В прошлый четверг Франция проголосовала за продление режима чрезвычайного положения. Пять дней спустя произошло нападение на церковь и убийство священника.
Страна уже находится в состоянии войны. По последним опросам, так считает примерно половина населения.
Активно обсуждается вопрос о том, не оказалась ли Франция на грани гражданской войны. Но реальность — сложнее.
В любом случае, она не сулит стране ничего хорошего.
Такси в аэропорт едет кружным путем, по кольцевой дороге, потому что набережная Ниццы этим субботним утром перекрыта. Английская набережная больше похожа на кладбище, чем на залитый солнцем парадный бульвар на самом берегу синего Средиземного моря.
Мы выезжаем на кольцевую, и таксист показывает в сторону кафе. На террасе несколько посетителей североафриканской наружности беседуют, попивая кофе.
«Видите? Они там сидят каждый день. А моя задница здесь, на работе», — комментирует таксист, мускулистый житель Ниццы лет тридцати.
Я смертельно устал и чувствую, что просто не в состоянии поддержать этот весьма предсказуемый разговор.
Но он продолжает. Тот факт, что популистка Марин Ле Пен еще не стала президентом — лишь следствие боязни заговоров и махинаций. А терроризм во Франции — вина тех парней в кафе.
«Этого никогда не было бы, если бы континентальная Франция пошла путем Корсики», — заявляет шофер, сжимая челюсти. На Корсике националисты с корсиканскими флагами устраивают демонстрации в арабских пригородах. При этом они кричат «Arabi fora» — «Арабы, прочь!»
Весной кто-то поджег молитвенное помещение, и это было не в первый раз. Прошлым летом случился аналогичный инцидент, причем на месте оставили окровавленную кабанью голову. И это только два примера.
Вот о какой Франции мечтает мой таксист.
Чувствую, если бы поездка продлилась подольше, я заставил бы его объясниться. Например, что он думает о безграничной поддержке, которую Марин Ле Пен оказывает Башару Асаду — сирийскому диктатору, сделавшему все, чтобы «Исламское государство» (ИГИЛ, террористическая организация, запрещенная в России, — прим. пер.) росло и развивалось — в отличие от прочих повстанческих движений в Сирии.
Но я не могу. Я только отмечаю, что он принадлежит к тем 10% населения Франции, десятой его части, которая заявляет, что встретит теракты против французских мусульман аплодисментами. Никто не знал, что будет, пока по телевизору не показали окровавленные тела, не так ли?
По данным опроса общественного мнения, за пару недель до атаки в Ницце, жертвами которой стали 84 человека, а сотни получили увечья, лишь половина французов осудила бы нападение на мусульман — 51%.
Такие ответы были даны еще до того, как преступник атаковал католическую церковь в Сан-Этьен-дю-Рувре к северу от Парижа. Он перерезал горло священнику и нанес серьезные раны еще одному человеку. Ответственность за инцидент взяло на себя «Исламское государство».
Еще до этих событий 39% французов сказали, что поняли бы, если бы случилось нападение на мусульман, хотя и не считают, что это хорошо.
Повторю: они бы «поняли» нанесение увечий и, вероятно, убийство невинных людей на почве ненависти. 10% даже поаплодировали бы, как мой таксист. Речь идет о ненависти в сердцах 4,5 миллионов французов.
Если посмотреть внимательно на данные опроса, проведенного институтом Ifop, то можно составить портрет самого рьяного сторонника преступлений на почве ненависти. Это безработный в возрасте от 25 до 34 лет, живущий в небольшом городе или в деревне на востоке (точнее — юго-востоке или северо-востоке) Франции. Чем ниже уровень образования, тем громче аплодисменты в адрес агрессоров.
Если эти новые «белые» террористы — те же самые люди, кто уже был замешан в жестоких нападениях на мусульман, то о них существуют определенные данные.
Вот что пишет Нонна Майер (Nonna Mayer) из Национального центра научных исследований:
«Как правило, это молодые мужчины, уже известные полиции в связи с мелкими преступлениями, которые они оправдывают „благородными“ мотивами… Нередко подобные преступления совершаются на фоне эмоционального шока», — комментирует социолог.
Другими словами, речь идет о том же самом типе личности, что и у так называемых волков-одиночек, террористов, идущих на преступления во имя джихада. Они различаются лишь цветом кожи.
В исследованиях социолога есть один интересный аспект, своего рода другая сторона медали. Несмотря на все теракты последнего времени, французы демонстрируют более высокий уровень толерантности, чем прежде. В 2015 году число зарегистрированных атак на мусульман росло взрывными темпами и увеличилось на 223% (с 133 до 429). А толерантность за год поднялась на 5%.
За первое полугодие 2016 года число акций против приверженцев ислама упало на 82% по сравнению с 2015 годом.
Социолог Нонна Майер объясняет RTL:
«Когда человек переживает такой эмоциональный шок, как теракт, ему приходится переосмыслить свои стереотипы, поставить их под сомнение».
