Менее чем за две недели Западная Европа несколько раз наблюдала, как спокойное течение жизни нарушалось резонансными, беспорядочными проявлениями дикости. Такое впечатление, что насилие становится нормой жизни.
После бойни на День Бастилии в Ницце, нападения беженца с топором в поезде в Германии и стрельбы в Мюнхене, в воскресенье растущий список случаев насилия пополнился сразу двумя происшествиями. Один сириец, прибывший в поисках убежища, предположительно, зарезал женщину мачете в южной части Германии, полиция считает, что это преступление не связано с терроризмом. Затем другой сирийский беженец взорвал бомбу в районе проведения концерта в Ансбахе, убив себя и ранив других людей.
Мотивы и обстоятельства каждой атаки различны, но эта вспышка насилия заставила Германию, до сих пор, в основном, не затронутую террором, ударившим по соседним странам, объявить состояние повышенной готовности, а Францию — продлить чрезвычайное положение до конца года. Вдобавок, насилие подлило масла в огонь бурных дебатов о продолжающемся кризисе с мигрантами и безопасности Европы.
Атаку в Мюнхене в пятницу совершил 18-летний Али Давид Сонболи, предположительно, проходивший психиатрическое лечение. Он также интересовался массовыми убийствами, вроде бойни с 77 жертвами, устроенной в Норвегии Андерсом Берингом Брейвиком ровно за пять лет до него.
Мюнхенская атака стала исключением в этом году, когда большинство атак в Европе были осуществлены или вдохновлены «Исламским государством» (террористическая организация, запрещенная в России — прим. ред.). Экстремистская группировка, которая, как считают следователи, организовала бойни в Париже и Брюсселе, а также автомобильный теракт в Ницце, продвигает наиболее жестокую форму террора — беспорядочное преследование мирных жителей с целью убить как можно больше людей.
Это служит главным отличием сегодняшнего терроризма от событий 1970-х и 1980-х годов, когда такие группировки, как «Красные бригады» в Италии, Ирландская республиканская армия, группа Бадер-Майнхоф в Германии и баскская сепаратистская группировка ЕТА в Испании убили сотни человек, преследуя политические цели.
Теперь же насилие стало самоцелью, говорит Раффаэлло Пантуччи (Raffaello Pantucci), эксперт по вопросам безопасности в лондонском аналитическом центре Royal United Services Institute.
«Ранее угонщики самолетов хотели обменять пассажиров на своих заключенных товарищей. Сегодня принято делать заявление с помощью количества убитых вами людей», — сказал Пантуччи.
Эксперты говорят, что терроризм отличается от массового убийства, совершенного психически нездоровым человеком, но резонансная атака одного вида в состоянии спровоцировать бойню другого вида.
Будущие патологические убийцы накапливают насилие и агрессию, и это может подтолкнуть их попытаться совершить более значительный акт насилия, объясняет Брайс де Руйвер (Brice De Ruyver), профессор криминологии Университета Гента в Бельгии.
«Нас, живущих в этом обществе, особенно пугает то, что происходят вещи, ранее считавшиеся немыслимыми, — сказал он. — Это касается как терроризма, так и случаев жестоких преступлений, совершаемых обезумевшими людьми».
Сотрудники сил безопасности говорят, что новая волна насилия в Европе и Америке требует более эффективного сбора информации, а также улучшения осведомленности о потенциально опасных психически неуравновешенных людях.
«Мы живем в страхе, будь то перед террористами или перед психически нездоровыми людьми, — сказал американский чиновник в Европе. — Неважно, прошли ли они процесс саморадикализации или были душевнобольными, они в состоянии запугивать нас. У нас две проблемы, и обе требуют решения».
Сотрудники европейских сил безопасности говорят, что сбор информации намного эффективнее в выявлении террористической сети, а не волка-одиночки. Они говорят, что невозможно предугадать и предотвратить нападение на беззащитную цель человека, который неизвестен ни полиции, ни спецслужбам. Защита легких мишеней, подвергшихся ударам за этот месяц, потребует гораздо большего присутствия вооруженной охраны, дополнительных досмотров и установки барьеров. До сих пор европейские чиновники отказывались принимать такие меры.
Без сомнения, масштаб угрозы, причем не только от джихадистских организаций, но и от крайне правых экстремистов, значительно увеличил нагрузку на европейские спецслужбы и полицейские структуры. Европол, правоохранительное ведомство Европейского союза, на прошлой неделе опубликовал доклад, согласно которому, в прошлом году резко участились аресты как исламских радикалов, так и подозреваемых, связанных с энтическими и националистическими организациями в Европе.
«Наблюдается общая тенденция радикализации всех сил. Я не знаю, сможем ли мы остановить это», — сказал один представитель европейских сил безопасности.
Американские чиновники говорят, что одна вещь, которую европейские правоохранительные органы и спецслужбы могут сделать быстро, это наладить механизм для более широкого обмена информацией между силами безопасности.
Американские представители уговаривают Европу делиться информацией с США в более широком формате, не ограничиваясь сведениями о террористах или потенциальных террористах, которые собираются атаковать США.
Должностные лица США считают, что, обмениваясь более подробной информацией о людях, за которыми ведется слежка, европейские чиновники смогут выявлять связи между теми, кто подвержен радикализации, и другими людьми, угрожающими совершить массовые убийства.
Даже те, кто нападает в одиночку, часто зависят от помощи со стороны или от связных во время подготовки нападения.
Джерри Хендрикс (Jerry Hendrix), вашингтонский эксперт в организации Центр новой американской безопасности (Center for a New American Security), говорит, что террористическая угроза в Европе поставила Европейский союз и НАТО перед совершенно очевидным выбором, если они не хотят смириться с превращением этой ситуации в повседневную реальность.
«Европа, ЕС и НАТО либо повзрослеют и вырастут вместе, больше вкладывая в разведку и обмен информацией между членами организации, или же им придется вернуться ко временам жесткого пограничного контроля и малого приема иммигрантов», — сказал он.
