Он умер молодым, в 35 лет. Но, несмотря на свою преждевременную смерть, он является одной из лучших фигур чешской истории. Писатель, журналист, политик и чешский патриот Карел Гавличек-Боровский покинул этот мир 29 июля 1856 года в Праге.
Его подлинный чешский патриотизм намного превосходил пустой ура-патриотизм его коллег Тыла, Челаковского и других. Для него любовь к Родине означала постоянную работу для страны, а не только ничтожные и бесполезные речи. Как он сам говорил, «вот бы этот ура-патриотизм с губ да на руки слетел». Он выразительно подметил это как раз в пародии на одноименную песнь Челаковского.
Горько-сладкие псевдопатриотические произведения он немилосердно бичевал в своих критических статьях, а когда кто-нибудь набирался наглости и просил напечатать эдакий псевдостишок в его газете, Боровский спокойно отвечал: «Пусть в следующий раз пришлет на бумаге поплотнее, чтобы жена могла использовать ее под булки».
Он был образованным, путешествовал и обладал кругозором. Он замечательно оценивал революции, которые в принципе, за редким исключением, отвергал, потому что они проливают много крови, а их результаты оказываются нулевыми. Он великолепно доказал это на результатах так называемой Великой французской революции, которая в итоге привела к власти императора Наполеона Бонапарта, а ее финальным последствием было возвращение Бурбонов на французский императорский трон. «Массами двигают только материальные потребности», — написал Боровский. То есть народ, даже если он вдохновится какой-то идеей, быстро откажется от нее, если она не приносит моментальной материальной выгоды, поэтому революции плохи. Парадоксально, насколько его мнение перекликалось с мнением его идейного противника — императора Франца Иосифа I, который в одном разговоре сказал своему сыну Рудольфу: «Помни, этот твой народ — на самом деле сплошная голытьба».
В молодости Боровский увлекся славянской взаимностью, как и многие его сверстники, однако впоследствии он стал ярым противником панславизма, который считал крайне опасным. Почему? Боровский не удовольствовался пламенными речами и призывами к чему-то, о чем он, собственно говоря, ничего не знал, и сам отправился в Польшу и Россию. И результатом стало его заявление: «Признаюсь, что венгры, как явные враги чехов и иллиров, мне милее русских, которые с иудиным поцелуем идут прибрать нас к рукам». То есть славянская взаимность в понимании русских означает порабощение остальных славян, включая чехов. Правда, Боровский не любил и поляков, а об их столкновениях с русскими говорил, что это борьба волков с волками, а в роли овцы в ней выступают малороссы, то есть украинцы. К такому выводу он, конечно, пришел потому, что и поляки, и русские притесняли украинцев.
Тогда Карел Гавличек справедливо заявил, что панславизм — это то же, что космополитизм. «Мы — чехи, отличные от поляков и русских, а не славяне. Мы не хотим становиться ни немцами, ни венграми, ни русскими, поэтому давайте относится к русским прохладно, если не с ненавистью», — говорил он, считая бессмысленными и попытки создать единый славянский язык.
Полезной Карел Гавличек считал только особенную симпатию чехов к иллирам (тогда так называли всех южных славян), потому что это могло помочь и тем, и другим выжить в империи Габсбургов, которую он рассматривал как самую надежную гарантию существования нашей и иллирийской народности.
В России Гавличек служил гувернером в Москве в семье университетского профессора и был потрясен тем, что профессорские дети совершенно безнаказанно бьют крепостных слуг. За это Гавличек наказывал нерадивых потомков, чего отец-профессор понять не мог. Россию того времени Карел Гавличек-Боровский замечательно описал в произведении «Картины России», и вот что он пишет о торговле.
«Главный принцип русских купцов — выручить за товар как можно больше, невзирая на то, стоит ли он того или нет. При этом само собой разумеется, что плохой товар, если могут, они тоже рады продать подороже. Русским купцам просто неизвестно, что в торговле называется честностью: у них торговля — та же, что и у всех восточных народов. Война без кровопролития, сильный пожирает слабого. Обжулить у них означает лишь оказаться умнее, а не допустить что-то недозволительное. Напротив, это делает честь. Подобное мышление в восточных краях можно объяснить деспотизмом, и оно действительно с этим связано. Между господином и подданными нет никакого права — одна только власть, и никаких 47 нравственных принципов. И так же во всем, как в торговле, действует только хитрость да сила духа. По какой-то странной логике обман считается просто естественным следствием неопытности, а тот, кто сумел обмануть, получает большую награду за превосходство духа и собственную хитрость».
Нужно также раз и навсегда опровергнуть глупости относительно его ссылки в Бриксене, где якобы он бедствовал. Конечно, в Тироле ему, отлученному от дома, было психологически непросто. Однако от австрийского государства он получал достойную дотацию в размере жалования высокопоставленного государственного чиновника. Так что в материальном отношении он не бедствовал, а мог свободно перемещаться по окрестностям Бриксена, а если хотел поехать дальше, то должен был запросить разрешения. Позднее туда к нему приехала супруга Юлия с дочерью Зденкой. Скорее всего, жена заразила его туберкулезом. От этой болезни, которая тогда была практически неизлечимой, Гавличек умер.
Австрийское правительство депортировало чешского журналиста в декабре 1851 года в южно-тирольский Бриксен. За месяц до этого все обвинения с Гавличека сняли присяжные Кутногорского суда. В 50-е годы XIX века противник режима оказался в довольно роскошном вынужденном изгнании, посреди прекрасных гор. В 50-е годы прошлого века в эру преступного коммунистического режима поэт Ян Заградничек провел более десяти лет в самых страшных тюрьмах, которые уничтожили его здоровье. Других своих противников «товарищи» просто казнили. Кстати, вот что Карел Гавличек-Боровский написал о коммунизме в журнале «Слован» в 1851 году и был совершенно прав.
«В подлинном и полном смысле коммунизм — это ложное учение о том, что ни у кого не должно быть никакой собственности, чтобы все было общее, и каждый получал только заслуженную часть, необходимую для жизни. То есть без каких-либо доказательств и объяснений любой с первого взгляда понимает, что подобное учение крайне безумно, и что оно могло родиться в головах только нескольких помешанных, которые всегда хотели сделать из человека нечто лучшее или худшее, но всегда нечто иное, нежели то, чем человек является».
