы говорили о фильме «Аттестат зрелости», вы успели его оценить, вы сказали бы нем что-то хорошее или плохое? Потому что тоже был большой ажиотаж вокруг него.
Андрей Плахов: Это другой румынский фильм, сейчас румынское кино очень модное, оно тоже развивается в разных направлениях. Потому что если бы все фильмы были по одной модели сделаны — это бы быстро, наверное, наскучило. Пую идет путем эксперимента, а Мунджиу, второй крупный румынский режиссер, старается делать кино все-таки достаточно напряженное, чтобы оно смотрелось нормальной публикой, не фестивальной, не какой-то специально подготовленной, а обычной публикой, как просто интересное кино. В данном случае это сюжет, который любого человека, наверное, впечатлит в какой-то мере, потому что речь идет о судьбе дочери уже взрослого человека, который имеет жизненный опыт и понимает, что необходимо как-то эту молодую девушку подтолкнуть на лучшую жизнь, а лучшая жизнь в его понимании будет не в Румынии, а где-то, наверное, в Англии, надо туда ехать учиться.
— Это знакомая история для русских.
Андрей Плахов: Да, знакомая история. Но оказывается, что все несколько сложнее, с одной стороны это так, с другой стороны не совсем так. Там очень много таких моментов. Прежде всего, это драма совести, то есть можно ли немножко придавить свою совесть и сделать небольшой компромисс, на самом деле ничего ужасного, для того, чтобы все дальше пошло отлично. Оказывается, что этот маленький компромисс тоже может иметь большие последствия, если примитивно сказать.
— Насколько я понимаю, это фильм о том, насколько у детей и взрослых разное представление о лучшей жизни. То есть ребенок лучшую жизнь скорее может представлять в своей стране, чем в чужой.
Андрей Плахов: Во всяком случае там есть патриотический, можно сказать, пафос, возникает в финале действительно, что если родители разочарованы, у них нет сил бороться, они убедились, что невозможно изменить это общество к лучшему, то у детей все-таки сохраняется энергия, силы и надежды на то, что это возможно.
— Давайте посмотрим опрос, который мы проводили в Москве среди прохожих, они прямо стоят около кинотеатра «Россия», мы их спрашиваем, какой фестиваль, какую кинопремию вы считаете главной. Очень интересно. Что скажете, особенно по поводу последнего?
Ольга Галицкая: Все в одну кучу свалено. Оскар — это американская кинопремия по итогам года, фестивальные премии — совсем другое. Что касается Московского кинофестиваля, то я замечаю падение интереса к нему с точки зрения СМИ. Потому что, например, раньше были дневники фестиваля ежедневные, сейчас они исчезли полностью. Открытие и закрытие показывают глубокой ночью. Собственно говоря, что скажет человек, который не видел фестиваль и не в курсе того, что происходило в течение фестивальной недели. Нет сюжетов о фестивальных событиях в новостях, за исключением открытия и закрытия. Скажем, в сюжете о закрытии говорят, что главное событие фестиваля — это появление Никиты Михалкова.
Андрей Плахов: А кто в этом виноват — фестиваль или сами СМИ?
Ольга Галицкая: СМИ, конечно, безусловно. То есть фестиваль на самом деле не поддерживается. В этом году московское правительство вдруг заинтересовалось кинофестивалем, заметило, что он происходит в столице и решили, что мэрия тоже должна быть к этому как-то причастна. Появился господин Кибовский на пресс-конференции по поводу предстоящего открытия кинофестиваля и дальше интерес мэрии угас в ту же секунду. Канал ТВ-Центр, канал мэрии московской, почему там не было сюжетов о кинофестивале, для меня, например, большой вопрос.
— Коллеги, которые были неделю назад у нас в эфире, отмечали ровно это, что когда вы приезжаете в другой город, где проходит фестиваль, вы всюду видите постеры, плакаты, город живет им. Здесь живет ровно полтора человека которых пустили посмотреть на звезд на красной дорожке и на площадке и те, кто догадался изучить программу фестиваля и купить по интернету билеты в кинотеатры. Я не сторонник теорий заговора, но мне сказали, сейчас я начинаю понимать, что это может быть и правда, говорят, что Никита Сергеевич поссорился с Владимиром Владимировичем на какой-то почве. И я не исключаю, что то, что была дана команда не давать на телевидении зеленую улицу этим сюжетам, вполне возможно.
Ольга Галицкая: Я обычно не берусь это комментировать, не знаю.
Андрей Плахов: Во всяком случае приветствие Владимира Владимировича фестивалю было направлено. То, что СМИ плохо освещают — это правда, то, что фестиваль недостаточно виден в городе, много вопросов есть, безусловно. Но есть и хорошие новости, скажем так, например, они заключаются в том, что в этом году введена новая система — возможность обычным зрителям покупать билеты на показы Московского фестиваля прямо через интернет. Это очень удобно.
— Я все время занималась этим.
Андрей Плахов: Публика на фестивале была весьма обширная и весьма активная. Кто-то написал из наших коллег, что все билеты, чуть ли не 90% билетов раздаются участникам фестиваля бесплатно, а публики нет. Ничего подобного. Во-первых, компания «Каро» — это не та компания, которая даст возможность эксплуатировать свои площади и не зарабатывать ничего, она неплохо зарабатывает на этом, фестиваль что-то получает. Во всяком случае 50% билетов на вечерние показы идут в продажу, и они очень активно посещаются. В этом году я впервые видел, что конкурсные показы даже фильмов, которые не получили призы, которые не триллеры, не захватывающие зрелища — это такое арт-кино, тем не менее, на эти фильмы был полный зал и на следующий день на некоторые из этих фильмов нельзя было попасть на второй показ. Я сам должен был провести одного человека, с трудом это сделал. Такие фильмы, как «Дневник машиниста», например, сербский, «Мари и неудачники» французский, немецкая картина «Центр моего мира», просто было несколько фаворитов из конкурсной программы. Я уже не говорю про внеконкурсные показы и не только те фильмы, которые вы упомянули и которые мы немножко обсудили, но и фильмы, в частности, из программы «Эйфория», которую я показывал, поэтому я вижу. Там были, конечно, картины, на которых было меньше зрителей, понятно, почему — они менее раскручены. Например, на фильм Брюно Дюмона «В тихом омуте» был просто обвал, потому что знаменитый режиссер, на фильм «Море в огне», который получил главный приз Берлинского фестиваля.
— «В тихом омуте» был среди списочка, который мне составили коллеги, я его не успела. А это, судя по описанию, такая безумная немножко фантасмагорическая история двух сумасшедших семей, живущих на острове. Может быть вы скажете, стоит его ходить смотреть?
Ольга Галицкая: Он куплен, будет в прокате.
Андрей Плахов: Его прокат в самое ближайшее время, так что вы будете иметь возможность его увидеть. Это очень интересный фильм, действительно абсолютно ни на что не похожий, очень экстравагантный, талантливый, так что крайне рекомендую.
— Еще об одном фильме вас хотела спросить — «Бесконечная поэзия». Мне тоже рекомендовали и тоже не успела.
Андрей Плахов: Это фильм из программы «Фильмы, которых здесь не было». Там собраны были весьма радикальные, я бы сказал, даже скандальные фильмы. Этот фильм немножко другого плана, это фильм в благородной традиции поэтического кино. Ходоровский, замечательный режиссер, сюрреалист, один из классиков, уже очень пожилой человек, снимает молодое по духу и очень яркое кино. Оно тоже находит свою публику.
— Конечно, я думаю, мы никто не ошибемся здесь, если скажем, что тот счастливчик, который пойдет на фильм закрытия фестиваля Вуди Аллена «Светская жизнь» скажет нам спасибо, что мы его туда пригласили.
Ольга Галицкая: По-моему, это прелестный фильм.
— Он заканчивается и все, что вы говорите — как мило, как это мило!
Ольга Галицкая: Только бы его не дублировали, я об одном прошу.
— Это очень важная тема. Какое же это было счастье смотреть на фестивале кино в оригинале с субтитрами — это такой подарок. Как же так сделать, чтобы это было распространено в России.
Андрей Плахов: Это культура наших зрителей. Наша страна единственная в мире, где зрители привыкли, нормально воспринимают закадровый голос. Когда иностранцы слышат, как один голос накладывается на другой язык, они просто в ужасе убегают, а у нас это норма.
— А когда тотальный дубляж, когда вы вообще не слышите голоса. Что случится с «Тони Эрдманном», просто его перепишут на другие голоса.
Ольга Галицкая: И текст перепишут во многом.
— Как спасаться создателям фильма от этого? Условия они могут ставить стране?
Андрей Плахов: Обычно происходит так: прокатчики рассчитывают коммерческий потенциал фильма, если фильм не очень коммерческий, то тогда делают субтитры. Потому что наши зрители не хотят смотреть с субтитрами, им лень читать, им хочется слышать именно этот отвратительный дубляж.
— Ведь они никогда не пытались, они бы хоть раз сходили и поняли, какое это счастье.
Андрей Плахов: Прокатчики тоже не хотят рисковать, так проще, так уже принято и вот гонят этот дубляж.
— В Германии вы идете в кино и смотрите на английском языке с немецкими субтитрами.
Андрей Плахов: Справедливости ради надо сказать, там тоже большой прокат дублируют, например, американские фильмы на немецкий язык. Но кто хочет посмотреть в оригинале, есть возможность.
— Здесь такой возможности нет, какой-то один кинотеатр единственный.
Ольга Галицкая: Очень редко бывает, что в двух вариантах выходит.
— Я помню, у меня приезжали гости, они русские, но они хотели посмотреть «Звездные войны» в оригинале, они ехали бог знает куда, в Кунцево. Если говорить об организации фестиваля, многое зависит от кинотеатра. «Аттестат зрелости», закончится наш эфир, я буду вас спрашивать, чем закончился фильм, потому что я его не посмотрела до конца ровно из-за чудовищной организации просмотра в кинотеатре, который называется «Пионер» в Парке имени Горького. Это катастрофа, это просто издевательство. Это открытый кинотеатр, вы приходите со своими билетами, купленными по интернету. Я еще раз хочу поддержать Андрея, это так здорово, когда вы не зависите ни от каких блатов, ни от каких друзей, вы открываете сайт за сутки до показа и выбираете абсолютно любой фильм, кроме фильма Вуди Аллена «Светская жизнь», который могли смотреть только гости и аккредитованная пресса. Этот кинотеатр летний был совершенно замечателен тем, что вы приходите со своим купленным билетом, с номерком, по которому вы должны были вытащить билет в автомате, как вам пишут, и тут выстраивается колоссальная очередь, по которой вы должны свой купленный билет взять. Во-вторых, в этой очереди начинают вспыхивать страшные скандалы. У меня на глазах один мужик впал в ярость, бросился к кассиршам и сказал: отдавайте мне мой билет, я в этой очереди стоять не буду. Они начали отдавать ему билет, потому что он кричит. Натиск делал свое дело, у нас у всех уже было испорчено настроение. Когда вы приходите в кинотеатр, оказывается, что ваши места ничего не значат вообще. То есть вы должны занимать на этих скамейках место, как повезет. Если вы пришли за пять минут до сеанса, то все уже занято, вы должны буквально бороться, драться с этими людьми, которые разложились чуть шире на скамейке, добиваться того, чтобы они подвинулись. То есть большего издевательства над зрителем за собственные деньги я не видела очень давно. Поэтому никому не советую ходить туда вообще.
Андрей Плахов: Я там был единственный раз — это был специальный просмотр, туда пускали с собаками, это был фильм, посвященный собакам, такое чудесное шоу. Там все поместились дружно.
— Как вели себя собаки, они не передрались?
Андрей Плахов: Нет, они реагировали, как-то комментировали действие. Прекрасный показ был.
— Очень многое зависит от настроения, с которым вы смотрите фильм. «Аттестат зрелости» я выдержала ровно половину, дальше буду вас спрашивать, чем закончилось. Что касается призов, которые получили актеры на этом фестивале, согласны ли вы с этим?
Ольга Галицкая: Актер, получивший приз за роль отца в фильме «Дочь», он знаменитый актер в своей стране, народный артист, можно сказать. Хорошая достойная работа. Хотя, например, мне очень понравился актер, сыгравший Пазолини в фильме «Козни».
Андрей Плахов: Массимо Раньери.
Ольга Галицкая: Это звезда, певец, актер, сам режиссер, легендарный совершенно человек в Италии, замечательно сыгравший Пьера Паоло Пазолини, феноменально на него похожий в этом фильме. По-моему, это выдающаяся работа большого мастера, мне жаль, что его не отметили.
Андрей Плахов: А мне понравился Лазар Ристовски в фильме «Дневник машиниста», замечательный сербский актер, который играл у Кустурицы, в других знаменитых фильмах. Он играет машиниста, переживающего, что он невольно убивает людей. Каждый машинист за свою жизнь убивает 20 человек в среднем — самоубийцы, пьяные, несчастный случай.
Ольга Галицкая: Это черный юмор, очень хорошая актерская работа.
Андрей Плахов: Получил приз публики, между прочим, на нашем фестивале.
— А приз критики кто получил?
Ольга Галицкая: Есть приз российской критики, я была в жюри, мы отдали свой приз фильму «37», режиссер молодая женщина, ей 31 год, она получила приз Большого жюри за лучшую режиссерскую работу.
— Рассказывайте, что это.
Ольга Галицкая: Это такой триллер, можно сказать. Это реальная история, в 1964 году произошла, изнасиловали молодую женщину практически на глазах 37 свидетелей, никто не вмешался в ситуацию, она погибает. Фильм «37» — это 37 этих бессловесных соучастников убийства, потому что они никак не вмешались и не изменили эту ситуацию.
Андрей Плахов: Даже не позвонили в полицию.
Ольга Галицкая: Ни впрямую, ни хоть как-то не попытались помочь. Фильм исследует эту ситуацию, как такое могло случиться. Он так хитроумно и умело выстроен, особенно для дебютантки, я считаю, что это очень интересный, перспективный молодой режиссер.
— Хорошо ли сделан, снят фильм «Козни», этот фильм о Пазолини?
Ольга Галицкая: Мне было очень интересно смотреть. Режиссер исследует политическую подоплеку этого убийства.
— Политический детектив, как я понимаю.
Ольга Галицкая: Понятны пристрастия Пазолини, его гомосексуальность, его склонность к плебсу, с которым он общался, криминальная ситуация была сама по себе. Но он был выдающийся человек, выдающийся журналист, исследователь проблем Италии. Он вмешался, докопался до каких-то очень важных вещей в политики Италии и в нефтяном бизнесе. То есть на самом деле он восстановил против себя очень многих могущественных людей, которым он просто мешал. Режиссер фильма исследует эту ситуацию, что не просто его частная жизнь такая сомнительная Пазолини, но и его гражданская активность — это все в комплексе создало ситуацию, когда его зверски убили. Все это интересно очень сделано. Фильм может быть немножко загроможденный, сюжет обрастает какими-то подробностями, структурно он тяжеловат. Но выдающаяся работа актера в главной роли, мне кажется, это достойно было внимания. К сожалению, никаких призов не досталось этому фильму.
— Наши прохожие на улице считают, что политика играет какую-то роль. Как вы считаете, фестивали, на которые вы ездите, судьба русского кино, судьба призов для российского кино зависит от политики или все-равно это широкое допущение и едва ли, все равно жюри решает, исходя из совершенно других критериев, судьбу фильма?
Ольга Галицкая: Все начинается еще на уровне отбора, участников фестиваля из России стали звать все меньше.
— Это ощущается?
Андрей Плахов: Это, безусловно, ощущается. Я наблюдаю за этим процессом много лет. Например, 1990 год — это был пик перестройки, на волне перестройки русское кино на Каннском фестивале просто гремело, было три фильма, все получили награды, все вертелось вокруг русского кино, я уже не говорю про Берлинский фестиваль. Сейчас этого не происходит. Но не будем сразу говорить о том, что нас подвергли санкциям или что-то такое, есть очень много объективных причин для этого. Во-первых, наше кино, будем честны, не дает достаточно много фильмов международного фестивального уровня, таких фильмов мало. Когда появляется фильм Сокурова новый, когда появляется фильм Звягинцева новый, он сразу же попадает в конкурсы больших фестивалей. Звягинцев поставил «Левиафан», плохо показывает Россию, изнанку русской жизни. Если бы все так хотели поддержать эту точку зрения, она была бы в фокусе внимания, то, наверное, этот фильм получил главный приз Каннского фестиваля. Но этого не произошло, как мы знаем, и Оскара он не получил, хотя был номинирован. То есть ему отдали должное как интересному, яркому художественному произведению, но политический момент здесь вторичен, я бы не стал здесь преувеличивать. Конечно, не будем ханжами, политика влияет, безусловно как-то, но иногда она влияет совершенно противоположным образом. Мы знаем, что фильм «Москва слезам не верит» получил Оскара в 1980 году, когда весь мир бойкотировал Советский Союз из-за вторжения в Афганистан. Таких примеров много. То есть иногда политика может сработать даже наоборот. Или Иран получает Оскара не так давно именно в тот момент, когда вокруг Ирана происходили политические столкновения. Иногда наоборот это выводит страну в фокус внимания, вызывает к ней повышенный интерес. Но для этого нужно иметь хорошее кино, иметь, что представить, тогда есть шанс получать награды. Это моя точка зрения.
— А неучастие в Московском фестивале со стороны отдельных режиссеров по политическим мотивам вы ощущаете или только творчески, мы скорее эту премьеру двинем на Каннский фестиваль, он престижнее? Или вы чувствуете, что не доезжают работы до Москвы, потому что не хочется именно в Москве?
Ольга Галицкая: Мне кажется, вопрос только престижей фестивалей. Московский кинофестиваль, конечно, не на уровне Каннского — это всем очевидно.
— У вас отказы случались? Вы же с ними ведете переговоры.
Андрей Плахов: Разумеется, отказы случаются. Они случаются на любом фестивале, даже на Каннском, как это ни странно.
— На этой почве я имею в виду, когда вам впрямую говорят, что мы не хотим в Москву поэтому.
Андрей Плахов: Я не могу сказать, что на этой почве мы не могли получить какой-то фильм, по политическим причинам его не дали. Другое дело, что есть деятели кино, крупные деятели, которые не хотят ехать в Россию, считая, что это уронит их имидж, не совпадает с теми задачами имиджевыми, которые они ставят на данный момент. Например, Аки Каурисмяки, знаменитый финский режиссер, уже много лет не был в России со времени какой-то чеченской войны. Он сказал, что пока эта проблема существует, я не хочу туда ехать. Это его право, но это частный случай, не думаю, что какая-то общая тенденция.
Ольга Галицкая: Это вопрос личного присутствия. Многие отказываются приехать именно по политическим мотивам.
Андрей Плахов: Но это, тем не менее, все равно так не формулируется. По-моему, в прошлом году Ума Турман собиралась приехать, в последний момент оказалась, мы не знаем, почему точно, может быть кто-то ей не посоветовал, может быть она сама передумала, может быть действительно заболела. Дело в том, что как раз Московский фестиваль при всех его недостатках, я считаю его большим достоинством то, что он на данном этапе деполитизирован. Он действительно не увлекается какими-то политическими сюжетами специально, хотя у нас есть программа «Свободная мысль», документальные фильмы, которые отражают социальные, политические проблемы так же, как на всех фестивалях. Но просто это не является прерогативой, прерогативой является художественность, показать фильмы, интересные зрителям, московской публике, синефилам — вот в этом смысл фестиваля прежде всего. В этом смысле я не вижу здесь каких-то серьезных проблем.
— Все хорошо, что хорошо кончается. Мы поздравим друг друга, что мы видели хорошее, можем посоветовать это хорошее, люди будут дальше смотреть. В этом смысле он останется в памяти и след оставит добрый, позитивный.
