Закончив писать этот текст, я больше никогда не произнесу слов «информационная война».
Это вопрос самообороны. Я объясню.
Помните, как Россия вторглась к нам в пятницу в конце мая?
Все началось с того, что они спилили несколько радиомачт. Потом заблокировали авиасообщение в аэропорту Арланда и сделали так, чтобы никто не смог забронировать билеты на сайте Шведских железных дорог. В конце концов, российская проверка шведской способности оперативного реагирования зашла так далеко, что пришлось созывать экстренные совещания в правительстве, местных администрациях, в Полиции безопасности и Службе спасения.
Все было не так?
Но ведь у нас и в других газетах публиковались новости об этом на первых страницах? Наши лучшие эксперты по терроризму немедленно заявили, что цель акций — продемонстрировать слабость Швеции, и скорее всего речь идет об атаке с востока. Когда посольство России прокомментировало, что не имеет никакого отношения к происходящему, Dagens Nyheter назвала его слова «насмешкой».
Но вот первый испуг после крушения радиомачт немного улегся, и почти все осознали, что это вряд ли могло быть организованным российским вторжением в шведское общество. В любом случае, в понедельник о нем уже забыли. Вероятно, всем было стыдно, ведь никто не отважился проверить источники всеобщей истерии.
До сегодняшнего дня
На днях выходит новый номер журнала Filter, представляющего собой пример высококачественной журналистики. Многие сторонники наращивания обороны считают его позицию спорной. Главный редактор журнала Маттиас Йоранссон (Mattias Göransson) исследует, как шведским СМИ и в первую очередь, Dagens Nyheter удается раздувать совершенно неуместный страх перед русским вторжением, якобы предстоящим в самое ближайшее время.
В статье под провокационным заголовком «Шведская фабрика троллей» Йоранссон показывает, как шведскую общественность обманом заставили поверить, что в Швецию постоянно вторгаются подводные лодки и самолеты, и страна становится мишенью на маневрах с отработкой применения ядерного оружия. При более детальном изучении эти новости оказываются если не откровенной фальсификацией, то во всяком случае газетными утками. Некоторые настолько плохо обоснованы, что напоминают пародию.
Однако страх перед российским вторжением заставил многих шведских журналистов полностью отказаться от критического взгляда на оборону. В случае DN страх дошел до такой степени, что газета пытается спорить со словами собственного министерства обороны, который заявляет, что не было никаких подводных лодок. Источники в области контршпионажа сообщают, что угроза против Швеции не стала больше, чем прежде, но журналисты говорят прямо противоположное.
Все, кто с ними не согласен, оказываются на стороне врага. Например, бывшего инспектора по вооружениям Ханса Бликса (Hans Blix) газета нарекла членом «шведской бригады Путина», поскольку он высказывался о скорой русской завоевательной войне с большой долей скепсиса.
В чем же причина?
Как мы оказались в ситуации, когда гном эпохи нью-эйдж с аллергией на электричество вселяет страх в целое общество, поместив пирамиду из пластика рядом с радиомачтой? Когда незначительные неполадки на сайте Шведских железных дорог называют российской попыткой вторжения? А один из наших наиболее уважаемых дипломатов международного уровня нарекается членом «пятой колонны»?
Система шведской психологической обороны заслужила «неуд». В действительности, все еще хуже. Ирония в том, что истерия частично связана с последними психологическими достижениями в военной сфере.
Одна из причин — новый взгляд на методы ведения войны, весьма популярный как среди военных теоретиков, так и среди ведущих обозревателей в прессе.
Понятие «гибридной войны» возникло примерно десять лет назад как описание тактики «Хезболлы» против Израиля во Второй ливанской войне. Тогда эта организация, признанная террористической, дополнила свои обычные методы приемами партизанской войны и устрашения населения. Однако выражение быстро получило новый, намного более широкий смысл. Взлом баз данных, радиоэлектронная разведка, промышленный шпионаж, кибератаки, дезинформация в социальных сетях, лоббирование, пиар-кампании, журналистика в пользу режима — все это стало считаться элементами современной гибридной войны.
Любимое дитя новейших исследований в области конфликтов получило много наименований: «диффузная война», «особая война», «вещательная война», «война арестов», «нелинейная война». Самое популярное и наиболее часто встречающееся — «информационная война». Управление по вопросам защиты общества и оперативного реагирования только что выпустило целый том под названием «Украина и информационная война», в котором рассматривается роль журналистики в событиях на Украине.
Гениальная черта гибридной войны, по мнению экспертов, в том, что она намного дешевле танков. Распространение дезинформации, страха и недопонимания не требует серьезной логистической подготовки, поскольку в основном осуществляется через интернет.
Так что гибридная война — это идеальная война бумажных генералов. Ее сражения проходят не на отдаленных полях, ее окопы — это экраны компьютеров. Бои возобновляются с каждым новым комментарием в Twitter. Путь славы открылся для любого, кто интересуется военными вопросами и имеет смартфон.
Предостережение о новом взгляде русских на ведение войны взято не из воздуха. Определение широко распространилось благодаря статье, написанной в 2013 году начальником российского генерального штаба Валерием Герасимовым. В статье он рассуждал об «арабской весне» и делал вывод, что современные войны ведутся в сфере политики, экономики и информации, после чего военные блоггеры по всему миру заговорили о «доктрине Герасимова».
Война на Украине подогрела дебаты, поскольку описания происходящего разительно отличались друг от друга. У обеих сторон конфликта были группы болельщиков, утверждающие, что только их картина действительности соответствует истине.
В сущности, во всем этом нет ничего нового. Пропаганда всегда была частью войн, Гомер написал «Илиаду», чтобы обосновать микенский контроль над Босфором. Если хочешь заставить людей идти на смерть за твое дело, завоюй их сердца.
Все это не вызвало бы особых тревог за пределами Академии обороны, если бы гибридная война не превратилась в серьезную угрозу мирному населению.
Шведская «мачтовая» истерия — лишь один из примеров. Гибридная война подобна игре Pokemon Go для любителей оборонных проблем. Своего рода фильтр реальности, находящий угрозы нации практически где угодно.
Концепция все чаще подвергается сомнению, в том числе в США, которые готовятся учредить новое ведомство — Центр информационного анализа и реагирования (Centre for Information analysis and response), целью которого будет противодействие российской пропаганде на территории страны.
Но многие уверены, что опасность преувеличена
Согласно статье Карины Орловой с независимого русского радио «Эхо Москвы» в The American Interest, органы российской пропаганды, которые считаются главными гибридными угрозами, такие, как телеканал RT и новостное агентство Sputnik, имеют весьма ограниченную силу воздействия. Влияние RT в США крайне маргинально. Канал сильно преувеличивает свою аудиторию, и к тому же политика составляет всего один процент от общего содержания его материалов.
Орлова цитирует еще одного критика теории гибридных войн — Леонида Бершидского. «Это просто плохая, необъективная журналистика, которой лучше всего противостоять настоящей журналистикой, а не контрпропагандистскими усилиями».
Согласно докладу Института Кеннана — американского исследовательского института, изучающего Россию — российской военной доктрины гибридной войны не существует, и это выражение — лишь модная, но довольно бессмысленная броская фраза, которой описывают любые действия России.
В статье Карины Орловой есть и один еще более важный аспект.
В своем стремлении побороть российскую пропаганду мы забываем об ее главных жертвах — самих русских.
Вы должны об этом услышать. Что, по-вашему, армия и СМИ российского режима говорят о Западе? А вот что: НАТО ведет гибридную войну и скрытую информационную войну против собственного населения. В России это мнение существует намного дольше, чем аналогичное на Западе. В России постоянно рисуют картину страны в идеологической осаде. Например, глава российского Следственного комитета Александр Бастрыкин заявил, что падение рубля, низкие цены на нефть и этнические конфликты на территории России — результат воздействия иностранных агентов. Его вывод: необходимы репрессии и ограничения свободы слова. Недавно в Думе были представлены так называемые «законы Яровой» — репрессивные положения, которые можно применить против любого, кого подозревают в создании угрозы нации.
К счастью, проблема имеет простое решение, причем для обеих сторон.
Никогда не используйте слово «война», когда речь идет о пропаганде. Во-первых, это просто ошибка. Война означает смерть, но люди не умирают от постов в Twitter, какими бы плохими, неприятными или лживыми они ни были. Иначе Ребекка Увелль (Rebecca Uvell) стала бы ужаснейшим серийным убийцей в истории.
Когда журналистов и всех тех, кто формирует общественное мнение, считают участниками войны, становится проще воспринимать их как солдат и оправдывать их убийства, аресты и пытки. Это происходит все чаще. По данным Комитета в защиту журналистов, только в прошлом году 73 журналиста погибли вследствие своей профессиональной деятельности.
Украинское государство клеймит всех репортеров, работавших в сепаратистских регионах. Российские журналисты живут под аналогичным давлением. Эрдоган ответил на попытку переворота в своей стране запретом 45 СМИ. Отдельных журналистов арестовали, другие стали мишенью для атак. Корреспонденту Aftonbladet Тумасу Турену (Tomas Torén) угрожали убийством в прямом эфире, толпа обвинила его в шпионской деятельности.
Гибридная война?
Называть пропаганду, дезинформацию и необъективную журналистику войной — это способ потребовать особых мер, аргумент в пользу ограничения свободы слова. Вот почему Микаэль Хольмстрём (Mikael Holmström) и Петер Володарски (Peter Wolodarski) из Dagens Nyheter напяливают каски и идут на службу к министерству обороны, а не к читателям.
Что-то пошло не так.
Они же не думают, что смысл происходящего — в том, чтобы стать похожими на Россию?
