Москва считает НАТО главной угрозой своей безопасности. Варшавский саммит Альянса обрисует такую стратегию действий в отношении Москвы, которая обобщит западные страхи, связанные с российской непредсказуемостью. Существуют, однако, сферы, в которых интересы НАТО и России сходятся. Например, реакция на глобальное доминирование Азии. Российская пословица предлагает задаться вопросом, «против кого будем дружить»? Сможет ли китайская угроза послужить нормализации отношений между Москвой и Альянсом?
Состояние взаимного истощения
В последние два года отношения между Россией и НАТО превратились не во что иное, как в конфронтацию. Для Запада — это последствия российской агрессии против Украины. Москва, в свою очередь, считает украинские события эффектом вмешательства Запада в сферу своих интересов. Водоворот военных событий на восточном фланге Альянса — это столкновение двух реальностей и разного понимания безопасности.
Запад живет реалиями глобализации, в которой каждое государство может свободно выбирать свой путь интеграции. При условии, что она происходит в рамках закона, демократии и рыночной экономики. России, в свою очередь, не удалось освободиться от реалий Ялты 1945 года, когда решения о судьбах мира принимали несколько держав. В еще большей степени она остается заложницей имперской мании величия. Это настоящая зависимость, которая не позволяет заметить, что наступил XXI век, а Россия стала карликом глобальной экономики, все быстрее превращаясь в мировой музей отсталости. При этом каждая из сторон использует неадекватный арсенал инструментов игры. Запад действует при помощи мягкой силы политических и экономических решений, которые призваны стать примером для подражания. При всех недостатках демократии это сужает круг адресатов до Евразии.
Первая проблема состоит в том, что Евразия принадлежит к сфере, которую Москва в единоличном порядке относит к территории своих геополитических влияний. Вторая, в том, что западная модель интеграции — это в том числе концепция коллективной безопасности, которую представляет НАТО. Третья — в российской ядерной триаде. Это советское наследие вместе с энергоресурсами стало единственным инструментом для ведения внешней политики, который остался у Кремля из-за его цивилизационной непривлекательности.
Важен также баланс российско-западной конфронтации. Несмотря на преимущества каждой из сторон, общую ситуацию нельзя назвать иначе, кроме как крайним истощением. Западу, который после окончания холодной войны непрерывно принимал новых членов в ЕС и НАТО, пришло время нажать «паузу», чтобы не утратить свою идентичность и сплоченность. Иначе он взорвется изнутри, что показывает опыт Брексита. Проблема единства коснулась НАТО, которому, если он хочет сохранить в качестве своего фундамента принцип открытых дверей, придется задуматься о целях своего дальнейшего существования. А это, в свою очередь, накладывает обязательство сформулировать современные и будущие угрозы, потому что с ними связана архитектура вооруженных сил и такие вопросы, как финансирование и системы вооружения.
Утешением может служить факт, что Россия в каждом плане находится в гораздо более сложной ситуации, о чем свидетельствует отсутствие у нее потенциала для продолжительной конфронтации с Западом. Это сейчас несмотря на умелую пропаганду признают даже в Кремле. Что следует из взаимного истощения? Первый вариант — это, конечно, война, которая навяжет конкуренту определенный взгляд на глобальную реальность. К сожалению, Москва все активнее шантажирует Запад таким сценарием. Но если все-таки войны не будет, можно ли найти сферы, в которых интересы Москвы и Запада совпадают несмотря на фундаментальное расхождение их мнений по многим вопросам? Помимо таких очевидных угроз, как терроризм, бесконтрольная миграция, распространение ядерного и ракетного оружия, таким вызовом выступает глобальное доминирование Азии. А конкретнее — Китая. Посмотрим, какие плюсы и минусы скрывает в себе гипотетический союз НАТО и России.
Китайские «за»
Идея привлечь Россию не нова: о ней говорил Збигнев Бжезинский в контексте спасения «белой цивилизации», то есть будущего евроатлантического доминирования в мире. Тезис Бжезинского перефразировал недавно «enfant terrible» американской президентской гонки Дональд Трамп. Большой поклонник Владимира Путина грозил, что в случае своей победы он заключит с Кремлем антикитайский союз.
Три года назад начался новый этап экспансии: проект Единого экономического пояса. Пекин приступил к созданию общего экономического и торгового пространства Азии и Европы, опирающегося на двусторонние договоры с государствами, которые одновременно играют как роль транзитного пространства, так и рынка сбыта для китайских товаров. Основная цель проекта — укрепление Китая изнутри при помощи повышения благосостоянии общества. Задача состоит в том, чтобы создать условия для появления большого и богатого среднего класса, который станет потребительским фундаментом экономического роста. Так внутренняя модернизация служит ключевым условием для доминирования Китая в мире.
Одновременно Пекин начал самую масштабную за последние годы модернизацию армии. Она должна быть способна проводить международные операции (пока в локальном масштабе), а также принимать участие в стабилизационных миссиях. Из этого следует, что главной целью вооруженных сил станет защита китайских интересов в поясе азиатско-европейского сотрудничества, а также месторождений и объектов инфраструктуры, в которых задействован китайский капитал. Очевидно, что Пекин приступит к созданию сети заграничных военных баз. Тем самым он бросит вызов морскому могуществу США, а также экспедиционной политике НАТО в странах, граничащих с евроатлантическим пространством. В особенности на Ближнем Востоке и в Африке, а также в Южной Америке. И не только: Пекин уже примеривается к тому, чтобы получить экономическое, а потом политическое влияние на Украине и в Белоруссии. На фоне российско-западной борьбы за Киев и Минск главным победителем противостояния может в итоге оказаться Пекин. Так произойдет везде, где пересекутся геополитические интересы США, ЕС, Китая и России, так что НАТО придется проявить стратегический интерес и усиливать свое присутствие.
Факт, что Китай бросил Западу вызов, очевиден, тем более что Пекин отверг американскую формулу глобального сотрудничества G2 (США + Китай). Между тем та же угроза все более явственно ощущается в России. Несмотря на видимость благополучия, которую стараются сохранить Москва и Пекин, можно уже констатировать, что триумфально провозглашенное российско-китайское сотрудничество — это пустой звук. По крайней мере для Китая, потому что Россия продолжает питать иллюзии, на деле усиливая свою зависимость от восточного соседа.
Хотя кремлевские советники не сомневаются, что поворот Москвы к Азии был верным шагом, его результаты они называют мизерными. Пекин не намерен ограничивать свои интересы во имя дружбы с непредсказуемой Москвой, потому речи о политическом или тем более военном союзе не идет. Конечно, на международной арене оба государства придерживаются сходных взглядов, однако Пекин интересуют лишь российские энергоресурсы и военные технологии, хотя последних становится все меньше. Китайцы охотно покупают российские продовольственные товары, но делают это только из-за уверенности в том, что в такой отсталой в промышленном плане стране эта продукция не может не быть экологичной. Кроме этого Китай, конечно, считает Россию транзитным путем в Европу, которая выступает вторым после США экономическим партнером Пекина. В свою очередь, объем российско-китайского товарооборота за последние два года снизился на 35%.
У Пекина и Москвы остается много спорных вопросов. Самый главный касается российских попыток реинтеграции Средней Азии, которая стала сейчас ключевой сферой китайской экспансии. Помимо этого, вопреки распространенному мнению, Пекин не отказался от своих территориальных претензий к России. Поэтому особое беспокойство российских экспертов вызывает реформа китайской армии, а еще больше — ее темп и масштаб. Они подчеркивают, что Пекин производит в год 300 боевых самолетов и заменяет старую технику на новую во всех видах войск в пропорции 1:1, а не 1:4, как Россия. Не говоря уже о том, что Пекин не поддержал Кремль во время грузинской и украинской агрессии, а сейчас развивает отношения с Тбилиси и Киевом. Вдобавок Китай неофициально присоединился к западным санкциям против Москвы, что особенно заметно на примере банковского сотрудничества, которое фактически приостановилось.
Резюмируя: российские надежды на то, что экономическое и политическое сотрудничество с Пекином станет альтернативой осложнившимся отношениям с Западом, не оправдались. Разбились также ожидания, что Китай станет источником технологий и финансов, которые необходимы для модернизации экономики. Пекин не заинтересован в укреплении России, он считает Москву конкурентом, который все сильнее мешает ему подчинить себе постсоветское пространство. Рассказывая о сути российско-китайских отношений, «Независимая газета» назвала Пекин виртуальным союзником, а НАТО — виртуальным противником.
Китайские «против»
Китайская угроза представляет опасность для России и евроатлантического сообщества. Взаимодействие в сфере защиты стратегических интересов как в сопредельных странах, так и в отдаленных частях мира, несомненно, может принести пользу. А объединение западных финансов, военных технологий с решимостью российской армии вести реальные боевые действия, дало бы реальный эффект сдерживания. Кроме того военное и политическое сотрудничество помогло бы разрубить гордиев узел геополитических расхождений в отношениях России и НАТО на постсоветском пространстве, что позволило бы союзникам сосредоточить усилия на стабилизации Ближнего и Среднего Востока. В свою очередь, повышение уровня безопасности на южном фланге НАТО расширит возможности для экономического сотрудничества, а, значит, конкуренции с Пекином в этих регионах. Положительный эффект для Польши тоже очевиден: мы избавимся от статуса «буферного» государства, благодаря чему сможем высвободить средства на экономическую модернизацию и заняться повышением уровня жизни поляков.
Все это привлекательно лишь на первый взгляд, ведь ключевой вопрос, как дорого обойдется союз с Россией и каковы будут его последствия. На первый план выходит цена, которую потребует Москва за свое участие. Согласно кремлевскому видению международных отношений, это наверняка будет Ялта XXI века, то есть международный договор, гарантирующий России доминирование в СНГ, в том числе на Украине. Прежде всего Россия наверняка потребует разоружить восточный фланг НАТО и отказаться от европейской системы ПРО, преподнося это как инструмент формирования доверия.
Наконец, Кремль, несомненно, использует союз с НАТО для политической разрядки и нормализации экономических отношений с ЕС, чтобы укрепить страну, а потом обернуть свой восстановленный потенциал против Запада. В истории так случалось неоднократно, и в таких категориях продолжает сейчас мыслить Кремль, который не связывают с Европой общие ценности. Между тем надежной гарантией для союза может быть лишь идейное сходство. К сожалению, при Путине и других сторонниках «великодержавности» говорить о нем не приходится.
С другой стороны, создание любого военного альянса с Россией грозит втягиванием сил НАТО в российскую гражданскую войну на Северном Кавказе, что в связи с ее исламским характером усилит террористические риски для Европы и США, поставив под вопрос мир с мусульманами. Кроме того существует опасность втягивания войск Альянса в династические войны государств Средней Азии, то есть стран, которые сейчас состоят в экономическом и военном союзе с Москвой. Наконец, ни для кого не секрет, что российская экономика пребывает в плачевном состоянии, в перспективе 5–10 лет это может привести к революции, гражданской войне и даже распаду России. А это уже — десятилетия кровавого конфликта, огромные человеческие жертвы и финансовые потери.
Как мы видим, долгосрочные перспективы для НАТО и ЕС выглядят сомнительными, а главным выгодоприобретателем от действий евроатлантического сообщества в любом случае останется Москва. Если же произойдет российско-китайский конфликт, Альянс будет втянут в ядерную войну. Как известно, Китай располагает сейчас 350 ядерными боеголовками, а по российским данным, в реальности их может быть в десять раз больше. Так что базированию польского контингента НАТО в сибирском Омске или дальневосточном Хабаровске следует сказать однозначно «нет». В таком случае, может быть следует перевернуть проблему с ног на голову?
Союз НАТО — Китай?
На самом деле в антикитайском альянсе с НАТО в больше степени заинтересована Россия, а не наоборот. Во-первых, России больше, чем Западу угрожает экспансия Китая из-за упадка ее экономики и разложения властных кругов. Во-вторых, в современной политической ситуации у Кремля нет никакой модернизационной альтернативы, кроме западной, потому что Пекин таковой служить не может. В-третьих, такая альтернатива как России, так и Китаю есть у Запада: от углубления собственной интеграции в рамках НАТО и ЕС до Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства с США. Заключение экономического договора с Вашингтоном дает Европе необходимый потенциал для переговоров с Пекином в том числе о выгодных условиях, на которых евроатлантическое пространство присоединится к китайскому проекту Единого экономического пояса.
Более того Пекин со своим экономическим и военным потенциалом может стать подходящим партнером для стабилизации горячих точек на планете, не говоря уже о выгоде такого партнерства с китайцами против Москвы. В контексте усиливающихся негативных экономических и политических процессов на постсоветском пространстве, а также риска взрыва в самой России лишь союз НАТО и Китая сможет в случае необходимости способствовать стабилизации этой страны или ее осколков, которые возникнут на ее руинах.
Правда такова, что в отличие от США у Европы с Пекином гораздо меньше расхождений и гораздо больше точек соприкосновения. Мир действительно становится многополярным, а Китай не так агрессивен, как Россия и готов к взаимодействию на партнерских условиях. Европейско-китайский альянс усилит международную роль ЕС в том числе в отношениях с Россией, превратив пространство СНГ в регион стабильного сотрудничества и европейско-китайский рынок сбыта.
Так что, возможно, такой политический вектор следует обдумать. Особенно в Польше, ведь, как известно, по мере потенциального американо-российского и европейско-российского сближения голос Варшавы в Вашингтоне, Брюсселе или других европейских столицах будет слышен все хуже.
