Голосование — с небольшим перевесом — Великобритании за выход из ЕС было вызвано специфическими британскими причинами. Однако оно также стало своего рода «канарейкой в угольной шахте», сигнализирующей о широкой популистской/националистической реакции — по крайней мере, в развитых странах на глобализацию, свободную торговлю, перенос производства в другие страны, трудовую миграцию, рыночно-ориентированную политику, наднациональные органов власти и даже технологические перемены.
В развитых странах, где трудовых ресурсов не хватает, а капитала много, все эти тенденции приводят к снижению зарплат и занятости для низкоквалифицированных рабочих, а в развивающихся странах, изобилующими трудовыми ресурсами, — к их росту. В развитых странах потребители получают выгоду от снижения цен на торгуемые товары; однако работники с низкой (а иногда даже и со средней) квалификацией теряют доходы, поскольку их равновесные зарплаты падают, а рабочие места оказываются под угрозой.
В голосовании за Брексит чётко проявились эти линии разлома: богатые против бедных, победители против тех, кто проиграл от свободы торговли и глобализации, квалифицированные работники против неквалифицированных, образованные против менее образованных, молодые против старых, городские против сельских, разнородные сообщества против однородных. Такие же линии разлома появляются и в других развитых странах, в том числе США и континентальной Европе.
Большая гибкость рынков труда и экономики помогла США и Великобритания восстановиться после финансового кризиса 2008 года лучше, чем странам континентальной Европы. Здесь хорошие показатели создания новых рабочих мест, уровень безработицы опускается уже ниже 5%, хотя реальные зарплаты растут и не так сильно.
Тем не менее, в США героем недовольных работников, для которых свободная торговля, миграция и технологические перемены представляют собой угрозу, стал Дональд Трамп. А в Великобритании на голосование в пользу Брексита серьёзно повлияли опасения, что иммигранты из стран ЕС с низкими зарплатами (легендарный «польский сантехник») отберут у граждан рабочие места и доступ к государственным услугам.
Впрочем, в континентальной Европе и еврозоне экономическая ситуация намного хуже. Средний уровень безработицы здесь стабильно выше 10% (а в периферийных странах еврозоны намного выше — более 20% в Греции и Испании), при этом безработица среди молодёжи превышает 30%. В большинстве этих стран процесс создания новых рабочих мест анемичен, реальные зарплаты падают, а система двойных рынков труда приводит к тому, что у работников формального сектора, вступивших в профсоюз, есть хорошая зарплата и соцпакеты, а у работников помоложе — нестабильная работа с низкой зарплатой, без гарантии занятости, с минимальным соцпакетом или вообще без него.
В политике глобализация создаёт двойное напряжение. Во-первых, партиям истеблишмента, как правым, так и левым, поддерживавшим свободную торговлю и глобализацию на протяжении жизни не одного поколения, бросают вызов популистские, нативистско-националистические партии, выступающие против истеблишмента. Во-вторых, партии истеблишмента меняются — если не сказать, разрушаются — изнутри: в них появляются сторонники борьбы с глобализацией, бросающие вызов традиционным партийным взглядам.
Партии истеблишмента когда-то контролировались теми, кто получает выгоду от глобализации: собственники капитала; квалифицированные, образованные, хорошо разбирающиеся в технологиях работники; городские, космополитичные элиты; работники, состоящие в профсоюзах, причём как «синие воротнички», так и «белые». В них, впрочем, входили и те работники, которые проиграли от глобализации (не только «синие», но и «белые воротнички»), однако они сохраняли лояльность либо потому, что они социально и религиозно консервативны, либо потому, что левоцентристские партии формально поддерживали профсоюзы, права рабочих и социальные программы.
Но после финансового кризиса 2008 года те, кто проиграл от глобализации, начали самоорганизовываться и искать лидеров для борьбы с истеблишментом и на левом, и на правом флангах. На левом фланге проигравшие в Британии и США, особенно молодежь, обрели лидеров в традиционных левоцентристских партиях: Джереми Корбин в британской Лейбористской партии и Берни Сандерс в американской Демократической партии.
Более глубокие линии разлома возникли в правоцентристских партиях. Эти партии — республиканцы в США, тори в Великобритании, правоцентристские партии в странах континентальной Европы — столкнулись с внутренним бунтом против своих лидеров. Рост популярности Дональда Трампа, нативиста, противника свободной торговли, миграции и мусульман, стал отражением весьма неприятного факта для республиканского истеблишмента: средний избиратель партии оказался ближе к тем, кто проиграл от глобализации. Аналогичный бунт произошёл в Консервативной партии Великобритании: проигравшие от глобализации либо сплотились вокруг кампании за выход из ЕС, либо начали поддерживать популистскую Партию независимости Великобритании, выступающую против ЕС.
В странах континентальной Европы, где превалируют многопартийные парламентские системы, политическая фрагментация и дезинтеграция оказались даже более сильными, чем в Великобритании или США. На периферии Евросоюза партии, выступающие против истеблишмента, обычно находятся на левом фланге: «Сириза» в Греции, «Движение пяти звёзд» в Италии, «Подемос» в Испании, левацкие партии в Португалии. А в ключевых странах ЕС эти партии обычно находятся справа: «Альтернатива для Германии», французский Национальный фронт и схожие с ними ультраправые партии в Австрии, Нидерландах, Дании, Финляндии, Швеции и так далее.
Однако, несмотря на то, что число проигравших от глобализации растёт, несмотря на их организацию и мобилизацию, всё это не означает, что глобализация обречена. Во-первых, она продолжает приносить чистую выгоду как развитым, так и развивающимся странам. И именно поэтому проигравшие пока ещё остаются в меньшинстве в большей части развитых стран, а те, кто выигрывает от глобализации, представляют собой значительное, хотя временами молчаливое, большинство. Более того, даже «проигравшие» получают выгоду от низких цен на товары и услуги, которые обеспечиваются глобализацией и технологическими инновациями.
Именно поэтому популистские партии, выступающие против истеблишмента, пока что являются политическим меньшинством. Даже «Сириза», придя к власти, дала задний ход и оказалась вынуждена согласиться на программу снижения бюджетных расходов, так как выход из ЕС обошёлся бы стране намного дороже. Недавние всеобщие выборы в Испании, состоявшиеся через три дня после референдума о Брексите, показали, что в большинстве здесь по-прежнему умеренные, проевропейские силы, несмотря на высокую безработицу, сокращение бюджетных расходов и болезненные структурные реформы,
Даже в США популярность Трампа ограничивается демографической узостью его электоральной базы. Крайне сомнительно, что он сможет выиграть президентские выборы в ноябре.
И именно по этой причине проевропейские правоцентристские и левоцентристские коалиции сохраняют власть в большинстве стран ЕС. Риск, что антиевропейские партии смогут прийти к власти, например, в Италии, Франции или Нидерландах, возрастает, однако пока что это весьма далёкая перспектива.
Наконец, экономическая теория говорит о том, что глобализация сможет приносить выгоду всем, если победители начнут компенсировать потери проигравшим. Это можно сделать либо в форме прямых компенсаций, либо путём расширения доступа к бесплатным или частично бесплатным общественным благам, таким как образование, курсы переквалификации, здравоохранение, пособия по безработице, приличные пенсии.
Для того чтобы работники смирились с повышением трудовой мобильности и гибкости, которое вызывает процесс креативного разрушения (одни рабочие места исчезают, другие создаются), нужны подходящие схемы замены доходов, теряемых в период временной, переходной безработицы. В континентальных странах ЕС партии истеблишмента остаются у власти отчасти именно потому, что в этих странах сохраняются мощные системы социальной защиты.
Негативная реакция против глобализации реальна, и она растёт. Однако её можно остановить и взять под контроль с помощью мер компенсации работникам побочных затрат и ущерба, вызванных глобализацией. Лишь после реализации таких мер те, кто проиграл от глобализации, задумаются о том, что со временем они смогут присоединиться к числу победителей.
Нуриэль Рубини — профессор в Школе бизнеса им. Стерна в Университете Нью-Йорка, глава Roubini Global Economics. Он был старшим экономистом по международным делам Панели экономических советников Белого дома при администрации Клинтона, работал в МВФ, Федеральном казначействе США и Всемирном банке.
