Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Швеции строится исключительно мало социального жилья. Сегодня нехватка жилья дает о себе знать в 240 из 290 муниципалитетов страны, что на 57 больше, чем в прошлом году. Хуже всего ситуация в больших городах. По данным Государственного управления по жилищным вопросам, в ближайшие одиннадцать лет необходимо построить более 700 тысяч квартир.
«Миллионные программы» критиковали за то, что они провоцируют сегрегацию. Сейчас в Швеции снова возникла необходимость в строительстве нового жилья. Чему научил нас прежний опыт? В стокгольмском районе Бьеллеркрансен делаются попытки выстроить интеграцию. Но через пять лет нынешним жильцам придется искать новые дома.
Хурия (Huria) одинока. Все, что у нее есть — это двенадцать пар обуви. Она не хочет говорить о своем бегстве из Эритреи. Через две недели у нее родится ребенок.
Джама (Jaama), Марьян (Maryan) и девятимесячный Абубокор (Abubokor) есть друг у друга, но они потеряли контакт с остальными родственниками в Сомали. Джама часто вспоминает маму: жива ли она?
Хала (Hala) примерно полтора года назад прибыла из охваченной войной Сирии, она уже немного выучила шведский язык. У нее есть большой стол и стулья, но никто не приходит к ней в гости.
Фиори (Fiori) из Эритреи купила платье, серьги и красивую сумочку в секонд-хенде, а потом у нее кончились деньги. Дома у нее — лишь матрас и Библия на разных языках.
Все они — граждане Швеции, приехавшие из разных горячих точек по всему миру. Они живут в одинаковых квартирах по 27 квадратных метров в новом районе Бьеллеркрансен в Вестерторпе. Некоторым удалось обзавестись кроватями, другие могут позволить себе только матрас.
Все единодушны в том, что их новый дом красив и безопасен. Имеются и кодовые замки, и крепкие двери, и рецепция, и помощь с простыми и при этом непреодолимо трудными вещами — такими как использование шведской прачечной с ее неписаными законами. Несмотря на душераздирающие рассказы, жителям этого дома очень повезло. Собственное жилье. Огромный шаг к тому, что сами они называют жизнью, а общество определяет как успешную интеграцию.
Бьеллеркрансен — это «social housing light», как говорит Фредрик Юрделль (Fredrik Jurdell), исполнительный директор стокгольмского фонда Hotellhem. Этот фонд сдает внаем 2,3 тысячи квартир и является крупнейшим арендодателем города в области социального жилья для тех, кто в силу экономических или прочих обстоятельств оказался за пределами обычного рынка.
Новые дома в ближайшем пригороде нетипичны для жилья такого типа.
В Швеции строится исключительно мало социального жилья. Сегодня нехватка жилья дает о себе знать в 240 из 290 муниципалитетов страны, что на 57 больше, чем в прошлом году. Хуже всего ситуация в больших городах. По данным Государственного управления по жилищным вопросам, в ближайшие одиннадцать лет необходимо построить более 700 тысяч квартир.
Таким образом, темпы строительства должны достичь уровня времен «миллионной программы». Потребуется множество трехэтажных домов, а также огромные многоквартирные здания на окраинах — в районах, которые уже сейчас сталкиваются с различными трудностями, нуждаются в ремонте и страдают от перенаселения.
Тогда, в 1964 году, требование о миллионе новых квартир выдвинул Эрнст Миханек (Ernst Michanek), госсекретарь министерства социальной защиты, который придерживался политического курса Рабочей партии. Строительство должно было проходить рационально и в промышленных масштабах. Сейчас Стефан Лёвен (Stefan Löfven) переформировал правительство и назначил на должность министра жилищного строительства Петера Эрикссона (Peter Eriksson). Эрикссон получил от премьер-министра символическую лопату как знак необходимости серьезных мер в борьбе с чрезвычайной нехваткой жилья.
Разразились межблоковые дебаты, и в результате была принята программа из 22 пунктов о расширении жилищного фонда. Но реализация в любом случае потребует времени, и, кроме того, программа, делающая ставку на дешевое жилье для небогатых граждан, выглядит ненадежной.
Другими словами, жилищная политика никогда прежде не вызывала таких дискуссий, никогда не была столь важна и настолько пронизана агрессией.
Но злобные споры не обеспечат людям крышу над головой.
Никто из участников дебатов не верит, что Швеция сумеет построить 700 тысяч квартир к 2025 году, как того требует Управление по жилищным вопросам. Причем этот расчет представили еще до большой волны беженцев осенью 2015 года, отмечает Анна Гранат Ханссон (Anna Granath Hansson), исследователь рынка жилья на кафедре недвижимости и строительства Королевского технологического института.
«Десятки тысяч человек, в том числе множество новоприбывших, живут во временных домах. Куда им деваться? Строящееся в настоящее время жилье не для них. Власти пытаются избегать концентрации определенных групп населения в одних и тех же местах, но вынуждены искать компромиссы, чтобы суметь дать всем крышу над головой. Звучит пугающе, но такова нынешняя ситуация», — говорит Ханссон.
Нас становится все больше, в апреле этого года население почти достигло 9,9 миллионов. При этом около 40% домохозяйств состоят из одного человека. Треть всех просителей убежища предпочитают самостоятельно решать жилищную проблему, а среди получивших вид на жительство 86% сами выбирают, где будут жить. Чаще всего это означает, что люди предпочитают жить у родственников или друзей в и без того густонаселенных районах.
Перенаселение, «черная» торговля, разрыв с обществом большинства, падение школьной успеваемости — вот лишь некоторые негативные последствия критикуемой системы. Люди, живущие самостоятельно, в конечном итоге тоже нуждаются в приемлемом жилье, и все это с напоминаниями об интеграции как рефрен.
Иначе возникает риск того, что Эмма Нойман (Emma Neuman), специалист по национальной экономике из университета Линнея в Векшё, называет «переломным моментом» (the tipping point). Она исследовала эту проблему и имеет в виду момент, когда коренные шведы начинают покидать свои районы, опасаясь ухудшения уровня образования в школах и качества социальных услуг.
«Как мы показали, когда количество неевропейских мигрантов превышает 3-4%, шведы начинают покидать район. Сначала уезжают самые образованные и обеспеченные. Мигранты из других стран Европы такого эффекта не вызывают», — сообщает она.
Сходства и различия. Изоляция. Уродливая ухмылка сегрегации. Но будь у мигрантов возможность переезжать в благополучные районы и жить без помощи бывших соотечественников, воспользовались бы они этим шансом?
Мужчина, не желающий называть своего имени, прибыл в Швецию из балканской страны в 90-х годах. Он рассказывает, что поначалу стремился общаться только с соотечественниками. Это было проще, надежнее, он хотел иметь свой круг общения. Если бы ему снова пришлось переезжать, он, вероятно, действовал бы так же, но сейчас он предпочитает общество шведов. Теперь именно они позволяют ему чувствовать себя как дома.
Хотя он тоже пережил изоляцию, сегрегацию и знает, как они влияют на состояние общества.
Выбор индивида не всегда совпадает с потребностью общества. Культурные сходства перевешивают созданные на основе статистики формулы успеха.
Анна Гранат Ханссон рассказывает, что муниципальные организации сегодня вынуждены работать в первую очередь для социально уязвимых групп населения, таких как молодежь или мигранты. Это кажется естественным, но когда один проходит без очереди, другой остается обиженным. И это тоже обостряет противоречия между социальными группами и отдельными гражданами.
Нехватка жилья — одна из угроз для благосостояния государства. Все больше граждан оказываются за пределами общества, потому что не имеют капитала или попали в конец очереди на получение жилья. Например, многим молодым людям приходится жить с родителями (девушки до 21 года, юноши до 22, как сообщает Центральное статистическое бюро). Другие вынуждены отклонять предложения о работе в регионах с растущей экономикой, так как там негде жить. Таким образом, возникает масштабное негативное влияние на экономическое развитие всего государства.
Попыткой решить эту проблему стали модульные дома контейнерного типа. Их возводят быстро, и для этого достаточно временного разрешения на строительство. При необходимости такие дома легко перемещать. Временное жилье такого типа имеется, например, в районе Фрихамнен в Гётеборге и в Фагершё в Стокгольме. Однако этот способ тоже стал предметом громких дебатов: не все считают, что это правильный путь.
«Рекордно дорогие», «убогие», «навешивают ярлыки» — подобные высказывания сопровождают проект. Кроме того, апелляционный суд Свеаланда обратил внимание муниципалитета Гётеборга на тот факт, что временные разрешения на строительство имеют тенденцию превращаться в постоянные.
Помимо модульных домов в Фагершё, речь шла о тысячах аналогичных квартир в пригородах — маленьких, временных жилищ для тех, у кого нет выбора.
По мнению Фредрика Юрделля, модульные дома — это намного хуже, чем «настоящие квартиры в Бьеллеркрансене», но он опасается, что в будущем понадобится и то, и другое:
«Бьеллеркрансен — это более высокий уровень, но у Фагершё бОльшая мотивация развиваться. Надо продолжить работу, чтобы ответить на запрос. Жилищный кризис требует срочных мер, но решение потребует времени».
От проблем социального жилья в других странах шведская ситуация отличается тем, что арендаторы остаются всего на пять лет. По словам Юрделля, это уменьшает риск стагнации, но за пять лет невозможно получить жилье из более чем скудного государственного фонда в стокгольмском регионе.
38-летней Халяль Калласи (Halal Kallasi) это известно. Полтора года назад она приехала в Швецию из Сирии. Несмотря ни на что, она сияет от гордости за свой уютный дом. Демонстрирует большой подержанный телевизор, на который долго копила деньги. Телевизор так и не подключили из-за отсутствия нужных проводов. Но для нее он — символ лучшего будущего. Счастье не должно миновать Халяль Калласи.
«У меня есть дети и внуки, я хочу им все это показать», — заявляет она, демонстрируя свою маленькую тщательно ухоженную квартирку.
Она учится, хочет быть санитаркой. Она любит Швецию. Поражается, что здесь всем хорошо живется. И слушать не хочет об экономических и классовых различиях. Она просто наслаждается новообретенным чувством покоя. О правиле пяти лет даже не думает. У нее есть собственная дверь, и ее можно закрыть. Она в безопасности, к ней вернулась гордость. Угощает финиками и говорит:
«Добро пожаловать в мой дом!»
Но Халяль Калласи, как и другим жителям Бьеллеркрансена, будет сложно выиграть в долгосрочной жилищной лотерее. А в погоне за смыслом легче всего искать своих — тех, кто говорит с тобой на одном языке, пережил то же, что и ты, вырос в твоей культуре и религии.
Так что многие новые шведы не считают сегрегацию проблемой — скорее, решением. Родственники и соотечественники дают чувство безопасности, они могут помочь с языком и объяснить, как жить в новом обществе.
Из истории мы знаем, как возникали Чайна-тауны в Лондоне и Нью-Йорке, а также анклавы шведских эмигрантов в Америке в 1845-1930 годах. В испанском Коста-дель-Соль шведы тоже охотнее всего общаются с другими шведами.
А вот стоит Петер Эрикссон с лопатой, но без политических предпосылок к ускорению строительства. Дома, возведенные в рамках «миллионной программы», со временем приходят в упадок, хотя государство и выделило миллиард на социально неблагополучные регионы. Некоторые дома ремонтируют, и это влечет за собой рост арендной платы, так что наиболее уязвимые граждане вынуждены искать другое жилье.
«Пора решиться обдумать новые пути», — уверена Анна Гранат Ханссон.
