Diena: Турция традиционно известна своими мощными силовыми структурами (полицией, армией), и это понятно, если принять во внимание, что эта страна на протяжении длительного времени живет в условиях внутреннего вооруженного конфликта (с курдскими мятежниками). Но теперь возникает чувство, что даже турки не справляются с риском терроризма.
Оярс-Эрикс Калниньш: Меня это тоже немного удивляет, но нужно рассматривать вопрос в более широком контексте. Я работаю в комиссии по международным делам пять-шесть лет, и вначале казалось, что Турция самое сильное, самое стабильное мусульманское государство. К тому же — демократическое. Все стало меняться с приходом Эрдогана, причем — в худшую сторону. В то же время нет ясности относительно подлинных намерений этого лидера. Недавно в Тиране состоялось совещание Парламентской ассамблеи НАТО, мы дискутировали о предстоящем варшавском саммите альянса.
Самые сильные аргументы в пользу жесткого отношения к России звучали из уст турецких парламентариев, и не секрет, что они всегда говорят от имени президента. И вот поступило сообщение, что турецкий лидер якобы извинился перед Россией за инцидент с ее военным самолетом. Произошел какой-то поворот, который, возможно, связан с экономической ситуацией в Турции. Короче говоря, вроде бы сильный лидер, но иногда он демонстрирует, если можно так сказать, бессилие. Необходимо иметь в виду, что в регионе растет влияние Ирана, в Европе иранцев принимают больше, и, возможно, это тоже заставляет Турцию чувствовать угрозу.
Как бы там ни было, это осложняет ситуацию, потому что Латвия всегда поддерживала Турцию, развиваются экономические связи между нашими государствами, но этот поворот к своего рода авторитаризму, который начался примерно два года назад, осложняет нашу позицию.
— Иногда говорят, что авторитарные режимы лучше справляются с терроризмом, чем «размягченные» правами человека демократии. Но примеры Египта и Турции показывают — не справляются.
— Это так. Но необходимо учитывать, что в обеих упомянутых странах большая численность населения, а в случае Турции — еще беженцы, курды. И давайте будем объективными, я вообще не знаю, как можно защититься от террористов-смертников, от людей, готовых умереть. Я недавно был в Париже, у подножия Эйфелевой башни прогуливаются тысячи человек… Ну, что можно кардинально изменить с точки зрения безопасности? Допустим, аэропорты будут защищены — террористы пойдут в театры, на стадионы…
— Поговорим о новой ситуации — Европейский Союз без Великобритании. Немного удивило, что уже на следующий день после референдума главные агитаторы за выход из ЕС начали высказываться в таком духе, что спешить никуда не нужно.
— Читаю британскую прессу, и складывается впечатление, что эти люди не думали, что победят в ходе голосования. Например, один из активистов кампании за выход, член Партии независимости, уже зарегистрировал сайт для следующей петиции, значит: не верил, что большинство проголосует за выход. В свою очередь, для Бориса Джонсона референдум больше был средством для демонстрации своего влияния и потенциального свержения премьера Кэмерона. Наряду с этим, имели место и некомпетентность, и ложь со стороны британских политиков, но такой результат действительно оказался неожиданным.
В определенной мере ответственность должен взять на себя также Брюссель, и здесь, на мой взгляд, самым слабом звеном был руководитель Европейской комиссии Юнкер. Я не говорю, что Юнкер мог в чем-то существенно помочь, но все же… И еще один аспект — случившееся высветило слабость референдума как политического инструмента. В том случае, если четко не сформулировано, что означает голосование, проблемы неизбежны. А именно: это голосование не является юридически обязывающим. На этой неделе я расспрашивал людей из британского посольства, и они подтвердили: да, действительно, парламент теоретически может проголосовать вопреки решению референдума, но ясно, что это повлечет политические последствия.
С этой точки зрения у меня есть теория: если действительно будут признаки того, что мнение общества о выходе из ЕС существенно изменилось, и если 70% парламентариев действительно выступят за продолжение членства в ЕС, они могут предложить обществу такую модель — мы голосуем «против», то есть: за участие в ЕС, но сразу же организуются внеочередные выборы. И если вы хотите, чтобы Великобритания все же осталась в ЕС, голосуйте за нас. В свою очередь, если в парламент будут избраны сторонники выхода из ЕС, они незамедлительно начнут этот процесс, в новом референдуме не будет необходимости. Это дало бы возможность британскому обществу исправить ошибку.
— Много говорят о том, что выходом британцев из ЕС безусловно воспользуется Кремль. Хочется понять — как именно?
— Прежде всего, надо иметь в виду, что Россия в течение нескольких лет помогала ряду партий евроскептиков — французскому Национальному фронту, венгерской партии Jobbik и другим. Иными словами, она уже находится на этом поле игры. Как это может помочь Путину в дальнейшем? Полагаю, что увеличатся его возможности для маневра. Да, недавно режим санкций ЕС был продлен еще на полгода, но кто знает, хватит ли у Европы единодушия в декабре, когда снова нужно будет принимать решение по этому вопросу.
Я смотрю на происходящее через призму Парламентской ассамблеи НАТО. Примерно два года назад мы исключили из нее Россию. Сейчас я вхожу в правление ассамблеи, и немецкие, нидерландские коллеги говорят: приглашать снова, наверное, уже нельзя, но, возможно, какую-то форму диалога россиянам следовало бы предложить… В этой связи у меня вопрос: изменилось ли что-нибудь за это время во внешней политике России, в особенности в отношении Украины? По-моему, нет. Правление проголосовало за сохранение нынешней ситуации, но, безусловно, для Путина открываются возможности попытаться нас расколоть.
