НАТО нуждается в четко определенном враге. И сегодня им является международный терроризм в лице исламистов, который необходимо уничтожить. Россия для НАТО является лишь противником, которого необходимо убедить в выгодности нашего типа демократии, пишет в комментарии для газеты MF DNES директор иностранного отдела канцелярии президента Гинек Кмоничек.
После окончания холодной войны самой частой темой комментариев о НАТО был вопрос о том, кто теперь является врагом. А если его нет, то нужен ли вообще Североатлантический альянс? Поиски «главного врага», а с ним и новой идентичности организации прошли процесс развития, который и сегодня оказывает принципиальное влияние на Чешскую Республику. НАТО возникла как средство, используемое Западом для устрашения и уравновешивания сил в противостоянии альтернативному советскому варианту мира.
Были ли вы в том лагере или в другом, неважно: существовала бинарная простота. Но что делать после того, как эта советская версия мира исчезла?
После завершения холодной войны НАТО столкнулась с проблемой определения врага, а вместе с тем и самоопределения. Нужно было найти другую явно враждебную Западу страну, которая будет мечтать нас захватить и которая представит свой собственный, идейно чуждый нам альтернативный мир. Общий враг — это то, что создает союзников.
О чем бы ни шла речь — о стране или об идее — всякому союзнику должно быть ясно, почему именно она является для каждого из них угрозой настолько очевидной, что перевешивает все их собственные потенциальные различия. Пока таким врагом для Запада было брежневское Политбюро, сомневаться было не в чем.
Его члены открыто говорили, что смысл их существования — полная победа над Западом.
Поиски подобного врага, столь же очевидного, а значит, объединяющего, и есть история развития НАТО в последние 20 лет.
Ключевой проблемой Североатлантического альянса, таким образом, по-прежнему остается вопрос о том, кто сегодня «главный враг». Несмотря на всю непредсказуемость правителей в Кремле, новый Советский Союз так и не появился. Пока даже в России.
Поэтому сначала НАТО пыталась искать «нового главного врага» вне своего привычного атлантического пространства. И это привело нас в Ливию и Афганистан. Региональные диктаторы или неправительственные террористические организации, однако, не смогли заменить в роли «главного врага» Советский Союз. Достаточно большой, сильный и опасный противник так и не появился. Но Чешской Республике об этом не стоит жалеть.
Наученная опытом НАТО перестала воевать со странами — пусть и не все его члены заметили этот идейный сдвиг — а начала воевать с идеями.
Это объясняет, почему сегодня носителей чуждых Западу идей называют противниками (adversaries), а не врагами (enemies). Противники сами по себе не представляют опасности. Опасность представляют их идеи.
Как только противники от них отступятся, они могут превратиться в партнеров. Так какие же идеи сегодня столь опасны для нашего западного мира и почему?
Демократия против стабильности
Мы на Западе считаем, что демократическая смена политиков каждые несколько лет — дело правильное, что частичная нестабильность, которую это процесс за собой влечет, компенсирует обнадеживающая идея о том, что никто не может «влиять на вашу жизнь на протяжении всей вашей жизни». Мы полагаем, что политики — хорошие или плохие — приходят и уходят, и что это распространяется на всех, что купить можно что угодно, но итоги демократических выборов не продаются.
Однако опасность для этого типа мира представляет собой альтернатива. Ею является «путинская стабильность», то есть режим в стиле «однажды ставший президентом будет президентом всегда».
Это система, в которой политики приходят, но уже не уходят. То есть один единственный российский президент переживает на посту сразу несколько американских. Это дает его стране стабильность и возможность долгосрочного стратегического расчета. Но в жизни все имеет свою цену. Стабильности становится больше по мере убывания демократии и свободы. Ведь демократия — это не свобода выбора, а свобода изменения. Стабильность — противоположность перемен.
На Западе мы сознательно снижаем стабильность системы во имя свободного выбора, в результате которого мы живем в состоянии постоянных перемен. Путин идет по противоположному пути. То, что у себя дома он добился успеха, а затем улучшил положение своей страны за рубежом, сегодня является прямым вызовом для нашего типа демократии. Так Путин создал свою альтернативу.
Кроме того, если прочность вашего положения зависит еще от чего-то, кроме результата выборов, то нужно начинать кормить молоха другой пищей. Например, Крымом. И перед многими до сих пор «развивающимися странами» мира встает вопрос, к чему стремиться — создавать собственный вариант западного стиля вечно меняющейся демократии или же отправиться по стабильному пути путинской частичной автократии.
Против исламистов
С американской точки зрения эта «угроза западным ценностям» может быть серьезнее, чем опасность, исходящая с юга и связанная с идеями фундаменталистского ислама. Речь действительно идет о ценностях. Что является высшей ценностью демократии — изменение или стабильность?
Но многие в Европе сейчас считают, что угроза замены одного типа демократии ее ограниченным вариантом вторична по сравнению с угрозой воинствующего ислама, который хочет уничтожить всю демократию как таковую вообще и вернуть мир к бинарному выбору: либо ты джихадист, либо ты мертв.
Так что подлинным результатом саммита НАТО в Варшаве является достижение взаимопонимания союзников в том, что Россия — противник, а не враг. Поэтому мы противимся ее намерениям, однако при этом ведем с ней диалог.
В результате такого диалога мы хотим убедить Россию в том, что в долгосрочной перспективе наш тип демократии и для нее является более выгодным, что лучше делать ставку на свободу системы, а не на ее стабильность. И подобная убежденность сделала бы из России партнера, а затем и союзника.
Очевидным же врагом, напротив, является «международный терроризм», то есть так называемое Исламское государство (организация запрещена в России), «Аль-Каида» и другие ответвления этого идейного мира. С врагом мы не ведем диалог, потому что считаем, что разумнее его убить.
Если вы дочитали статью до этого места, то я разъясню вам не только результат саммита НАТО в Варшаве, но и то, почему результат именно таков и как мы к нему пришли.
Поискам объединяющего врага, конечно, предшествовал еще один теоретический вопрос. Если бы НАТО вообще не существовала, ей не пришлось бы искать противника. Однако что в подобных рассуждениях не учитывается, так это наше геополитическое положение.
Чехия нуждается в НАТО
Мы не ищем противников, зато они сами легко нас находят. Это нам гарантирует наше положение на карте. На протяжении тысячи лет нашего существования мы не раз понимали, что сами по себе в нашей низине имеем весьма ограниченные шансы на выживание, и что только в международном альянсе, имеющем более сильные армии, мы можем чувствовать себя в безопасности.
Североатлантический альянс является подобной организацией. Любой, кто не согласен с этим, должен одновременно предложить альтернативу, которая была бы в наше небезопасное время лучшей для Чехии. А уж нравится вам западный тип демократии или нет, это, в конце концов, дело вашей политической ориентации.
Для безопасного существования чехов как западных славян в турбулентном пространстве между Россией и Германией, которая за последние сто лет начала две мировые войны, я не вижу более надежной альтернативы, нежели наше активное членство в самой сильной военной организации из всех существующих сегодня на планете.
