Из хороших новостей на сегодня можно назвать то, что Тереза Мэй провела беседу с Владимиром Путиным, и что они договорились встретиться в следующем месяце на саммите G20 в Китае. Наши отношения слишком долго были прохладными и контрпродуктивными. И вопрос об «оттепели» давно назрел.
Когда отношения между нами ухудшились, на то были веские основания. Как посол Великобритании в России я был свидетелем событий, когда российские спецслужбы отравили Александра Литвиненко, когда Москва мешала работе британских нефтяных компаний в России, и когда против меня лично проводилась планомерная кампания преследования и запугивания. С тех пор мы наблюдали, как был аннексирован Крым, спровоцирована гражданская война на Украине, сбит Боинг MH17, и Россия начала поддержку отвратительного президента Сирии Асада.
Так что список обвинений довольно длинный — и холод в отношениях проник глубоко. Из всех крупных западных стран мы придерживаемся, наверное, самой жесткой позиции по отношению к России. После убийства Литвиненко связи между нашими разведывательными службами были заморожены. Обмены на высшем уровне проводятся редко и далеко не в теплой обстановке. Мы первыми требуем ужесточения санкций ЕС и самоустранились от совместного с Францией и Германией участия в переговорах по поиску решения кризиса на Украине. И при том, что даже Америка ищет возможные варианты взаимодействия с русскими в Сирии, мы, похоже, своей политики не меняем и стоим на своем, просто требуя, чтобы Асад ушел в отставку.
Другие западные страны сейчас уже начали восстанавливать свои связи с Россией. Все больше и больше ключевых министров и даже премьер-министров стремятся приехать с визитом в Москву. Поддержка санкций ослабевает. Пора и нам пересмотреть свою позицию.
И на то есть нормальные, разумные причины — из-за того, что мы держимся особняком, британский бизнес чувствует себя крайне стесненно. Но есть и другие доводы. Хотя санкции продемонстрировали международное неодобрение действий России на Украине, российскую политику они не изменили ни на йоту и не позволяют рассчитывать на это в будущем. На самом деле (и вполне предсказуемо), они укрепили народную поддержку российского президента, поскольку он позиционирует себя как лидер, противостоящий враждебному Западу.
Но еще большее беспокойство вызывает то, что многие сейчас видят глубокую пропасть между Россией и Западом как предзнаменование «новой холодной войны». НАТО заявляет лишь об опасности того, что Россия захватит Эстонию. Силы НАТО в регионе в значительной степени наращиваются, и в частности США заявляют о том, что намерены увеличить свои военные расходы в Европе в четыре раза. Русские тоже перевооружаются, практикуя настораживающую демонстрацию своей силы на Балтике и в других регионах, и регулярно говоря о возможности применить свои огромные арсеналы ядерного оружия.
Этот опасный бред необходимо прекратить. Образ реваншистской России, который мы рисуем в своем сознании, так же нелеп, как и образ Запада — агрессивного и сжимающего Россию в кольцо — который рисуют в своем воображении русские. Россия отчисляет на оборонные нужды в десять раз меньше, чем НАТО, а российская экономика составляет одну двадцатую экономики альянса. Русские не собираются рисковать и ввязываться в заведомо проигрышную войну. Как отметил наряду с другими президент Обама, они могли бы захватить восток Украины, но не захватили. Тем из наших пишущих на темы безопасности журналистов и экспертов, которые говорят (иногда с удовольствием) о новой холодной войне, следует получше вспомнить, что представляла собой «старая» холодная война. Это были раздутые военные расходы, огромные арсеналы, которые ни одна из сторон в полной мере не контролировала, и реальная опасность того, что эти арсеналы могут быть использованы.
Поэтому крайне важно, чтобы мы отступили от той черты, у которой сейчас находимся. Россия считает Великобританию главным западным «ястребом». И важным шагом стало бы улучшение наших с ней отношений. Я не утверждаю, что мы должны полностью расслабиться и утратить бдительность. Последние действия России в Сирии продемонстрировали ее настораживающую готовность нарушать международное право и пользоваться своим преимуществом, когда предоставляется такая возможность. Мы должны ясно понимать, что все страны-члены НАТО готовы решительно противостоять такого рода авантюрам и по мере необходимости поддерживать наших более уязвимых союзников. Но чтобы снизить напряженность, мы также должны искать те сферы, где мы можем расширить сотрудничество. С приходом нового правительства у нас появляется возможность проявить больший интерес к мирному урегулированию на Украине. А в Сирии мы, как и американцы, заинтересованы в достижении договоренностей с Россией, благодаря которым можно было бы отстранить Асада от власти под благовидным предлогом и сосредоточить наше общее внимание на борьбе с истинным врагом в регионе — «Исламским государством» (организация, запрещенная в РФ — прим. ред.).
Вопреки ожиданиям, всему этому должна поспособствовать смена британского министра иностранных дел. Филипп Хаммонд — при всех его качествах — действовал в отношении России упрямо и контрпродуктивно, называя Путина «громилой» и понапрасну требуя того, что (как всем известно), никогда не произойдет — возвращения Крыма. В отличие от него, Борис Джонсон на страницах этой газеты признал необходимость «заключения сделки с дьяволом» в сирийском вопросе и констатировал дипломатическую некомпетентность Евросоюза, из-за которой мы увязли в «украинской трясине». Он соответственно спровоцировал заявление Министерства иностранных дел России (которой, вне всякого сомнения, интересно знать, какую роль намерена играть Британия после выхода из ЕС) с призывом к укреплению отношений. Принимая это предложение, надо постараться избежать кое-каких ловушек. Но если мы этого предложения не примем, это обойдется нам очень дорого.
Сэр Тони Брентон — бывший посол Великобритании в Российской Федерации.
