Сегодня, когда предложения фарминдустрии во многом исчерпали себя, мы беседуем с людьми, применяющими совершенно новые методы борьбы с такими недугами, как тревога, депрессия и шизофрения.
Когда-то считалось, что будущее в лечении психических заболеваний — за препаратами. Появление прозака и целого класса подобных лекарств в 1990-е годы подарило врачам простое решение проблемы, а крупным фармацевтическим компаниям — легкие деньги.
Но и спустя 20 лет данная проблема никуда не делась. На самом деле, психические заболевания сегодня распространены еще шире, если учесть, что депрессия ныне является второй по частотности причиной недееспособности людей во всем мире.
К тому же, ввиду резкого сокращения числа исследований и разработок лекарственных средств предполагается, что в долгосрочной перспективе таблетки не будут единственным — или даже основным — ответом на проблемы психического здоровья.
Тогда каким образом они будут решаться?
Лаборатория
Когда доцент Стэнфордского университета Сержиу Паска (Sergiu Pasca) увидел, какую помощь онкологи способны оказывать своим пациентам и насколько ограничен в лечении проблем психического здоровья он и его коллеги, молодого врача постигло большое разочарование. Оно-то и стало одной из причин, по которой Сержиу решил заняться научной работой.
Отчасти такое положение дел было связано с разницей в финансировании исследований рака и разработок в области психического здоровья. Однако немалую роль здесь играет вопрос доступности.
«В случае рака можно удалить опухоль и вырастить эти раковые клетки в отдельной чашке. Если вы обнаруживаете небольшую молекулу, которая останавливает неконтролируемое размножение этих клеток, то у вас уже есть потенциальный препарат для лечения рака, — говорит Паска. — В отличие от этого у нас нет прямого доступа к клеткам мозга, вы не можете сделать биопсию мозга. Поэтому при изучении психических расстройств мы имеем дело с неживым мозгом. Для меня как невролога, это проблема, поскольку такие нейроны уже не заряжены».
Лаборатория Паска нашла способ решения этой проблемы, по крайней мере частично. С помощью технологии стволовых клеток команда исследователей совершает забор кожных клеток живых пациентов и из них выращивает небольшой образчик функционирующей ткани коры головного мозга человека — сферической формы до 5 мм в диаметре. Эти маленькие образцы, которых в лаборатории Паска насчитываются тысячи, содержатся в чашках Петри, имеют структуру, очень сходную с корой головного мозга человека, внешнего слоя мозга, и обладают нейронами, переносящими электрический заряд.
Поскольку у этих культур есть ДНК тех, от кого они были взяты, Паска имеет возможность сравнить мозговую ткань, полученную из клеток людей с такими заболеваниями, как аутизм и шизофрения, в надежде понять, как эти нарушения развиваются на молекулярном уровне.
«Весьма вероятно, что, как сообществу, нам предстоит определить причины, механизмы и, вероятно, специфические методы лечения конкретных форм психических расстройств — в значительной степени так, как сегодня мы это делаем для рака», — говорит Паска.
Это дорогостоящее и трудоемкое исследование: на выращивание одного образца мозговой ткани требуется около 20 недель почти ежедневной работы культуры клеток, но Паска считает, что исследование скорее всего даст свои результаты, особенно в случае тех заболеваний, которые имеют сильную генетическую природу, таких, как аутизм, шизофрения и формы умственной отсталости.
«Думаю, в ближайшие 10 лет мы начнем понимать, как работает на молекулярном уровне все большее число психических расстройств. Я убежден, что мы станем свидетелями настоящей революции в психиатрии», — считает он.
Терапия
Доктор Андреа Райнеке (Andrea Reinecke), клинический психолог и исследователь Оксфордского университета, осваивает новую и, как может показаться многим, довольно жесткую форму когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). В ходе ее однократных сеансов пациента запирают в шкафу, чтобы спровоцировать у него или у нее приступ паники, после чего пациент должен сам с ним справиться.
В первом экспериментальном исследовании, в котором проверялось воздействие одночасовых сеансов когнитивно-поведенческой терапии на людей с паническими расстройствами, все 30 пациентов продемонстрировали улучшение, и одна треть сообщила о полном освобождении от симптомов уже через месяц.
Второе исследование, сочетающее в себе одночасовую КПТ с циклосерином, антибиотиком, который, как известно, оказывает положительный эффект на нейропластичность, вот-вот завершится и, похоже, продемонстрирует еще лучшие результаты.
В ходе сеанса КПТ Райнике беседует с людьми, страдающими паническими расстройствами, о том, что провоцирует их приступы, и какими стратегиями они пользуются, чтобы с ними справиться. Затем Райнике запирает пациентов в шкафу, лишая их доступа к привычным им механизмам преодоления страха, и дает им возможность подавить панику без посторонней помощи.
По словам Райнеке, это крайне важно, поскольку мозг начинает понимать, что от смерти их спас отнюдь не какой-то из механизмов преодоления паники — возможность подышать в бумажный мешок, позвонить другу или избежать данной ситуации.
Тереза Уайт (Teresa White), сиделка из Оксфордшира, приняла участие во втором испытании в марте 2015 года. Она страдала приступами паники на протяжении 20 лет, например, не могла одна путешествовать или ехать в лифте. Панику у нее могло вызвать даже самое незначительное отклонение от регулярного маршрута, которым она пользовалась, выгуливая собаку.
«Мне всегда казалось, что должно случиться что-то плохое, — рассказывает Уайт. — Что у меня будет сердечный приступ, я упаду в обморок или умру. На самом деле я даже ни разу одна не ездила на поезде, пока не поучаствовала в исследовании».
По признанию Уайт, один час лечения КПТ буквально изменил ее жизнь. «Я могу гулять с собакой, где мне захочется, только недавно я впервые совершила дальний перелет на Карибское море, занималась сноркелингом, что для меня большое достижение, потому что надо надевать на лицо специальную маску. Теперь я могу одна ездить в лифте», — рассказывает Уайт.
Райнеке говорит, что скорость и интенсивность этого лечения хороши не только тем, что оно обходится дешевле, но и тем, что больше пациентов доводят его до конца. Процент выбытия пациентов из типичного курса когнитивно-поведенческой терапии, включающего 12 сеансов и растянутого на шесть месяцев, очень высокий.
«Поскольку сеанс занимает всего один час, пациенты должны приложить максимум усилий, они могут плакать и визжать и кричать на меня, но в итоге это сработает. Здесь речь идет не только о пресечении, но и о большей эффективности», — говорит Райнеке.
Пока же Райнеке оптимистично оценивает эффективность данной терапии панических расстройств, которыми в общей сложности страдают пять процентов населения. Ее команда изучает возможность использования терапии для других тревожных расстройств и ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), и в течение следующих нескольких лет она начнет переговоры с государственной службой здравоохранения о запуске более крупных клинических испытаний в больницах или поликлиниках.
Община
В пяти минутах от станции метро в восточной части Лондона, пройдя мимо заброшенного многоквартирного дома с разбитыми окнами, вы неожиданно обнаруживаете три акра полного умиротворения.
В ухоженном парке, где люди читают, сидя на скамейках, а мальчик играет в мяч со своим дедушкой, расположен центр Bromley-by-Bow.
«Наш священник говорит, что здесь все, как в монастыре. Для полного соответствия не хватает только одного, — рассказывает Дэн Хоупвелл (Dan Hopewell), директор отдела знаний и инноваций в центре. — Пивоварения».
Ощущение того, что находишься в святилище, не удивительно — первоначально на месте центра располагалась церковь. Священник, работавший здесь в 1980-е годы, замыслил послужить общине боро Тауэр-Хамлетс. В настоящее время центр работает благодаря светской благотворительности — хотя церковь стоит там до сих пор — на его территории есть кафе, семейная поликлиника, студия для художников, детская комната, проводятся занятия по физкультуре и искусству, уроки английского языка, консультации по жилищным вопросам и по вопросам занятости, а также есть группы по поддержке людей с психическими расстройствами; и здесь практикуется совершенно иной подход к охране психического здоровья.
Он основывается на идее о том, что умственное благополучие и социальное положение человека — в частности, его способность стремиться к какой-то цели, быть частью сообщества и не жить в нищете — взаимосвязаны и что урегулирование последнего может помочь устранить проблемы с первым. «Как мы проживаем нашу жизнь, что мы едим, с кем мы разговариваем — все это влияет на то, как мы себя чувствуем», — считает Элис Эверетт (Alice Everett), координатор центра по социальным вопросам.
Сотрудничая с местными врачами, Эверетт помогает людям бороться с жилищными, финансовыми, изоляционными проблемами и безработицей, которые, в свою очередь, влияют на их психическое здоровье. Она нередко рекомендует людям участвовать в организуемых центром программах, одна из которых — терапевтическое садоводство, еженедельная садоводческая деятельность для людей с психическими и интеллектуальными нарушениями.
«Это невероятная группа, очень дружелюбная, и она действительно поднимает вам настроение, — рассказывает Билл, один из членов группы. — Это и правда очень полезно для души. Если пропустишь одну неделю, кажется, будто пропустил что-то очень важное».
Билл обнаружил в себе талант садовода. Лестничная площадка его квартиры уставлена горшечными растениями, в том числе бегониями, которые он называет «мои малышки», хотя к его разочарованию они продолжают цвести розовыми цветами. «Я бы хотел немного оранжевых и красных».
Программа, которая помогла Мэтту Гриффину (Matt Griffin), связана со спортом и трудоустройством — курсы для 18-35-летних людей с проблемами психического здоровья. «Добрых полтора года у меня была довольно серьезная депрессия. Занятия на курсе придали мне уверенности в себе, — говорит Гриффин. — Еженедельные встречи и взаимодействие с людьми заставили меня почувствовать себя желанным собеседником, человеком, способным на дело».
Завершив программу в начале прошлого года, Гриффин был принят в центр Bromley-by-Bow на неполный рабочий день в качестве сотрудника по поддержке пациентов.
Это лишь два примера проводимых центром программ. «Я работаю здесь и до сих пор не знаю и половины вещей, которые мы делаем», — говорит Гриффин, но именно особый дух отличает это место от других.
«Наш современный городской образ жизни в корне нездоров: не только потому, что мы почти не делаем физических упражнений, но и потому, что мы ни с кем не разговариваем, — говорит Хоупвелл. — В случае социально ущемленных сообществ вам не нужен медицинский центр как таковой, вам нужны кафе, групповые прогулки, занятия искусством — то, что объединяет людей».
Методика Bromley-by-Bow представляет интерес для специалистов в области здравоохранения и правительств по всему миру, привлекает 1500 посетителей ежегодно. Центр рекомендует программу Well North, которая стремится внедрить подобные общинные центры по всей северной Англии.
«Не имеет значения, откуда эти люди — из Австралии, Японии, Голландии или Олдхэма — их тревожат одни и те же вопросы, службы здравоохранения в их случаях не справляются. Решение для своих проблем они обретут не во врачебных кабинетах и не в больницах, они найдут их в общинах».
Фармакология
Хотя поток лекарственных аппаратов несколько ослаб, а крупная фарминдустрия в значительной степени сдает свои позиции, препараты по-прежнему будут играть свою роль в лечении психических заболеваний.
Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС), такие как Прозак, были в некотором смысле случайным открытием, и последние прорывы в этой области также во многом носили характер счастливой случайности, будучи результатом не столько промышленных, сколько научных исследований.
Проблема для производителей лекарств здесь в том, что психические расстройства имеют очень сложную природу, требуют гораздо большего числа испытаний, чем препараты для других заболеваний, и имеют довольно низкий процент эффективности.
Но и здесь можно говорить об определенных перспективах. Фарма-гигант Allergan собирается проводить третью стадию испытаний антидепрессанта типа кетамина, который, как утверждается, способен оказывать быстрый эффект при большинстве депрессивных расстройств.
The Lancet недавно писал о небольшом исследовании, продемонстрировавшем, что люди с трудноуправляемой депрессией положительно отреагировали на дозы псилоцибина, активного ингредиента галлюциногенных грибов. Другое исследование показало, что галлюциногенное вещество аяхуаска помогает облегчить симптомы у страдающих депрессией.
«Кетамин был впервые введен учеными в Нью-Йорке, мы же сделали галлюциногенные грибы, — говорит профессор Дэвид Натт (David Nutt) из Имперского колледжа в Лондоне, имея в виду два легких наркотика, которые, как оказалось, с успехом лечат депрессию. — Это небольшие экспериментальные исследования, но если мы действительно нашли что-то стоящее, фармпроизводители могут вернуться. Они создают замечательные препараты, нужно ставить перед ними новые цели».
