С 2008-го года Ишингер является председателем Мюнхенской конференции по безопасности.
Господин Ишингер, создается впечатление, что начинается новая фаза вооружения. Так ли это?
Ишингер: Верно то, что мы уже на протяжении нескольких лет переживаем обостряющийся кризис политики мирового порядка. Политике все больше не хватает способности превентивно предотвращать кризисы или, по крайней мере, быстро решать их. Это приводит к растущей неуверенности и широко распространенному ощущению распада мирового порядка.
Как это получилось?
С одной стороны, это связано с тем, что США перестали играть роль мирового полицейского, с другой стороны, с укреплением исламистского терроризма. Опять же в Азии рост расходов на вооружение начался еще несколько лет назад. В Европе аннексия Крыма Россией послужила поводом для того, чтобы покончить с периодом сокращения военных бюджетов.
Есть ли возможность предотвратить новую эру гонки вооружений?
Выход из общей неуверенности возможен только тогда, когда обе сверхдержавы, США и Россия, наладят свои отношения и создадут новые отношения доверия друг к другу. До 2012-го года, до перевыборов Путина, в их отношениях наблюдалась положительная фаза. Даже был заключен Договор о ядерном разоружении, новый договор СНВ. Европейцам надо настаивать на том, чтобы контроль за вооружением снова стал темой обсуждения.
Как Вы оцениваете шансы, что это получится?
Немного лучше, чем несколько месяцев назад. После саммита НАТО Путин пока еще не заявлял о дальнейшем вооружении со своей стороны. В беседе с финским главой правительства Путин даже говорил о деэскалации. Это небольшая надежда, из которой может что-то вырасти.
Как может выглядеть такой сценарий?
Я думаю, что настоящий прогресс будет возможен только после выборов в США. Если, как я надеюсь, новым президентом станет Хиллари Клинтон, которая бы подошла к этим темам с большим опытом и прагматично, то новое сближение могло бы быть, по крайней мере, возможным. Обама, с российской точки зрения, уже не способен действовать. Кроме того, и в России осенью состоятся парламентские выборы. И тогда Путин, вероятно, захочет и дальше выступать как сильный человек и будет менее склонен к компромиссам.
Есть ли обнадеживающие сигналы для Ближнего Востока и для борьбы с исламистским терроризмом?
Таких я пока, к сожалению, не вижу. Европейские правительства будут вынуждены после каждого теракта вновь жестко реагировать, и, пожалуй, в большей степени военными средствами. Даже если удастся стабилизировать такую страну как Ливия, то террористические сети будут искать новые места. И вот что еще упускается из вида. Число жертв Боко Харам в Нигерии и Центральной Африке значительно превышает число жертв ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в РФ — прим. пер.). И Боко Харам все еще не попал в поле зрения европейских правительств как фактор риска. Самое плохое, что в этом конфликте не приходится рассчитывать на создание фактора доверия.
Поможет ли, если Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты будут меньше вооружаться?
Конечно, можно призвать страны меньше вооружаться. Но, с другой стороны, я могу понять, что Саудовская Аравия усиленно заботится о безопасности, с тех пор как США больше не стоит на стороне Эр-Рияда, а начала диалог также и с Ираном. Иранцы и саудовцы ненавидят друг друга. Поэтому будет трудно построить на Ближнем Востоке такую систему безопасности, как это удалось во времена холодной войны на конференции ОБСЕ. Европейцы, которые не связаны ни с одной, ни с другой стороной, все же должны терпеливо пытаться решить этот вопрос.
