Одним из итогов Варшавского саммита НАТО стало более внятное и публичное осмысление Западом природы и целей российской внешней политики и переформатирование отношений с Москвой — от партнерства и сотрудничества к фронтальному сдерживанию и диалогу. Впрочем, последующее заседание Совета Россия-НАТО в Брюсселе 13 июля показало, что диалог идет на абсолютно разных языках, в разных ценностных координатах, и понимания весьма трудно достичь по всему спектру проблем — от «украинского вопроса» до безопасности полетов над Балтикой.
Впрочем, для Украины «добавленная стоимость» саммита очевидна и весьма весома. Во-первых, Альянс четко и недвусмысленно зафиксировал позицию относительно российско-украинского конфликта. В совместном Заявлении Комиссии Украина-НАТО на уровне глав государств и правительств говорится о том, что Альянс поддерживает территориальную целостность Украины и не признает, и не будет признавать «нелегальную и незаконную аннексию» Крыма; агрессивные действия России подрывают суверенитет Украины — и Россия должна прекратить поддержку боевиков, вывести свои войска и технику с украинской территории и восстановить контроль Киева на границе с РФ.
Во-вторых, НАТО предоставила Комплексный пакет помощи — около 40 направлений материально-технической и финансовой помощи — от логистики и разминирования до тылового обеспечения и кибербезопасности. Альянс так же открыл возможность присоединения Киева к Программе усиленных возможностей, что предполагает новое качество сотрудничества. В третьих, (что важно!) Альянс заявил, что «восстановление законности и конституционного порядка» в ОРДЛО возможно при условии обеспечения «эффективной и продолжительной безопасности», а выборы будут проведены по украинскому законодательству под мониторингом ОБСЕ. И это можно рассматривать как четкую поддержку позиции Украины.
Кроме того, совместное Заявление Комиссии Украина-НАТО говорит о том, что отныне какой-либо кулуарный торг между Россией и Западом, типа «Украина в обмен на Сирию и борьбу с ИГИЛ» (запрещенная в России организация — прим. ред.) невозможен.
Есть основания полагать, что саммит в Варшаве в значительной степени оправдал ожидания Украины в политическом и военном плане. При этом, учитывая сегодняшние реалии, вовсе не стоило рассчитывать на какие-то заявления или решения по поводу перспектив членства Украины в Альянсе.
Украинская тема была «лакмусовой» и весьма показательной на заседании Совета РФ-НАТО. На этой встрече российская сторона в лице постпреда Александра Грушко «указала» Альянсу на то, что его военно-политическая поддержка украинских властей подыгрывает «партии войны» в Киеве, подогревает реваншистские устремления. Вот так-то! Оказывается, страна, противостоящая агрессии сама является агрессором и жаждет реванша. Оказывается, попытки вернуть мирным путем оккупированный Россией Донбасс — это не что иное, как реванш киевской военщины.
Подобного рода диалог в кардинально разных «ценностных режимах» происходил и на очередном заседании трехсторонней контактной группы в Минске, которое завершилось с нулевой суммой.
Другой коммуникативной акцией в формате Запад — Россия стал визит в Москву госсекретаря США Джоан Керри 14 июля. Этот вояж можно расценивать и как попытку Запада соблюсти некий баланс между сдерживанием и конструктивным диалогом, и как намерение в неконфронтационном формате разъяснить позиции и решения НАТО, и как сигнал к тому, что диалог возможен и нужен.
Некоторые наблюдатели поспешили окрестить саммит НАТО историческим. Время покажет, насколько справедлива эта несколько пафосная характеристика, однако, вполне очевидно, что решения Варшавского саммита в ближайшей перспективе будут определять специфику, характер и атмосферу отношений Запад—Россия. С другой стороны, для Украины в условиях российской агрессии политическая поддержка и практическая помощь Альянса, безусловно, крайне важна.
При этом стоит напомнить, что именно НАТО на Варшавском саммите настойчиво призывала Украину, несмотря на сложные условия, ускорить проведение внутренних реформ, в том числе по борьбе с коррупцией, оборонной и судебной реформе, макроэкономической стабилизации, децентрализации. И это очевидное условие эффективности западной помощи.
