Президентский срок Барака Обамы вызывает у меня множество тревожных сомнений. Я обеспокоен тем, что он слишком быстро растратил политический капитал на реформу медицинского страхования (Obamacare). Что он слишком увлекся исправлением внешнеполитического хаоса, оставленного его предшественником. Что он слишком открыто демонстрировал презрение к Конгрессу.
Но меня возмущают утверждения о том, что он привел к обострению расовых противоречий и расширил расовый раскол в стране. Это слишком упрощенное толкование происходящего и попытка переложить чрезмерную вину на человека, который должен выступать от имени всех американцев — иногда неудачно, иногда вполне со знанием дела.
Эта жалоба последовала за ним в Даллас, куда он прибыл во вторник, чтобы выступить на церемонии в память о пяти полицейских, убитых снайпером. Президент прибыл не только для того, чтобы хвалить их — что он сделал блестяще. Он хотел поддержать нацию, потрясенную убийством полицейских так же, как была перед этим потрясена гибелью Элтона Стерлинга в Луизиане и Филандо Кастиле в Миннесоте.
Президент изобразил положительный портрет полицейских и обратился с просьбой представить себя на их месте. Затем он попытался объяснить, почему так много афроамериканцев считают, что их несправедливо преследуют.
«Можем ли мы, как американцы, найти достаточно добродетели, чтобы открыть сердца друг другу?» — спросил он. Возможно, ранее он не формулировал этот вопрос именно так, но, как мне кажется, он имеет ввиду именно это.
Его самые жесткие критики сделали вид, что услышали нечто иное, и указали на его упоминания о расовой диспропорции в уголовной статистике, чтобы обвинить президента в доведении страны до кипения.
Всего за несколько минувших дней президента обвинили в том, что он потакает «фундаментально ошибочному представлению об американском обществе, как о неисправимо расистском», в последовательном выборе точки зрения «обиженного черного активиста», а также в том, что он оказался, вероятно, «худшим президентом США в истории страны», так как он отбросил межрасовые отношения на 50 лет назад.
Действительно, Обама иногда говорил о дискриминации до того, как становились известны все факты об убийстве. Но эти ремарки касались более широких отношений и обычно служили важным признанием гнева, испытываемого многими американцами.
Представьте себе, что он промолчал бы или сказал бы американцам считать эти происшествия изолированными инцидентами и жить дальше. В итоге страсти, скорее, накалились бы, а не остыли.
Кроме того, президент обсуждал не только дискриминацию. На прошлой неделе в Варшаве, выражая обеспокоенность в связи с гибелью Стерлинга и Кастиле, он также постарался высоко оценить работу большей части полиции и подчеркнуть необходимость обеспечить безопасность полицейских.
«Когда люди говорят, что жизнь черных имеет значение, это не означает, что жизнь синих значения не имеет», — сказал он еще до бойни в Далласе. Его критики игнорируют этот факт.
Они приводят сведения вроде проведенного Gallup три месяца назад опроса, согласно которому, 35% американцев испытывают серьезные опасения в связи с межрасовыми отношениями. За два года, то есть, за время развития движения «Жизнь черных имеет значение», их число увеличилось в два раза. И это наивысший показатель за 15 лет, в течение которых Gallup проводит такой опрос.
Но это также может отражать озабоченность в связи с тем, как мы ведем этот сложный разговор, а не то, что разговор вообще не имеет преимуществ. Это совершенно точно результат технологического развития. Спросите себя, что вызвало протесты — слова Обамы или распространяемые смартфонами фотографии и свидетельства о происшествиях, никогда ранее не появлявшихся моментально и не достигавших каждого. Это неоспоримо.
Нельзя также исключить, что избрание первого черного президента США вдохнуло во многих наивных американцев надежды на внезапное образование расовой гармонией, и нынешняя горечь порождена разрывом между ожиданиями и реальностью. Обама в этом не виноват.
Будь Обама «обиженным черным активистом», он бы не смог отмахнуться в 2007 году от слов Джо Байдена, назвавшего его «первым афроамериканцем, научившимся четко и ясно разговаривать», и сделать Байдена вице-президентом и своим другом.
Если бы он был «обиженным черным активистом», он не стал бы, выступая в мае на церемонии выпуска Гарвардского университета предупредить черных студентов о том, что не следует игнорировать огромный расовый прогресс, а также не стал бы говорить им, что не было лучшего времени для молодых и талантливых черных американцев.
Если бы он был «обиженным черным активистом», он не стал бы говорить в Далласе о том, что сказал, произнося сбалансированную речь с вниманием к мелочам в эпоху отсутствия баланса и внимания к нюансам.
Перед его выступлением Мишель Обама наклонилась и коснулась человека, сидевшего рядом с ним. Меня поддерживает фотография, запечатлевшая, как она держит за руку Джорджа Буша. Это отличное доказательство глупости утверждения о том, что Обама сеет ненависть.
