Сенсационная новость, опубликованная газетой Washington Post в удачно выбранный момент, показала, насколько велика пропасть между Россией и США.
В течение суток после того, как российский телеканал НТВ показал видеоматериал о нападении работников российских спецслужб на американского гражданина прямо у дверей посольства США в Москве, Госдепартамент США объявил, что он выдворил из страны двух российских дипломатов и объявил их персонами нон грата — почти через две недели после самого инцидента. Двум российским дипломатам, имена которых по-прежнему не называются, было приказано покинуть страну в пятницу, 17 июня, а избиение американского дипломата произошло 6 июня.
Затем этим же утром Россия публично заявила о том, что выдворила двух американских дипломатов в ответ на заявление США. Как сообщает Guardian, замминистра иностранных дел России Сергей Рябков обвинил США в неспособности держать слово после того, как они попросили Москву не предавать огласке инциденты, произошедшие до этого.
Вчера я пытался объяснить, что могло произойти в России, чтобы началась эта реальная шпионская война — серьезная эскалация даже по сравнению с правилами старой холодной войны. Теперь — несколько замечаний на основе новой поступившей информации:
Администрация Обамы действительно хотела сохранить этот инцидент в тайне. Либо пытаясь выдать желаемое за действительное, либо по причинам, известным только представителями администрации, Белый дом, похоже, думает, что сможет добиться прогресса с Россией и по украинскому вопросу, и по сирийскому. Преследование служащих Госдепартамента в Москве спецслужбами было явлением не совсем новым, хотя эти действия и активизировались после того, как Россия аннексировала Крым, вела необъявленную войну на Донбассе, и после того, как против нее были введены санкции. Белый дом, вероятно, счел это нападение, каким бы вопиющим оно ни было, соответствующим отработанной и неизменной схеме (при этом идущей вразрез с какими бы то ни было обнадеживающими сигналами, которые, по его мнению, он получал непосредственно из Кремля).
Какое-то время русских тоже устраивало сохранение инцидента в тайне. С 17 июня по 30 июня о нем не было слышно ни звука — ни из официальных источников, ни из российских СМИ. Заявление Рябкова, похоже, указывает на то, что они делали это в виде некой любезности по отношению к администрации Обамы, но это звучит не совсем правдоподобно.
Когда люди пишут о международных делах, они склонны излишне персонифицировать проводимую странами политику. Естественно, в такой все более авторитарной стране, как Россия, разумно сначала задаться вопросом о том, что думает «босс всех боссов». Но важно еще и помнить, что (даже учитывая выросший культ личности президента России Владимира Путина) российское государство само по себе по-прежнему остается совокупностью огромных пересекающихся и частично дублирующих друг друга бюрократических структур. И представители этих бюрократических структур соперничают друг с другом в борьбе за власть и стараются вести себя таким образом, чтобы, в конечном счете, это, по их мнению, понравилось Великому лидеру. Сам Путин использует неясность ситуации, возникшей из-за громоздкости и неповоротливости бюрократических аппаратов; он позволяет различным подчиняющимся ему структурам бороться за влияние, создавая своего рода непредсказуемую систему сдержек и противовесов.
Маловероятно, что за тем, чтобы «получить добро» на избиение американского дипломата, обращались непосредственно к самому Путину. Не исключено, что этот инцидент стал результатом «местной инициативы», проявленной каким-нибудь чересчур усердным лейтенантом ФСБ. Разумеется, Кремль задал тон жесткой антиамериканской пропаганде в России, и аппаратчик ФСБ, вероятно, считал, что выполняет свой патриотический долг.
Кроме того, можно даже представить, что Путин, если бы к нему обратились за таким разрешением, не решился бы заходить так далеко. Он, как-никак, старый боец невидимого фронта, который начинал свою карьеру в КГБ и, как известно, испытывает особые чувства к «правилам игры», принятым во второй древнейшей в мире профессии. Одно из этих правил — «не действовать грубо по отношению к тем, кто работает под дипломатическим прикрытием».
Как бы то ни было, при том, что мы, возможно, никогда не узнаем, какие именно решения стояли за этим эпизодом, факт остается фактом: Кремль молчал на протяжении двух недель после того, как Вашингтон в отместку выдворил его собственных дипломатов. Он, должно быть, чувствовал, что в его же собственных интересах не поднимать шумиху.
Параноидальному, всюду видящему тайные заговоры Кремлю трудно понять, как работают США. Что побудило российское Министерство иностранных дел начать выражать недовольство 30 июня? Единственной логической и непосредственной причиной этого негодования и всех этих возмутительных действий стала публикация 28 июня статьи Джоша Рогина (Josh Rogin), в которой были обнародованы события, которые обе стороны до этого пытались сохранить в тайне. Пресс-секретарь МИДа Мария Захарова сначала пыталась объяснить инцидент всего лишь как попытку полицейского выполнить свои обязанности и помешать маскировавшемуся человеку войти в посольство США. Затем, в начале этой недели, она ужесточила свою риторику, обвинив ЦРУ в том, что оно ведет против Российской Федерации информационную войну, раздувая «банальный случай» и «превращая» его в нападение.
Вместо того, чтобы рассматривать статью Рогина как нормальную составляющую американской демократии в действии — различные группировки в правительстве, следуя определенной стратегии, раскрывают журналистам информацию, чтобы достичь (или помешать достижению) различных политических целей — Кремль, похоже, расценил этот инцидент как спланированную провокацию ЦРУ.
Отчасти это объясняется когнитивной ловушкой «зеркального отражения» (когда исследователь предполагает, что исследуемый думает и действует таким же образом, как он сам — прим. ред.). Журналистские расследования в России на самом деле проводятся, но ими занимаются небольшие независимые издания, которые сами все чаще испытывают притеснения со стороны властей. Многие коррупционные разоблачения в российских независимых СМИ являются результатом того, что деловые конкуренты или конкуренты-чиновники «сливают» компромат с целью добиться преимущества.
Правда, основные СМИ находятся под жестким контролем, и события такого масштаба власти могут держать в тайне. Чиновники в путинской России вряд ли поверят в то, что работающий в крупнейшем издании Вашингтона и пишущий на тему национальной безопасности журналист со связями раздобыл сенсационный материал — они скорее заподозрят, что утечку информации организовало ЦРУ. Сенсационные сведения вроде этих, опубликованные в крупном издании, могли поступить только с самого верха. Во всяком случае, в Москве это было бы именно так.
Но зачем продолжать нагнетать обстановку — начиная от гневных протестов официальных лиц до выпуска в эфир провокационных видеоматериалов, которые неизбежно осложнят отношения между Россией и США? Ответ заключается в том, что Кремль вообще не очень доверяет Соединенным Штатам. Недавно Марк Галеотти охарактеризовал мировоззрение спецслужб как сочетание трех взаимодополняющих положений (которые разделяют и большинство тех, кто занимает командные посты в Кремле).
Первое заключается в том, что «если Запад проиграет, мы от этого выиграем». Такая концепция, основанная на принципе «кто кого», напоминающая времена холодной войны, возникла среди работников Службы внешней разведки, рассказал один российский профессор, ссылаясь на информацию, полученную от третьих лиц.
Второе положение состоит в том, что «Россия в опасности», как выразился «Источник В», офицер ФСБ, в 2014 году (до присоединения Крыма). После настойчивых расспросов он указал на революцию Майдана, которая по его искреннему убеждению была операцией ЦРУ. Это умный, много ездивший по свету человек заявил, что Западом предпринимаются скоординированные действия с целью силовой смены власти в России путем политической диверсии и разрушения российской особой исторической, религиозной и общественной идентичности с тем, чтобы ослабить сопротивление глобальному господству во главе с Соединенными Штатами.
Третье положение, как рассказал «источник Ф», сославшись на услышанное во время встречи с работниками СВР, состоит в том, что «лучше действие, чем бездействие». «Источник А», бывший штатный сотрудник этой службы, согласился с тем, что хотя органы, может быть, так же забюрократизированы, как и любое российское учреждение, в них наблюдается явная склонность к рискованным действиям, особенно с учетом конкурентной среды, в которой они работают.
Другими словами: «Запад хочет прижать нас, поэтому мы могли бы с таким же успехом прижать их первыми». В этом по-прежнему и заключается мировоззренческая парадигма российского руководства. Показ видеоматериалов говорит о том, что меры по укреплению доверия, которые, по мнению Белого дома, оно предлагало в прошлом месяце, едва ли сдвинули дело с мертвой точки.
Белый дом все еще находится в режиме реагирования. Причиной того, что Госдепартамент США, наконец, объявил о высылке почти месяц назад российских дипломатов, является признание им того факта, что видеозапись инцидента была слишком провокационной и поэтому не могла остаться без публичной реакции. В администрации Обамы, которая не раскрыла личности высланных дипломатов (что позволило бы сделать наш обмен «услугами» с Россией более равноценным), вчера появилась надежда, что это положит конец инциденту, после чего процесс укрепления доверия между двумя сторонами будет продолжен. Посмотрим, насколько эта надежда оправдается. Не исключено, что сегодняшний ответ русских этим и ограничится.
Как бы там ни было, некоторые в Белом доме, вероятно, проклинают Джоша Рогина за его статью. Если бы эта история не выплыла наружу, говорят себе эти люди, ничего бы из этого не случилось. Россияне приняли нашу символическую месть за избиение нашего дипломата и согласились держать все в тайне. Само нападение было фактом прискорбным и достойно сожаления; и хотя оно стало возможным в результате недоброжелательной атмосферы, которую нагнетает сам Кремль, оно, надо полагать, не было совершено по приказу сверху. Путин никогда не стал бы извиняться за что-то подобное, но переговоры по закрытым каналам подавали признаки жизни. Теперь все это поставлено под угрозу.
Если администрация воспринимает это так, то ее мнение ошибочно. Как я вчера говорил, в отличие от Белого дома, я вообще не уверен, что в ближайшем будущем наметятся какие-либо позитивные сдвиги — во всяком случае, пока путинский режим занимает прочные позиции. И этот последний эпизод подчеркивает лишь то, насколько велика пропасть между Вашингтоном и Москвой, и насколько мала вероятность того, что эта пропасть сократится, пока бал правит небольшая группа силовиков-параноиков. Статья Рогина, судя по всему, действительно спровоцировала цепь событий, которые, вероятно, развернулись бы не совсем так, если бы эта статья не была опубликована. Но, по правде говоря, статья эта лишь обнажила истинный характер отношений между Москвой и Вашингтоном. Трудно достичь даже самых банальных договоренностей, если две стороны не могут договориться о форме самой реальности.
