В последние дни ВСУ понесли большие потери. Ситуация на фронте обостряется с каждым днем. Так, например, 18—19 июля на Донбассе погибло 7 бойцов и ранено 14. Госдепартамент США в лице пресс-атташе Марка Тонера выразил свою обеспокоенность эскалацией конфликта на Донбассе. Тонер считает, что такое развитие событий мешает имплементации Минских соглашений. В свою очередь в «Международной кризисной группе» заявляют, что реальное количество погибших может значительно превышать цифры, которые озвучивают стороны противостояния.
«Украина настаивает на закреплении линии разграничения по состоянию на сентябрь 2014 года для начала отведения сил и вооружения на Донбассе. В Минске на данное время на заседаниях Трехсторонней контактной группы происходит согласование документа о разведении сил на Донбассе. Для нас это принципиальный вопрос», — сообщил на днях представитель Украины в рабочей группе по вопросам безопасности Трехсторонней контактной группы Евгений Марчук. Кроме того, он рассказал о наличии на оккупированной территории мощного анклава российских войск, подчеркнув, что там находятся «два армейских корпуса… где-то 32—36 тысяч российских военных». Также Марчук прибавил, что «российских танков на Донбассе больше, чем у Великобритании и Германии вместе взятых». Эта информация важна для осознания того, насколько вероятен силовой сценарий освобождения оккупированных территорий на этот момент.
Исходя из ситуации, секретарь СНБО Александр Турчинов заявил: «СНБО может внести в повестку дня вопрос о введении военного положения». По его словам, «активные агрессивные действия российских оккупационных войск приводят к системному ухудшению ситуации на востоке нашей страны». Речь идет о существенном обострении ситуации на востоке Украины.
«Непрерывные обстрелы с использованием российскими агрессорами запрещенного Минскими соглашениями мощного оружия, современных средств наведения и коррекции огня приводят к значительным потерям среди наших военных, — объяснил Турчинов. — В случае продолжения этих опасных тенденций Украина примет все необходимые меры для защиты целостности нашей страны и безопасности граждан, вплоть до внесения в повестку дня СНБО вопроса о введении военного положения».
Тема военного положения за последние два года обросла комом спекуляций. Сам Президент несколько раз заявлял, что если эскалация будет продолжаться, то он обязательно введет военное положение. Эскалация то продолжалась, то стихала, но никто подобных шагов не предпринимал.
Военное положение действительно было не просто целесообразно, но и необходимо (и эта обязанность возложена на Президента законом) вводить еще в начале лета 2014 года. Более того, известны слова Порошенко, сказанные им в апреле 2014 года в Луганске, о том, что «с террористами не может быть никаких переговоров, ведь они понимают лишь язык силы».
Тогда восток голосовал фактически не столько за Президента Порошенко, сколько за Главнокомандующего. Но как только Петр Алексеевич поднял на трибуне Верховной Рады булаву, украинцы услышали сначала о трехдневном, а затем и о десятидневном «перемирии». «Перемирие», которое в основном заключают в кавычки, ведь именно за это время российская военная техника почти беспрепятственно наполняла Луганск, Донецк и другие города Донбасса. Именно так происходила оккупация: с одной стороны, вялость официального Киева, который послал в Донецк Кучму, Шуфрича и Медведчука, а с другой — дерзкая, методичная интервенция РФ, выдававшей это за якобы «восстание» местных «ополченцев». Такова была формула оккупации.
В обнародованных в этом году протоколах заседания СНБО от 28 февраля 2014 года можно четко услышать, что еще в начале оккупации Крыма только Турчинов выступал за введение военного положения. Отдельно при встрече с журналистами Сергей Пашинский заявлял, что на других заседаниях и он высказывался за такие решительные действия, но стенограммы других заседаний засекречены. Однако странно то, что эти встречи проходили (об этом говорит и Турчинов) в «незащищенном от прослушивания помещении». То есть получается, что эти стенограммы больше засекречены для украинского народа, чем для врага. Это принципиальная деталь.
Возникает вопрос: можно ли говорить о военном положении, если территории уже оккупированы и там фактически создан мощный военный анклав врага? На свободной же территории действуют так называемые ВГА, функции которых довольно гибридные. То есть такие заявления либо носят популистский характер, либо мы действительно уже подошли к критической точке, когда враг не собирается ограничиваться занятыми территориями и готовит реальное, полномасштабное наступление. Евгений Марчук недавно уже заявлял, что «враг за последний месяц не использует изнурительные артиллерийские обстрелы, а бьет конкретно».
С другой стороны, в дискуссиях спекуляции выходят на уровень чисто словесных искажений, например, часто можно услышать фразу: «Если вы за военное положение, то вы хотите объявить войну РФ». Невведение военного положения объясняют еще и тем, что Европа якобы не могла бы нам предоставлять кредиты. Известный юрист-международник Владимир Василенко, поддерживающий введение военного положения, неоднократно высказывался по этому поводу. В частности, он объясняет: «Ни в уставах международных финансовых учреждений, ни в документах о порядке предоставления ссуд и финансовой помощи нет ни одного слова о запрете их предоставления государству, пребывающему в состоянии войны. Напротив, в соответствии с международными правовыми обычаями, необходимо предоставлять такую помощь государству, оказавшемуся в тяжелом положении, и вводить ограничения относительно страны-агрессора. Что касается оружия, то не продавать его государству, ставшему жертвой агрессии, могут только страны, которые объявили нейтралитет в этом конфликте или придерживаются постоянной нейтральной позиции».
Вся эта путаница, безусловно, от неясности позиции центральной власти. Давно ведутся дискуссии, стоит ли АТО официально назвать войной. В условиях, когда ежедневно на востоке погибают украинские военные, сама Украина торгует с агрессором, а парламент вопреки 57-й статье Конституции принимает изменения к Основному Закону, чем нивелирует юридическое признание войны, а следовательно, и факта агрессии.
«Заявление Турчинова свидетельствует о том, что дипломатические рычаги не могут сейчас сохранять мир на Украине»
Валентин Бадрак, директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения:
— Заявление Турчинова о возможном введении военного положения свидетельствует о том, что другие рычаги влияния исчерпали себя. И дипломатические рычаги, и политическая поддержка НАТО не могут сейчас сохранять мир на Украине. Риторика Кремля после саммита НАТО лишь ухудшилась, о чем свидетельствуют разные заявления, например, Караганова и конструктора Дегтяря, рассказавшего о новой баллистической ракете. Кроме того, все видят фактические действия РФ, начиная с активизации в Арктике и продолжая усилением обстрелов на востоке Украины. Все это звенья одной очень опасной для Украины цепи. Мы сегодня приблизились к вероятной масштабной войне. Она, в принципе, сейчас и идет, но возможно значительное увеличение ее интенсивности. Подчеркиваю, мы приблизились к этому как никогда за все время конфликта. Исключением является ситуация после Иловайска, но тогда Путин еще не знал, как поведет себя Запад в ответ на активное наступление. Сегодня он четко знает, что Запад никак себя не поведет. С одной стороны, НАТО признало свою слабость и начало активные действия в подготовке обороны по своим границам, но Украина фактически осталась за пределами этой обороны. История с Турцией очень ослабила НАТО и дала Путину дополнительный козырь в игре против Украины.
В военном смысле Украина находится с врагом наедине. У нас есть, например, проблемы даже с получением западных комплектующих. Страны Запада демонстрируют свою запуганность и неготовность к войне с РФ. При всех этих условиях военное положение может быть абсолютно целесообразным. Существует много экспертных мнений, которые поддерживает наш Центр, о том, что накануне празднования 25-й годовщины Независимости есть высокая вероятность осуществления очень серьезных атак и в том числе перехода к бесконтактной войне, в смысле применения не только тяжелой артиллерии, но и более мощных систем на более дальние расстояния. На фоне роста такой опасности и улучшения РФ своих оперативности и военных возможностей до состояния войны (если раньше маневренность достигала нескольких недель, то сейчас речь идет о нескольких днях) Украине нужно реагировать соответственно. К сожалению, за несколько дней военная машина Украины не сможет оперативно отреагировать на опасность. Поэтому введение военного положения может быть превентивной мерой и должно рассматриваться как подготовка украинского войска к реальной масштабной войне с РФ.
Что касается того, что Президент уже неоднократно говорил о военном положении, но так его и не вводил, то можно сказать, что есть время риторики и предупреждений, а есть время для реальных действий. Сейчас ситуация настолько опасна, что уже речь должна идти о реальных действиях. Время предупреждений давно прошло. Путин продемонстрировал всему миру свою готовность уничтожать Украину и «играть» до конца.
