Когда я прочитала истории #ЯнеБоюсьСказать, мне стало не по себе: у меня растут три дочки, одна из них с особенностями развития. Как уберечь их? И как добиться их доверия, чтобы, в случае насилия, они мне об этом рассказали?
Последние несколько дней я пребываю в сильном расстройстве и часто не могу сдержать слез. Открывая свою ленту новостей на «Фейсбуке», я через сообщение вижу хэштеги #ЯнеБоюсьСказать #ЯнеБоюсьСказати, под которыми женщины рассказывают о своем опыте пережитого сексуального насилия, сексуального преследования и унижения.
Это очень откровенные, щемящие душу и заставляющие сжимать кулаки исповеди, часто не об одном или двух, а о десятках случаев насилия со стороны мужчин, женщин, родителей, близких родственников, учителей, одноклассников и однокурсников, случайных прохожих, водителей автотранспорта, представителей абсолютно всех слоев общества.
Флэшмоб, который запустила украинская общественная активистка Анастасия Мельниченко, придал женщинам смелости рассказать о том, что они носили в себе годами, если не десятилетиями. Потому что вместе уже не так страшно, вместе — это поддержка, это сочувствие, это наконец-то возможность услышать, что действия того насильника — не их вина, и это не должно быть постыдным секретом.
От чего у меня просто подкашиваются ноги — это от того, что многим пришлось пережить сексуальные домогательства еще будучи детьми или подростками, и практически никто не решился рассказать об этом родителям или каким-то другим взрослым. То есть маленькие, испуганные и понимающие, что произошло что-то нехорошее, дети не доверяли достаточно ни одному взрослому, чтобы поделиться с ним пережитым ужасом и обратиться за помощью.
Кто-то боялся расстроить папу с мамой, но большинство считали, что родители просто им не поверят или обвинят их в произошедшем, да еще и выпорют или как-то накажут.
Школьно-проходной двор моего детства
Я вспоминаю случай из собственного детства, почему-то плотно врезавшийся мне в память. 80-е годы: первоклассники, мы, естественно без сопровождения взрослых, гуляли в школьном дворе, который не был обнесен никакой оградой и одновременно являлся «проходным двором».
Там постоянно сновали прохожие, чтобы сократить путь от одной улицы до другой. Кроме того, проходящие мужчины часто не стеснялись справлять нужду в ближайших кустах.
Так вот, в нашем школьно-проходном дворе появился тот самый странный «дядька в плаще», который выскакивал из-за трансформаторной будки и распахивал перед нами полы одежды, к счастью, на почтительном расстоянии.
«Кто это», — в шоке спросила я тогда свою одноклассницу.
«А, это же эксгибиционист», — равнодушно ответила моя более продвинутая подруга, и я на всю жизнь запомнила это сложное и противное слово.
Видели мы того типа на букву «э» не раз и не два, но нам и в голову не пришло сообщить об этом учителям. Видимо, взрослые его все же заметили сами, потому что через какое-то время жутковатый дядька исчез.
Я думаю, мы действительно просто не понимали, что взрослые смогут избавить нас от этого совершенно ненужного нам опыта, который тоже считается видом сексуального насилия. Никто никогда не говорил с нами на эту тему, и мы воспринимали происходящее просто как обыденность, такую вот неприятную неизбежность как, например, справляющих на улице нужду бессовестных прохожих.
Как подготовить дочек?
Почитав истории #ЯнеБоюсьСказать/#ЯнеБоюсьСказати о пережитом маленькими девочками и девушками сексуальном насилии, мне стало очень не по себе: у меня растут три дочки, одна из них с особенностями развития.
В страшном сне я не могу представить, что с ними может случиться такая беда. А, кроме того, сердце сжимается при мысли, что они могут мне об этом не рассказать, не дать возможности им помочь.
За двухгодовалую Зою я совершенно спокойна — она проводит время только со мной и лучшей на свете няней. Но четырехгодовалая Катя и шестилетняя Лиза уже ходят в садик, школу и разные кружки, и я не могу наблюдать за ними 24 часа в сутки. Полагаюсь на чистоплотность и профессионализм других взрослых.
По данным британского Национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми (NSPCC), каждый 20-й ребенок в Великобритании подвергается сексуальному насилию, при этом один из трех детей не решается никому рассказать о произошедшем. И еще шокирующая статистика — в девяти случаях из десяти насильником оказывается родственник или близкий друг семьи.
Я поняла, что совершенно не представляю, как подготовить своих дочек к тому, чтобы они могли распознать признаки сексуальных домогательств и сообщить об этом, тем более что со мной в детстве об этом не говорили. А подготовить девочек нужно, для их собственной безопасности.
И тут я совершенно случайно вспомнила, что осенью Лизе выдали в школе «какую-то брошюрку про трусы», что-то о том, что «твое тело принадлежит только тебе». Тогда я пробежала глазами памятку, подумала: «Ну, это нам еще рано» и куда-то убрала с глаз долой.
Брошюра «про трусы»
Я набрала в «Гугле» слова «pants abuse» («трусы, насилие»), и первым же результатом выпала та самая брошюра «про трусы», PANTS, подготовленная опять же NSPCC.
Оказалось, что ее перевели и на другие языки, в том числе на русский.
Это замечательное и очень простое руководство. Если у вас подрастают дети, не важно, девочки или мальчики, это пособие может сослужить хорошую службу.
Итак, «Правило нижнего белья». PANTS — это в данном случае аббревиатура, которую легко запомнить ребенку.
«P» — «Privates are private» — «Твои интимные части тела — это твоя собственность»;
«A» — «Always remember your body belongs to you» — «Всегда помни, что твое тело принадлежит только тебе»;
«N» — «No means no» — «Нет означает «нет»
«T» — «Talk about secrets that upset you» — «Говори открыто о секретах, которые тебя огорчают»
«S» — «Speak up, someone can help» — «Расскажи все как есть, кто-то сможет тебе помочь».
Создатели брошюры рекомендуют ненавязчиво объяснить ребенку с пяти до одиннадцати лет, что части тела, закрытые нижним бельем — это собственность только их обладателя.
«Никто не должен просить показать или потрогать части тела, находящиеся в трусах», — говорится в руководстве.
«Никто не должен пытаться заставить тебя сделать что-то постыдное или некомфортное… Ты имеешь право сказать „нет“ — даже члену семьи и тому, кого любишь».
«Маленький секрет»
В «Правилах нижнего белья» упоминается и о том, что часто насильник запрещает своей жертве кому-то рассказывать о произошедшем, говорит, что это будет «их маленьким секретом».
«Секреты не должны расстраивать или беспокоить тебя. Если у тебя есть такой секрет, расскажи о нем взрослому, которому доверяешь. У тебя не будет неприятностей», — говорится в брошюре.
Подобные беседы с ребенком советуют проводить не единожды, а на постоянной основе, включить их в ежедневный распорядок, как умывание перед сном, но делать это ненавязчиво, чтобы ребенок не «почувствовал подвох» и не думал, что это какой-то очень важный и до дрожи пугающий самого родителя разговор.
Я решила рискнуть и провести пробную беседу вечером того же дня, когда я нашла брошюру. Переодевая среднюю дочку Катю перед сном, я как бы невзначай прощебетала: «Смотри, Катя, мы надеваем трусики. Все носят трусы, потому что под ними мы скрываем очень секретные части тела, которые мы не показываем всем».
«Угу», — важно ответила Катя.
Воодушевленная таким успешным началом, я продолжила: «И только ты можешь разрешить снять твои трусики, а если тебе что-то будет неприятно, всегда говори „нет“, даже мне».
«Ага», — так же важно ответила Катя.
«И всегда говори мне, если что-то тебе не нравится, хорошо?»
«Ага», — опять сказал Катя.
Я выдохнула и решила, что для первого раза достаточно и, окрыленная успехом, пошла к старшей, Лизе.
«Лиза, смотри какие красивые трусики!» — положила я перед дочкой брошюру.
«Пи, Эй, Эн, Ти, Эс», — перечислила Лиза буквы аббревиатуры PANTS.
«Смотри, тут написано, что мы все должны ходить в трусиках», — начала я, но Лиза уже потеряла ко мне интерес и опять переключилась на свои игрушки.
Пытаясь найти статистику о случаях сексуального насилия в отношении детей с нарушениями развития, в том числе с аутизмом, я выяснила, что в Британии практически не проводились исследования на эту тему, и то же Национальное общество по предотвращению жестокого обращения с детьми (NSPCC) в своем докладе полагается на опыт американских коллег.
В США дети с нарушениями развития на 13% чаще становятся жертвами сексуального насилия по сравнению со своими «обычными» сверстниками. Особому риску подвергаются воспитанники интернатов или ученики школ-пансионов, в первую очередь — мальчики.
Данные же в отношении детей с аутизмом практически равны нулю, потому что респонденты, тем более невербальные, в большинстве случаев просто не в состоянии распознать сексуальные домогательства или уж тем более рассказать о них.
Все это пугает, хотя сейчас я уверена, что Лиза в безопасности, и у меня есть время найти способ донести до нее «Правило нижнего белья». Я также в силах максимально сократить риск вторжения посторонних в ее личное пространство, то есть научить ее полностью самостоятельно себя обслуживать, не полагаться на помощь других в туалете или при переодевании.
«С детьми трудно говорить начистоту. Если родитель будет стремиться к откровенным разговорам, начиная с раннего возраста, и прислушиваться к мыслям и чувствам ребенка, то он сможет создать культуру открытости, способную защитить ребенка от насилия», — пишут авторы справочника PANTS.
Хочется добавить, что культуру открытости нам нужно создавать не только разговорами. Надо ежедневно своими действиями и поступками заслуживать доверие наших детей.
Чтобы они не думали, что от самых близких людей может исходить угроза физического насилия, что может прилететь тапком, что есть перспектива ремня или подзатыльника.
Чтобы дети не думали, что в ответ на их робкую попытку рассказать о чем-то некомфортном, их осадят: «Не болтай ерунду, не выдумывай!»
И еще — чтобы дети умели сказать «нет» даже маме и папе. И знали, что их отказ делать что-то будет воспринят с пониманием.
Анна Кук — журналист, живет в Англии с 2007 года. У ее старшей дочери в три года был диагностирован аутизм.
