Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Корреспондент Expressen Магда Гад представляет репортаж с линии фронта борьбы против ИГИЛ в Ираке. О семилетнем мальчишке, которого научили убивать, о молодой женщине, которая бежала после двух лет в сексуальном рабстве у ИГИЛ, о страхе, отчаянии и безнадежности в лагерях беженцев.
Корреспондент Expressen Магда Гад представляет репортаж с линии фронта борьбы против ИГИЛ* в Ираке. О семилетнем мальчишке, которого научили убивать, о молодой женщине, которая бежала после двух лет в сексуальном рабстве у ИГИЛ, о страхе, отчаянии и безнадежности в лагерях беженцев.
Северный Ирак.
Мальчику семь лет. Ему промыли мозги и заставили убивать. Девушка была сексуальной рабыней в семье. Женщина два года просидела в подвале, где ее насиловали.
Их миллионы.
Миллионы пустых глаз, застывших ртов, кричащих душ.
Они — это рассказ об ИГИЛ и о сектантском Ираке.
Сначала мальчик отказывается зайти в дом. Он привык приказывать, а не подчиняться приказам.
Но потом он заходит. Он одет во все черное и ходит, как солдат, напрягая плечи и держа руки на отлете от тела.
Черты лица напоминают старых ветеранов войн, в глазах — тьма, челюсти нервно сжаты. Виски выбриты, на черепе видны шрамы. Он подходит к маленькой девочке и бьет ее по щеке, так что она падает.
Когда девочку уносят, мальчик протягивает руку, которой бил, к пожилой женщине. Он смотрит на нее пристальным взглядом следователя на допросе.
«Давай деньги».
Она колеблется, он продолжает смотреть. Она опускает взгляд и дает ему мятую купюру. Он изучает деньги, придвигается еще ближе, снова протягивает руку.
«Этого мало. Здесь тысяча динаров, давай миллион».
Старушка сжимается и молча кивает. Мальчик сжимает кулаки, клянется Аллахом и кричит по-арабски.
Он забыл свой родной курдский. Теперь он ругается на другом языке.
Сидя на корточках, взрослые в комнате внимательно следят за каждым его шагом.
Ему семь лет.
На крючке висит сумка, какую носят через плечо. Мальчик сдергивает ее, вытряхивает содержимое, обыскивает. Отбрасывает все мягкое и скругленное. В куче вещей находит отвертку, ее оставляет.
Он бьет в стены, царапает их, втыкает отвертку кондиционер. Применив силу, откручивает защиту вентилятора. Идет во двор, швыряет вентилятор о землю, и он разбивается.
При виде него дети во дворе прячутся. В дом заходит его старшая сестра. Она единственная, кто обращается к нему напрямую.
«Из какого оружия ты умеешь стрелять?» — спрашивает она.
Он отвечает:
«Пистолет, снайперская винтовка и ”Душка”».
«Душка» — это тяжелый пулемет. Сестра продолжает задавать вопросы:
«Во что ты стрелял, когда был с ”Даиш*”? Убивал людей?»
Он перебивает ее.
«Не твое дело».
Когда она хочет задать еще вопрос, он бросается на нее и начинает душить.
Она остается спокойной.
Кажется, что ее рот, в который не проходит воздух, улыбается.
Мальчика оттаскивают. Девушка остается сидеть на том же месте, как будто ничего не случилось. Мальчишка хватается за шторы, скручивает их и выбрасывает в окно.
Когда мальчику было пять, а девочке семнадцать, их с семьей и родственниками остановили на перекрестке в их родном городе Хардане в Курдистане на севере Ирака. Их задержали солдаты ИГИЛ, вооруженные автоматами, разделили по полу и возрасту под угрозой расстрела. Женщин с маленькими детьми отправили в Талль-Афар в том же регионе, девушек — во второй по величине город Ирака Мосул, мальчиков — в сирийскую Эк-Ракку.
Куда делись мужчины, никто не знает. Но в Хардане есть братская могила.
В Эр-Ракке мальчика поместили в лагерь, где его вместе с ровесниками учили молиться, читать Коран и убивать. Дети видели, как пытают и убивают, и сами пытали и убивали. Из них делали солдат или террористов-смертников. Тех, кто не справлялся с заданиями, наказывали, били и унижали.
Смертников отсылали в самодельных бронемашинах с взрывчаткой. Они нажимали на кнопку, и все в радиусе полукилометра исчезало с лица земли.
Двоих братьев мальчика, 12 и 15 лет, отправили на войну, они участвовали в боях вблизи Эр-Ракки.
Мамы и папы больше нет.
Все, кто остался от большого езидского рода, — это мальчик, девушка, их бабка и дядя.
Некоторые говорят, что ИГИЛ ненавидит езидское меньшинство, так как считает, что езиды поклоняются дьяволу. Они не мусульмане и никогда не смогут ими стать.
Другие уверены, что есть и нерелигиозное объяснение. Нынешние боевики ИГИЛ — арабы, живущие по соседству с курдскими областями, они конфликтовали с курдами и поэтому ненавидят езидов, которых считают либо курдами, либо их приспешниками.
В результате ИГИЛ убивает всех ненужных езидов.
Остальные попадают в рабство.
Мальчика выкупили месяц назад. Бабушка и дядя собрали деньги, влезая в долги, и теперь у них ничего нет, они не в состоянии заплатить за его лечение и психотерапию.
Он снова бросается на сестру. Она отвечает странной улыбкой и вцепляется в его ухо, так что оно сразу краснеет. Мальчик валится на пол, рыдает и пинается. Бабушка стискивает его голову и тело, ждет, когда он успокоится, а он извивается в ее руках.
Она отпускает, и он убегает за сигаретами.
Дядя пожимает плечами:
«Он курит. Курит, когда ему грустно».
В голосе пожилого человека отчетливо слышна усталость.
«“Даиш” забили ему голову насилием и смертью. Ему полностью промыли мозги. Когда он злится, он опасен. В игре он обижает других детей».
Девушку держали в заточении в двухэтажном доме в Мосуле, где жил боевик ИГИЛ с семьей. Она умоляла, чтобы ее отправили в тюрьму к подругам, но он не хотел.
«Он и его семья использовали меня как рабыню. Всеми возможными способами».
Девушки и женщины попадают в сексуальное рабство в тюрьмах и частных домах, их продают на рынках рабов и через мобильные приложения.
Цены колеблются от пары до сотен тысяч в зависимости от внешности, возраста и наличия девственности. Юные девственницы стоят дороже всего. Юные — это от восьми до 12 лет.
Их имена вносятся в базу данных вместе с именами владельцев, так что они не могут бежать. Зарегистрированных рабов не пропускают через КПП.
Девушка пыталась бежать много раз. Смерти она не боялась, ведь в смерти она, по крайней мере, была бы свободной.
«Однажды я выбралась из дома и попросила о помощи соседей, но все боялись ”Даиш” и не осмеливались помочь. И он отвел меня обратно в дом и приковал наручниками к металлическому столбу».
Она замолкает и обхватывает запястья.
«Руки до сих пор болят. Я просидела так четверо суток без еды и воды».
Впервые вижу проблеск эмоций у нее на лице.
Боль, которую причиняет сталь.
В другой раз она забралась на крышу и перепрыгнула на соседний дом. Она оделась в черные одежды ИГИЛ, но была босиком, чтобы передвигаться тише. Спустилась на улицу, но она никогда прежде не бывала в Мосуле и заблудилась.
«Я понятия не имела, куда идти. При виде каждого мужчины, не важно, вооруженного или нет, я убегала».
Через три квартала она постучала в дверь и попросила помощи. Ей отказали на том основании, что она езидка.
«Я стучалась во многие дома, плакала, никто не хотел меня впустить. Перелезая через стену в один сад, я сломала ногу. Подошли пятеро мужчин. Я рыдала: удочерите меня, накормите, защитите. Четверо отказались. Один сказал «да» и взял меня в свою семью».
Семья спрятала ее в паранджу, оформила фальшивое удостоверение личности и тайком вывезла ее в Киркук.
Оттуда она позвонила дяде.
И вот она сидит на полу рядом со своим младшим братом с промытыми мозгами.
В ее глазах пустота.
Такие же глаза у 28-летней женщины в лагере для беженцев в курдистанском Дохуке. Она сидит на полу палатки, всего таких палаток 3 003, и все одинаковые.
Миллионы людей бежали от «Исламского государства*». По подсчетам, от двух до трех миллионов до сих пор остаются на территориях под контролем ИГИЛ, хотя после начала наступления на ИГИЛ цифра, вероятно, стала снижаться.
В лагере не хватает места, чтобы поставить палатки для всех беженцев. Не хватает еды, воды, врачей. Беженцы не в состоянии уехать, у них нет денег и никаких других возможностей.
На покрытой гравием дороге среди белых палаток в желтой пустыне в обрамлении подсолнечных полей крошечный ребенок мужского пола делает первые шаги. Что он расскажет о своей жизни, когда вырастет? Что вырос в лагере для беженцев среди 155 тысяч людей, вырвавшихся из плена ИГИЛ?
Женщина, сидящая на полу, родом из Синджара.
Войска ИГИЛ пришли туда в августе 2014 года. В первый же день погибли родители женщины, шурин и шестеро детей семьи.
«”Даиш” спросили, мусульмане они или езиды. Они ответили, что езиды. Их застрелили».
Увидев, что произошло, женщина сказала, что хочет стать мусульманкой. Месяц ее держали в плену в Синджаре, потом перевезли в Талль-Афар, Мосул и, наконец, в Эр-Ракку.
«Они заперли нас в подвале огромного трехэтажного здания. Нас было 50 женщин и 132 ребенка. Это была тюрьма. нас кормили раз в день, один рис, больше ничего. Воды почти не давали, было очень жарко и никаких вентиляторов. Иногда мы пили воду из туалетов».
Туалеты представляли собой дырки в полу. В подвале не было окон, в темноте никто не видел, что происходит. Постелей не было, все спали, подстелив собственную одежду. О больных никто не заботился.
«Меня держали в плену почти два года. Заставляли молиться пять раз в день. Утром, в первый раз, мы молились в подвале. В остальные разы нас вели на третий этаж, где заставляли молиться и читать Коран».
Женщина усмехается. Горький смех.
«Тех, кто не мог ответить домашнее задание — Коран наизусть, били. А я же неграмотная… так что я не могла читать».
Боевики ИГИЛ били их розгами.
«Они били нас по рукам, по голове, по спине, куда попало. Когда им хотелось, они приходили в наш подвал и насиловали нас. Не каждый день, но почти. Ни одна из нас не избежала насилия».
Другим женщинам пришлось еще хуже.
«Хуже всего было, когда они приходили и забирали маленьких детей у матерей. Чтобы промывать им мозги или продавать в рабство».
Рабочая партия Курдистана освободила пленников в том подвале в обмен на одного из лидеров ИГИЛ с женой.
У женщины остался крик в душе. Тело не выпускает его. Его не высвободить после двух лет насилия. Теперь он живет в палаточном лагере в пустыне.
Шараф Баадре (Sharaf Baadre) — работник лагеря. Его офис полон камней и осколков стекла. Вчера не было электричества, и случился бунт.
В пустыне палящий зной, ни дуновения ветерка. Жара выше 40 градусов, солнце в зените, ни единой тени.
Баадре не верит, что скоро настанет мир. Напротив.
«Эта страна живет по законам джунглей. Множество мелких группировок бьются друг против друга. Курды, арабы, шииты, сунниты. Побеждают сильнейшие, а сильнее всех в этой стране те, у кого больше всех денег. Даже если Мосул освободят от ”Даиш”, станет только хуже. Я наблюдаю это всю жизнь. Всегда приходят новые ”Даиш”. Если никто с ними не борется, эти боевики начинают драться между собой или внутри собственных группировок».
По словам беженцев, в ИГИЛ, или «Даиш», как их здесь называют, входят члены прежнего правительства. Подразделения ИГИЛ в Ираке состоят из людей Саддама Хуссейна, суннитов, которые были у власти до американского вторжения в 2003 году, вторжения вопреки решению ООН, в результате которого было сформировано шиитское правительство, а партия Хуссейна «Баас» и армия были распущены, и их члены стали безработными.
Когда «Исламское государство» взялось за создание халифата и захватило суннитские районы, его не считали террористической организацией. Напротив, многие приветствовали его как революцию против правления шиитов.
Бывшие члены «Баас» подготовили почву для ИГИЛ, так что боевики быстро и без боя захватывали крупные города, такие как Мосул. Суннитская элита надеялась вернуть себе власть при помощи ИГИЛ.
Сектантские конфликты продолжаются с 2003 года, и на фоне войны и вакуума во власти насилие растет. Сегодня против ИГИЛ сражаются шииты и армия Ирака. Есть свидетельства об атаках шиитов на суннитское население на территориях, подконтрольных ИГИЛ. Некоторые бежавшие от ИГИЛ сунниты сообщают, что боятся шиитов не меньше, чем террористов.
Курды, большинство которых — сунниты, также сражаются против ИГИЛ. Они бьются на фронтах своих родных регионов и хотят независимости, что для Ирака означало бы потерю нефтяных месторождений Курдистана.
Ирак находится и в сфере международных интересов. США, Россия, Турция, Саудовская Аравия — королевство, в основе которого лежит почти та же идеология, что и у ИГИЛ, то есть ультраконсервативный суннитский ислам, зовущийся ваххабизмом, а также государства Персидского залива, хотят контролировать регион и проводят там экономические и военные операции.
«Побеждают сильнейшие, а сильнее всех в этой стране те, у кого больше всех денег».
Поначалу всех жителей самопровозглашенного халифата ИГИЛ не заставляли поголовно переходить в фундаменталистскую сектантскую веру. Достаточно было платить штраф.
Но скоро людей стали насильно обращать в веру ИГИЛ, заставляли их следовать всем правилам и, в особенности, приказам Абу Бакра аль-Багдади (Abu Bakr al-Baghdadi), уроженца иракской Самарры.
Даже самых высокопоставленных бывших членов «Баас» убивали, если они отказывались жить по правилам.
Молодые люди в транзитном лагере в пустыне к югу от Мосула знают о правилах все. Грязные и усталые, они теснятся на гравийной площадке между палатками. Среди них есть, например, беженцы из деревни Хадж Али, которую только что освободили иракские силы. В этом лагере они ждут, когда завершится расследование их причастности к деятельности ИГИЛ. Таковы правила для всех беженцев.
В этом лагере собрали арабских суннитов. Они не могут молчать об ИГИЛ. Один восклицает:
«Они каждый день казнят людей. Одного сожгли живьем!»
Другой простирает руку:
«Они вешают, расстреливают, перерезают горло, сталкивают с высоты, распинают. Они даже стреляют в висящие тела и снимают это на камеру. Трупы остаются висеть, дети смотрят».
Третий протискивается вперед:
«Их лидеры — из Америки, России, со всего мира. Они говорят, что через год захватят США».
Все вместе мужчины ведут счет запретам — «харам». Консервы и замороженное мясо: разрешено только свежее халяльное. Брюки любой длины, кроме трех четвертей. ИГИЛ-овцы ходят с ножницами и обрезают штаны тем, у кого они слишком длинные, а за слишком короткие полагается порка. Обувь не должна иметь разделителя между большим и остальными пальцами. Разрешены только шлепанцы и туфли, в которых всех пальцы находятся в одном пространстве. На одежде не должен быть виден бренд, иначе наказание розгами. Нельзя брить бороду или обривать голову. Нигде не должно быть портретов людей, даже на удостоверениях личности. Если обнаруживается документ с фотографией, ее вырезают.
Женщинам нельзя показывать обнаженную кожу, а также покидать дом без сопровождения члена семьи мужского пола. Один мужчина получил 40 ударов розгами за то, что его жена случайно оголила тонкую полоску кожи на запястье.
Все должны молиться пять раз в день, а во время молитвы никому нельзя уходить. Члены ИГИЛ следят, чтобы все ходили в мечеть, а сами ожидают снаружи.
Курение, алкоголь и музыка запрещены. Однако ИГИЛ торгует сигаретами, пачка стоит в пять раз дороже рыночной цены.
Запрещены мобильные телефоны и интернет, но ИГИЛ пользуется и тем и другим. В том числе создаются фейковые аккаунты на Facebook, чтобы следить, не вышел ли кто-нибудь из жителей деревни или города в сеть. Нарушителей убивают.
Женщину и мужчину, вступивших во внебрачные отношения, забивают камнями. У самих ИГИЛ-овцев многоженство, а также сексуальные рабы.
Каждая лавка должна платить налог ИГИЛ. Существуют штрафы за нарушение правил, в том числе конфискация автомобиля или скота.
В школе больше не говорят, что дважды два равняется четыре. Теперь это звучит как «две бомбы плюс две бомбы иншаллах четыре бомбы».
Если к городу или деревне приближаются иракские силы, никому нельзя говорить вслух, что идет армия. Надо говорить, что ничего не видишь. Иначе смерть.
Полицейских и чиновников убивают сразу.
Как и всех, кто пытается бежать.
Гражданское население необходимо ИГИЛ как живой щит. Вот почему они хотят, чтобы все вокруг одевались и выглядели одинаково.
Прежде чем добраться до транзитного лагеря, эти мужчины более 14 часов шли по минному полю. Одному взрывом оторвало ногу. Старик потерял сознание, и его несли.
Некоторые бросили свои семьи и стыдятся этого.
«Я был так испуган, там нигде нет безопасности, я хотел или бежать, или умереть», — рассказывает человек, оставивший мать, сестру, братьев и племянников.
Другой наблюдал расстрел семерых родственников.
«Они выстроили их в ряд, шли и — бум, бум, бум — стреляли каждому в голову. У них есть любое оружие, пистолеты, автоматы Калашникова, американские M4 и M16. Их женщины тоже вооружены, но я никогда не видел, чтобы они стреляли».
Этот мужчина хочет стать солдатом армии Ирака и вернуться, чтобы биться с ИГИЛ. Сунниты бок о бок с шиитскими солдатами и ополченцами против организации, мечтающей вернуть суннитам власть.
Юноша, который, оказавшись в лагере, первым делом сбрил бороду и постригся, фыркает:
«”Даиш” — атеисты. Они ничего не знают об Аллахе или пророке Мухаммеде. У них самих промыты мозги, и они делают то же с другими».
В траншее на фронте, где отряды пешмерга стоят в километре от позиций ИГИЛ, солдаты видят лишь тишину, жару и песок. Армия Ирака и силы западной коалиции наступают, поэтому здесь активность упала.
Бои на этом фронте не похожи на классическую позиционную войну. ИГИЛ ведет боевые действия партизанского типа.
Чтобы их не могли обнаружить камеры или беспилотники, они выкапывают туннели недалеко от линии фронта. Так они избегают обстрелов и бомбардировок. А в тылу они прячутся среди гражданского населения.
Они посылают смертников с бомбами, наполненными взрывчаткой или ядовитыми веществами — ипритом, хлорным газом.
И опять исчезают.
Эту угрозу не разглядеть в прицел.
Угроза — в обычном жилом доме, где мальчик ходит с по-солдатски напряженными плечами и руками.
Он одет во все черное.
Ему семь.
* ИГИЛ, ДАИШ, Исламское государство — террористическая организация, запрещенная в России.
Смертников отсылали в самодельных бронемашинах с взрывчаткой. Они нажимали на кнопку, и все в радиусе полукилометра исчезало с лица земли.
Двоих братьев мальчика, 12 и 15 лет, отправили на войну, они участвовали в боях вблизи Эр-Ракки.
Мамы и папы больше нет.
Все, кто остался от большого езидского рода, — это мальчик, девушка, их бабка и дядя.
Некоторые говорят, что ИГИЛ ненавидит езидское меньшинство, так как считает, что езиды поклоняются дьяволу. Они не мусульмане и никогда не смогут ими стать.
Другие уверены, что есть и нерелигиозное объяснение. Нынешние боевики ИГИЛ — арабы, живущие по соседству с курдскими областями, они конфликтовали с курдами и поэтому ненавидят езидов, которых считают либо курдами, либо их приспешниками.
В результате ИГИЛ убивает всех ненужных езидов.
Остальные попадают в рабство.
Мальчика выкупили месяц назад. Бабушка и дядя собрали деньги, влезая в долги, и теперь у них ничего нет, они не в состоянии заплатить за его лечение и психотерапию.
Он снова бросается на сестру. Она отвечает странной улыбкой и вцепляется в его ухо, так что оно сразу краснеет. Мальчик валится на пол, рыдает и пинается. Бабушка стискивает его голову и тело, ждет, когда он успокоится, а он извивается в ее руках.
Она отпускает, и он убегает за сигаретами.
Дядя пожимает плечами:
«Он курит. Курит, когда ему грустно».
В голосе пожилого человека отчетливо слышна усталость.
«“Даиш” забили ему голову насилием и смертью. Ему полностью промыли мозги. Когда он злится, он опасен. В игре он обижает других детей».
Девушку держали в заточении в двухэтажном доме в Мосуле, где жил боевик ИГИЛ с семьей. Она умоляла, чтобы ее отправили в тюрьму к подругам, но он не хотел.
«Он и его семья использовали меня как рабыню. Всеми возможными способами».
Девушки и женщины попадают в сексуальное рабство в тюрьмах и частных домах, их продают на рынках рабов и через мобильные приложения.
Цены колеблются от пары до сотен тысяч в зависимости от внешности, возраста и наличия девственности. Юные девственницы стоят дороже всего. Юные — это от восьми до 12 лет.
Их имена вносятся в базу данных вместе с именами владельцев, так что они не могут бежать. Зарегистрированных рабов не пропускают через КПП.
Девушка пыталась бежать много раз. Смерти она не боялась, ведь в смерти она, по крайней мере, была бы свободной.
«Однажды я выбралась из дома и попросила о помощи соседей, но все боялись ”Даиш” и не осмеливались помочь. И он отвел меня обратно в дом и приковал наручниками к металлическому столбу».
Она замолкает и обхватывает запястья.
«Руки до сих пор болят. Я просидела так четверо суток без еды и воды».
Впервые вижу проблеск эмоций у нее на лице.
Боль, которую причиняет сталь.
В другой раз она забралась на крышу и перепрыгнула на соседний дом. Она оделась в черные одежды ИГИЛ, но была босиком, чтобы передвигаться тише. Спустилась на улицу, но она никогда прежде не бывала в Мосуле и заблудилась.
«Я понятия не имела, куда идти. При виде каждого мужчины, не важно, вооруженного или нет, я убегала».
Через три квартала она постучала в дверь и попросила помощи. Ей отказали на том основании, что она езидка.
«Я стучалась во многие дома, плакала, никто не хотел меня впустить. Перелезая через стену в один сад, я сломала ногу. Подошли пятеро мужчин. Я рыдала: удочерите меня, накормите, защитите. Четверо отказались. Один сказал «да» и взял меня в свою семью».
Семья спрятала ее в паранджу, оформила фальшивое удостоверение личности и тайком вывезла ее в Киркук.
Оттуда она позвонила дяде.
И вот она сидит на полу рядом со своим младшим братом с промытыми мозгами.
В ее глазах пустота.
Такие же глаза у 28-летней женщины в лагере для беженцев в курдистанском Дохуке. Она сидит на полу палатки, всего таких палаток 3 003, и все одинаковые.
Миллионы людей бежали от «Исламского государства*». По подсчетам, от двух до трех миллионов до сих пор остаются на территориях под контролем ИГИЛ, хотя после начала наступления на ИГИЛ цифра, вероятно, стала снижаться.
В лагере не хватает места, чтобы поставить палатки для всех беженцев. Не хватает еды, воды, врачей. Беженцы не в состоянии уехать, у них нет денег и никаких других возможностей.
На покрытой гравием дороге среди белых палаток в желтой пустыне в обрамлении подсолнечных полей крошечный ребенок мужского пола делает первые шаги. Что он расскажет о своей жизни, когда вырастет? Что вырос в лагере для беженцев среди 155 тысяч людей, вырвавшихся из плена ИГИЛ?
Женщина, сидящая на полу, родом из Синджара.
Войска ИГИЛ пришли туда в августе 2014 года. В первый же день погибли родители женщины, шурин и шестеро детей семьи.
«”Даиш” спросили, мусульмане они или езиды. Они ответили, что езиды. Их застрелили».
Увидев, что произошло, женщина сказала, что хочет стать мусульманкой. Месяц ее держали в плену в Синджаре, потом перевезли в Талль-Афар, Мосул и, наконец, в Эр-Ракку.
«Они заперли нас в подвале огромного трехэтажного здания. Нас было 50 женщин и 132 ребенка. Это была тюрьма. нас кормили раз в день, один рис, больше ничего. Воды почти не давали, было очень жарко и никаких вентиляторов. Иногда мы пили воду из туалетов».
Туалеты представляли собой дырки в полу. В подвале не было окон, в темноте никто не видел, что происходит. Постелей не было, все спали, подстелив собственную одежду. О больных никто не заботился.
«Меня держали в плену почти два года. Заставляли молиться пять раз в день. Утром, в первый раз, мы молились в подвале. В остальные разы нас вели на третий этаж, где заставляли молиться и читать Коран».
Женщина усмехается. Горький смех.
«Тех, кто не мог ответить домашнее задание — Коран наизусть, били. А я же неграмотная… так что я не могла читать».
Боевики ИГИЛ били их розгами.
«Они били нас по рукам, по голове, по спине, куда попало. Когда им хотелось, они приходили в наш подвал и насиловали нас. Не каждый день, но почти. Ни одна из нас не избежала насилия».
Другим женщинам пришлось еще хуже.
«Хуже всего было, когда они приходили и забирали маленьких детей у матерей. Чтобы промывать им мозги или продавать в рабство».
Рабочая партия Курдистана освободила пленников в том подвале в обмен на одного из лидеров ИГИЛ с женой.
У женщины остался крик в душе. Тело не выпускает его. Его не высвободить после двух лет насилия. Теперь он живет в палаточном лагере в пустыне.
Шараф Баадре (Sharaf Baadre) — работник лагеря. Его офис полон камней и осколков стекла. Вчера не было электричества, и случился бунт.
В пустыне палящий зной, ни дуновения ветерка. Жара выше 40 градусов, солнце в зените, ни единой тени.
Баадре не верит, что скоро настанет мир. Напротив.
«Эта страна живет по законам джунглей. Множество мелких группировок бьются друг против друга. Курды, арабы, шииты, сунниты. Побеждают сильнейшие, а сильнее всех в этой стране те, у кого больше всех денег. Даже если Мосул освободят от ”Даиш”, станет только хуже. Я наблюдаю это всю жизнь. Всегда приходят новые ”Даиш”. Если никто с ними не борется, эти боевики начинают драться между собой или внутри собственных группировок».
По словам беженцев, в ИГИЛ, или «Даиш», как их здесь называют, входят члены прежнего правительства. Подразделения ИГИЛ в Ираке состоят из людей Саддама Хуссейна, суннитов, которые были у власти до американского вторжения в 2003 году, вторжения вопреки решению ООН, в результате которого было сформировано шиитское правительство, а партия Хуссейна «Баас» и армия были распущены, и их члены стали безработными.
Когда «Исламское государство» взялось за создание халифата и захватило суннитские районы, его не считали террористической организацией. Напротив, многие приветствовали его как революцию против правления шиитов.
Бывшие члены «Баас» подготовили почву для ИГИЛ, так что боевики быстро и без боя захватывали крупные города, такие как Мосул. Суннитская элита надеялась вернуть себе власть при помощи ИГИЛ.
Сектантские конфликты продолжаются с 2003 года, и на фоне войны и вакуума во власти насилие растет. Сегодня против ИГИЛ сражаются шииты и армия Ирака. Есть свидетельства об атаках шиитов на суннитское население на территориях, подконтрольных ИГИЛ. Некоторые бежавшие от ИГИЛ сунниты сообщают, что боятся шиитов не меньше, чем террористов.
Курды, большинство которых — сунниты, также сражаются против ИГИЛ. Они бьются на фронтах своих родных регионов и хотят независимости, что для Ирака означало бы потерю нефтяных месторождений Курдистана.
Ирак находится и в сфере международных интересов. США, Россия, Турция, Саудовская Аравия — королевство, в основе которого лежит почти та же идеология, что и у ИГИЛ, то есть ультраконсервативный суннитский ислам, зовущийся ваххабизмом, а также государства Персидского залива, хотят контролировать регион и проводят там экономические и военные операции.
«Побеждают сильнейшие, а сильнее всех в этой стране те, у кого больше всех денег».
Поначалу всех жителей самопровозглашенного халифата ИГИЛ не заставляли поголовно переходить в фундаменталистскую сектантскую веру. Достаточно было платить штраф.
Но скоро людей стали насильно обращать в веру ИГИЛ, заставляли их следовать всем правилам и, в особенности, приказам Абу Бакра аль-Багдади (Abu Bakr al-Baghdadi), уроженца иракской Самарры.
Даже самых высокопоставленных бывших членов «Баас» убивали, если они отказывались жить по правилам.
Молодые люди в транзитном лагере в пустыне к югу от Мосула знают о правилах все. Грязные и усталые, они теснятся на гравийной площадке между палатками. Среди них есть, например, беженцы из деревни Хадж Али, которую только что освободили иракские силы. В этом лагере они ждут, когда завершится расследование их причастности к деятельности ИГИЛ. Таковы правила для всех беженцев.
В этом лагере собрали арабских суннитов. Они не могут молчать об ИГИЛ. Один восклицает:
«Они каждый день казнят людей. Одного сожгли живьем!»
Другой простирает руку:
«Они вешают, расстреливают, перерезают горло, сталкивают с высоты, распинают. Они даже стреляют в висящие тела и снимают это на камеру. Трупы остаются висеть, дети смотрят».
Третий протискивается вперед:
«Их лидеры — из Америки, России, со всего мира. Они говорят, что через год захватят США».
Все вместе мужчины ведут счет запретам — «харам». Консервы и замороженное мясо: разрешено только свежее халяльное. Брюки любой длины, кроме трех четвертей. ИГИЛ-овцы ходят с ножницами и обрезают штаны тем, у кого они слишком длинные, а за слишком короткие полагается порка. Обувь не должна иметь разделителя между большим и остальными пальцами. Разрешены только шлепанцы и туфли, в которых всех пальцы находятся в одном пространстве. На одежде не должен быть виден бренд, иначе наказание розгами. Нельзя брить бороду или обривать голову. Нигде не должно быть портретов людей, даже на удостоверениях личности. Если обнаруживается документ с фотографией, ее вырезают.
Женщинам нельзя показывать обнаженную кожу, а также покидать дом без сопровождения члена семьи мужского пола. Один мужчина получил 40 ударов розгами за то, что его жена случайно оголила тонкую полоску кожи на запястье.
Все должны молиться пять раз в день, а во время молитвы никому нельзя уходить. Члены ИГИЛ следят, чтобы все ходили в мечеть, а сами ожидают снаружи.
Курение, алкоголь и музыка запрещены. Однако ИГИЛ торгует сигаретами, пачка стоит в пять раз дороже рыночной цены.
Запрещены мобильные телефоны и интернет, но ИГИЛ пользуется и тем и другим. В том числе создаются фейковые аккаунты на Facebook, чтобы следить, не вышел ли кто-нибудь из жителей деревни или города в сеть. Нарушителей убивают.
Женщину и мужчину, вступивших во внебрачные отношения, забивают камнями. У самих ИГИЛ-овцев многоженство, а также сексуальные рабы.
Каждая лавка должна платить налог ИГИЛ. Существуют штрафы за нарушение правил, в том числе конфискация автомобиля или скота.
В школе больше не говорят, что дважды два равняется четыре. Теперь это звучит как «две бомбы плюс две бомбы иншаллах четыре бомбы».
Если к городу или деревне приближаются иракские силы, никому нельзя говорить вслух, что идет армия. Надо говорить, что ничего не видишь. Иначе смерть.
Полицейских и чиновников убивают сразу.
Как и всех, кто пытается бежать.
Гражданское население необходимо ИГИЛ как живой щит. Вот почему они хотят, чтобы все вокруг одевались и выглядели одинаково.
Прежде чем добраться до транзитного лагеря, эти мужчины более 14 часов шли по минному полю. Одному взрывом оторвало ногу. Старик потерял сознание, и его несли.
Некоторые бросили свои семьи и стыдятся этого.
«Я был так испуган, там нигде нет безопасности, я хотел или бежать, или умереть», — рассказывает человек, оставивший мать, сестру, братьев и племянников.
Другой наблюдал расстрел семерых родственников.
«Они выстроили их в ряд, шли и — бум, бум, бум — стреляли каждому в голову. У них есть любое оружие, пистолеты, автоматы Калашникова, американские M4 и M16. Их женщины тоже вооружены, но я никогда не видел, чтобы они стреляли».
Этот мужчина хочет стать солдатом армии Ирака и вернуться, чтобы биться с ИГИЛ. Сунниты бок о бок с шиитскими солдатами и ополченцами против организации, мечтающей вернуть суннитам власть.
Юноша, который, оказавшись в лагере, первым делом сбрил бороду и постригся, фыркает:
«”Даиш” — атеисты. Они ничего не знают об Аллахе или пророке Мухаммеде. У них самих промыты мозги, и они делают то же с другими».
В траншее на фронте, где отряды пешмерга стоят в километре от позиций ИГИЛ, солдаты видят лишь тишину, жару и песок. Армия Ирака и силы западной коалиции наступают, поэтому здесь активность упала.
Бои на этом фронте не похожи на классическую позиционную войну. ИГИЛ ведет боевые действия партизанского типа.
Чтобы их не могли обнаружить камеры или беспилотники, они выкапывают туннели недалеко от линии фронта. Так они избегают обстрелов и бомбардировок. А в тылу они прячутся среди гражданского населения.
Они посылают смертников с бомбами, наполненными взрывчаткой или ядовитыми веществами — ипритом, хлорным газом.
И опять исчезают.
Эту угрозу не разглядеть в прицел.
Угроза — в обычном жилом доме, где мальчик ходит с по-солдатски напряженными плечами и руками.
Он одет во все черное.
Ему семь.
* ИГИЛ, ДАИШ, Исламское государство — террористическая организация, запрещенная в России.
