Сначала полиция стреляет по обычным гражданам, потом рассерженный и вооруженный до зубов гражданин расстреливает полицейских. Последние события подтолкнули нацию к интенсивному самоанализу и заставили американцев в очередной раз задуматься о межрасовых отношениях, верховенстве закона, экономических возможностях, контроле над оборотом оружия и т. д. Однако, так как в этой истории было много специфически американского, легко забыть, что подобные проблемы с полицией возникают в самых разных странах. Перед нами, в сущности, глобальная модель, которая указывает на пугающую истину: ничто так не злит людей и так не подрывает политическую легитимность, как злоупотребление служителей закона своими полномочиями.
Рассмотрим несколько стран, за ситуацией в которых я внимательно слежу — страны постсоветского пространства. В России, где 80% населения считают полицию серьезной проблемой, на этой неделе продолжался судебный процесс над так называемыми партизанами—молодежной группировкой, участников которой обвиняют в убийствах полицейских по мотивам мести. Как пишет Moscow Times, на Дальнем Востоке России многие называют их героями.
На Украине два года назад полицейская жестокость стала одной из причин политического переворота. Собравшаяся в центре Киева толпа, которая в итоге свергла президента Виктора Януковича, вполне могла бы рассеяться на ранних стадиях, если бы не общественное возмущение, вызванное ночными избиениями демонстрантов. Именно в результате этих инцидентов количество протестующих начало возрастать. После того, как в феврале 2014 года противостояние достигло кульминации и унесло жизни сотни человек, г-н Янукович больше не смог оставаться у власти — за его уход проголосовали члены его собственной партии.
В Грузии детали были другими, но общественные настроения — теми же самыми. Непрочная коалиция, бросившая вызов президенту Михаилу Саакашвили, победила в 2012 году, когда местное телевидение показало видеозаписи того, как в тюрьмах охрана пытает заключенных.
Если присмотреться, то окажется, что полицейская жестокость служит важным фактором, порождающим политические конфронтации, во многих странах. Индия, Камбоджа, Парагвай и Израиль — вот лишь некоторые из примеров. Не стоит забывать, что тунисский торговец фруктами, устроивший в 2010 году самосожжение, поступил так после избиения полицейскими и неудачной попытки добиться справедливости от местных чиновников. Последовавшие за этим волнения были вызваны тем же недовольством безнаказанным произволом, которое подпитывало волнения на Украине. Обе страны сейчас называют эти восстания одинаково — Революциями достоинства.
Разумеется, у каждой из этих историй есть свои особенности. Какие-то из них происходили в демократических странах, какие-то — нет, какие-то были связаны с межэтническими противоречиями, какие-то — нет, какие-то имели отношение к организованным протестам, какие-то — нет. Однако все эти различия только делают заметней одну общую черту. Практически во всех случаях люди, имевшие множество оснований для недовольства — экономическими трудностями, коррупцией, фальсификациями на выборах, дискриминацией того или иного вида,—долгое время мирились с ситуацией и не прибегали к насильственным методам. Переломным моментом в разных странах становилось практически одно и то же: физическое насилие, а в худших случаях — массовые убийства. Каждый раз, оказывалось, что это унижение люди терпеть не готовы. Такова глобальная модель, которую теперь затрагивает и американцев.
Стивен Сестанович — профессор Колумбийского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям и автор книги «Максималист: Америка и мир от Трумэна до Обамы» («Maximalist: America in the World From Truman to Obama»).
