Прошедший месяц стал одним из самых рискованных периодов для европейской безопасности с момента краха коммунизма и окончания первой холодной войны. Это не имеет отношения к британскому референдуму — хотя он несомненно прибавил неопределенности. Все дело в том, что в преддверии саммита НАТО, состоявшегося в прошедшие выходные в Варшаве, и Североатлантический альянс, и постсоветская Россия прощупывали намерения друг друга — да так, как это редко случалось ранее. Причем, действовали они в отсутствие надежных правил, способных как-то сдержать их.
Москва изначально весьма негативно смотрела на нынешний сбор глав натовских государств, не в последнюю очередь — по историческим причинам. Саммит состоялся в польской столице почти ровно четверть века спустя после официального роспуска Варшавского договора. Но намного большую опасность представляют действия военных с обеих сторон, а также усиление жесткой риторики со стороны военно-политического руководства, которая прежде всего направлена на внутреннюю аудиторию.
Самым масштабным военным мероприятием стали маневры «Анаконда-2016». Они состоялись в Польше и прибалтийских странах всего за несколько дней до саммита НАТО, и в них приняла участие 31 000 военнослужащих из 24 стран. Сценарий учений был классический для периода после холодной войны: Россия провоцирует инцидент на границе с Эстонией, и он перерастает в войну.
Но даже внутри западного альянса не все посчитали эти действия благоразумными. Например, министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер в интервью для прессы назвал их провокационным подстрекательством к войне. Запад также провел учения в Грузии и на западной Украине (одновременно с «Анакондой»). Их не называли натовскими, однако в них участвовали многие члены альянса.
Россия тоже не остается пассивной. В этом году не проходит и месяца, чтобы она не спланировала или не устроила «внезапные» учения у своих западных или южных границ. Самые последние состоялись накануне «Анаконды» и проводились совместно с Белоруссией, продемонстрировав значительную воздушную мощь России.
К этим обоюдным демонстрациям силы следует добавить неоднократные утверждения НАТО о том, что Россия нарушает ее воздушное пространство и территориальные воды. За несколько дней до саммита НАТО прозвучали сообщения о том, что Великобритания осуществила перехват российской подводной лодки в Ла-Манше; за месяц до этого появились видеокадры российского самолета, пролетающего на бреющем полете над американским боевым кораблем в Балтийском море. Российских летчиков часто обвиняют в том, что они отключают свои радиолокационные транспондеры.
Такие нарушения (или близкие к нарушениям инциденты, составляющие большинство) совершает не одна сторона. В определенной мере они происходят всегда, и вопрос в том, как о них сообщать. Журналисты, как западные, так и российские, обычно не выстраиваются на берегу с биноклями и не фиксируют случаи нарушений. Информацию им передают оборонные ведомства или разведывательные службы, когда они хотят разоблачить недоброжелательность или безответственность другой стороны. От этого данные инциденты не становятся менее опасными — ведь никогда нельзя исключать прямое столкновение.
Несмотря на напряженность и реальные военные риски, возникшие в преддверии саммита НАТО, особенно в плане отношений с Россией, сама встреча прошла без особых громов и молний, что не может не радовать. Может, меняется климат? Может, постоянно звучащие после российской аннексии Крыма двухлетней давности прогнозы о новой холодной войне оказались неверными? Может, у нас все-таки есть благоприятные возможности?
Одна из причин, по которой саммит НАТО не сосредоточился целенаправленно и исключительно на России, — это непредвиденное воздействие Брексита. И альянс, и Дэвид Кэмерон всячески старались показать, что отказ Великобритании от ЕС не означает отказ от НАТО. Так, Британия направит 500 военнослужащих в Эстонию и еще 150 в Польшу в рамках коллективных усилий альянса по укреплению восточного фланга. Была также предпринята попытка представить НАТО и ЕС в качестве партнеров по безопасности, а не конкурентов. Это может со временем смягчить натовскую воинственность, унаследованную от холодной войны.
Еще одна причина — это в целом сдержанная риторика России. Похоже, Кремль решил рассматривать варшавский саммит как экзамен, который ему обязательство надо сдать. Месяц назад Владимир Путин и другие официальные лица выступали с нападками на натовские учения «Анаконда», называя их провокацией. Они не скрывали свое многолетнее враждебное отношение к расширению Североатлантического альянса и мнение о том, что главной мишенью ПРО всегда была Россия, а разговоры об Иране просто отвлекают внимание.
Но прямо накануне саммита в Варшаве тон как будто изменился. Путин поехал в Финляндию, что случается редко после введения ЕС санкций из-за Украины, и в этой входящей в Евросоюз стране он повел разговор о безопасности на Балтике и о мерах по ослаблению напряженности, предложив, чтобы самолеты России и НАТО соблюдали правила полетов с включенными приемопередатчиками. Прежнего огня и серы как не бывало.
Нечто подобное можно сказать и о НАТО. Тональность заявлений стала более приглушенной. Альянс решил не создавать постоянные базы на востоке. Дополнительные войска будут находиться там на ротационной основе. Выступая на пресс-конференции после саммита, генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг подчеркнуто заявил, что Россия не представляет «никакой непосредственной угрозы ни одному члену НАТО» (отметим слова «никакой» и «ни одному»), а также сказал, что укрепление обороны должно сопровождаться «конструктивным диалогом». «Холодная война, — отметил Столтенберг, — стала уделом истории, и должна там оставаться».
Вот почему можно выдвинуть еще одно, последнее соображение: с обеих сторон усиливается признание того, что разговоры о новой холодной войне далеки от истины. И в России, и на Западе осталось еще немало руководителей, которые знают, что на самом деле означала холодная война: огромные действующие армии с обеих сторон, большие арсеналы оружия, раздутые военные бюджеты и «железный занавес», исключивший пол-Европы из глобального мейнстрима. Она означала вечное состояние серьезной напряженности, когда любой просчет мог привести к ядерной войне, а единственным реальным фактором сдерживания было взаимно гарантированное уничтожение.
Слава Богу, это очень далеко от той ситуации, в которой мы находимся сегодня. Но эти же самые руководители наверняка помнят правила, структуры и закулисные каналы общения, которые в те непростые дни помогали сохранять мир, делая так, чтобы никто не принял за действительность военные учения, как большие, так и маленькие. Мы сегодня живем в другом мире, но если генсек НАТО готов призывать к конструктивному диалогу, то наверное (всего лишь наверное), то же самое может сделать и Кремль.
