Начальник полиции Мюнхена Хубертус Андрэ (Hubertus Andrae) покачал головой и тяжело вздохнул, когда его спросили о политических мотивах действий убийцы. С момента преступления, жертвами которого стали девять человек, в основном — подростки, прошло менее одного дня. Но шеф полиции уже с уверенностью исключил возможность связи с исламскими экстремистами. Молодой стрелок, имеющий гражданства Германии и Ирана, родившийся и выросший в Мюнхене, был одержим случаями беспочвенного насилия и решил «впасть в ярость» возле крупнейшего городского торгового центра.
Вместе с тем, похоже, пока рано объявлять это дело закрытым. Когда мы разговаривали днем в субботу в штаб-квартире полиции, начальник сказал, что следователи еще не проанализировали все компьютеры и данные о преступнике из социальных сетей. Полиция также еще не успела опросить всех свидетелей, одна из которых утверждала, что стрелок кричал «Аллах Акбар», стреляя по людям возле «Макдональдса». Журналисты настаивали на этом моменте, но Андрэ занял позицию отрицания. «Даже если он и говорил нечто такое, это ничего не значит. Не каждый, произносящий эти широко известные по всему миру слова, автоматически связан с ИГИЛ (запрещено в РФ, ред.)», — сказал шеф полиции.
Конечно, нет. Это словосочетание служит повседневным выражением веры для подавляющего большинства 1,6 миллиарда мусульман во всем мире. Но когда стрелок кричит эти слова, открыв огонь по людям, это служит отличительным признаком исламского насилия, одним из небольшого количества надежных свидетельств, которыми располагают следователи в наши дни, когда все труднее точно определить, где терроризм, а где уголовное преступление. ИГИЛ помогло создать эту реальность. В пропагандистских целях лидеры группировки с радостью берут на себя ответственность за любое злодеяние, вдохновленное их культом смерти, даже когда исполнитель не имеет других отчетливых связей с этой организацией, кроме аморфных и расплывчатых симпатий, часто называемых «саморадикализацией».
Но и в этом случае германские власти избегали проводить прямую линию между преступником и любой формой исламского экстремизма. Даже подтвердив подлинность видеозаписи, показавшей, как нападавший присягает ИГИЛ и обещает убивать «неверных», высшее руководство страны избегало квалифицировать происшествие как террористический акт. «Между терроризмом и вспышкой ярости лежит серая область», — сказал министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер. Он использовал немецкое слово Amoklauf, означающее «впадение в амок». Это слово взято из малайского языка, в котором оно означает массовое убийство без видимых политических причин.
Чрезмерная осторожность властей Германии может быть связана со многими причинами. Они могут поступать так, не желая играть на руку ИГИЛ, стремящемуся убедить мир в своих безграничных возможностях и умении вдохновлять теракты, не отдавая прямых приказаний. «Мы часто обращаем основное внимание на их мессианское видение убийств неверных, но в реальности ИГИЛ — студенты в области геополитики, — говорит Майкл Вайс (Michael Weiss), соавтор книги «ИГИЛ, или Внутри армии террора». — Их логика диалектическая, предлагающая вдохновлять и поощрять джихадистские атаки, порождающие всплеск антимусульманских настроений (в том числе, в форме определения любой массовой стрельбы как акта исламского насилия, даже когда она такой не является), а затем дожидаться, пока Запад не пожрет сам себя».
Именно этого желает избежать Германия, особенно на фоне потрясения западного порядка, причиненного решением Великобритании выйти из состава Европейского союза в прошлом месяце. На следующий день после стрельбы в Мюнхене высокопоставленный представитель Христианско-демократического союза, партии канцлера Ангелы Меркель, сказал, что первоочередная задача страны заключается в подавлении проявлений ненависти или, как он назвал это, в предотвращении «брутализации языка».
«Каковыми бы ни были мотивы или характер стрелка, — написал Фолькер Каудер (Volker Kauder), председатель парламентской фракции партии, по поводу убийства в Мюнхене, — мы должны уделить дополнительное внимание предотвращению распространения ненависти и насилия в нашем обществе».
Но сосредоточение основных усилий на поддержании социальной гармонии, а не на выявлении мотивов преступления, порождает иной вид враждебности. Оно позволяет крайне правым силам обвинять истеблишмент в попытке скрыть основные факты преступления. Вечером 23 июля американский сайт Breitbart, выступающий против иммиграции в целом и проникновении ислама в западное общество в частности, обвинил ВВС в попытке «удалить всякую мусульманскую связь или исламский след из своих репортажей об этом происшествии».
Свидетельства об этом как минимум слабые. Пока все германские СМИ называли убийцу Али Давид Сонболи, что отдаленно напоминает арабское имя, ВВС называла его Давид Сонболи. «ВВС предприняла необычные усилия, чтобы никак не упоминать о его наследии в своих репортажах», — написал Breitbart, предполагая, что все это часть попыток мэйнстримного сговора с целью закрыть глаза на любые религиозные мотивы нападения. (ВВС до сих пор не комментировала эти утверждения, на их сайте убийцу называют «Али Давид Сонболи» или «Давид С.»).
В Германии крайне правые силы развили теорию заговора еще дальше. Один из лидеров антиисламского движения PEGIDA («Европейские патриоты против исламизации Запада») обвинил правительство и СМИ Германии в игнорировании «очевидного» факта того, что стрельба в Мюнхене была актом религиозного экстремизма. «Вонь от всего этого достает до небес», — написала на своей странице в фейсбуке Татьяна Фестерлинг (Tatjana Festerling), недавно основавшая новое, пан-европейское антиисламское движение.
На самом деле никакой очевидной связи мюнхенского стрелка с исламским радикализмом нет. Еще до того, как начальник полиции рассказал в субботу о выводах следствия, было ясно, что убийца не похож на типичного исламиста. Во-первых, он закончил свою бойню, застрелившись, что запрещено нормами ислама. Во-вторых, его семья прибыла из Ирана, щиитской страны, которая ведет войну против суннитских боевиков ИГИЛ с тех пор, как те провозгласили о создании халифата два года назад. Видео убийства, размещенное в интернете, показало, что стрелявший кричал «я — немец», что не совсем соответствует моджахеду.
Эти предварительные выводы получили подтверждение после того, как полицейские обыскали квартиру стрелка в субботу утром. Начальник полиции Андрэ сказал, что никаких следов исламской литературы обнаружено не было. Но зато следователи нашли множество книг и статей на тему массовых убийств, включая германское издание книги «Почему дети убивают. Мышление школьников-убийц». Они также нашли указания на то, что стрелка вдохновлял Андерс Беринг Брейвик, правый экстремист, убивший в 2001 году 77 человек в Норвегии, используя огнестрельное оружие и бомбу. Убийство в Мюнхене произошло в пятую годовщину норвежской бойни, и для шефа полиции именно эта связь была «очевидной».
В политическом смысле для канцлера Меркель и ее правительства этот факт может послужить некоторым облегчением. После того, как в страну в прошлом году прибыло более миллиона иммигрантов, подавляющее большинство из которых составили мусульмане, и после того, как один беженец напал на пассажиров поезда в Вюрцбурге, Меркель столкнулась с острой критикой за то, что впустила в страну такое количество иммигрантов без предварительных проверок.
Два случая исламских вспышек ярости в течение недели не помогли бы Меркель бороться с этой критикой. Так что на фоне сообщений о нападении в поезде правительство попыталось сделать малозначительным факт того, что нападавший был беженцем. «Нельзя сказать, что между беженцами и терроризмом нет связи, — сказал де Мезьер, министр внутренних дел. — Но опасность была высока раньше, и остается такой и сейчас, вне зависимости от беженцев». Не будучи политиком, начальник полиции Мюнхена тоже подчеркнул, что убийство в городе не имеет никакого отношения к беженцам.
Это очевидный факт, так как мюнхенский убийца родился и вырос в Германии. Но действительно ли он не имел никаких исламских симпатий? Действительно ли полицейские уверенны, что он не кричал «Аллах Акбар», стреляя в людей? «Этого мы не знаем, — ответил мне начальник полиции. — Нам нужны факты и данные о происхождении стрелка, чтобы понять его образ мыслей и поведение». На раннем этапе следствия, вероятно, лучше воздерживаться от поспешных выводов.
