Эта неделя оказалась очень напряженной для Владимира Путина, а развитие событий в черноморском бассейне за последние несколько дней указывает на то, что происходящее отнюдь не случайно.
В понедельник в Баку состоялась трехсторонняя встреча между Путиным, иранским президентом Хасаном Рухани и президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Лидеры трех стран подписали документы, позволяющие осуществлять новые инфраструктурные проекты, призванные создать так называемый коридор «Север-Юг», который свяжет Европу и Южную Азию через Россию, Азербайджан и Иран. Тегеран, который уже испытал череду проблем из-за международных санкций, и Россия, против которой они действуют сейчас, очень хотят разработать и запустить крупный элемент международной экономической системы, не подверженный американскому и европейскому давлению. Что касается Азербайджана, то пересечение на его территории двух важных торговых магистралей (коридор «Север-Юг» и один из отрезков идущего с востока на запад Нового Шелкового пути) повышает геоэкономическое значение Баку. Но кроме этого, три президента пришли к общему мнению в другом вопросе, каким является внутриполитическая безопасность. Все они считают, что Соединенные Штаты крайне заинтересованы в инспирировании цветных революций против действующих руководителей в Москве, Тегеране и Баку. Несмотря на политические различия (три страны не всегда и не во всем соглашаются — достаточно вспомнить вопрос о разделе морских зон Каспийского моря между прибрежными государствами), они в принципе согласны с тем, что сохранение статус-кво в одной стране выгодно всем окружающим ее странам — и что они должны сотрудничать для предотвращения любых революционных изменений.
Согласно имеющейся информации, Рухани попросил Путина перенести свое последнее слово на вторую за эту неделю встречу, которая состоялась на следующий день в Санкт-Петербурге, куда прибыл президент Реджеп Тайип Эрдоган, чтобы исправить положение дел в отношениях с Россией. Похоже, турецкий президент еще не пришел в себя после попытки государственного переворота с целью свержения его режима, и вместе со своими советниками считает, что даже если США не вдохновляли напрямую этот заговор, Вашингтон был бы очень доволен его успехом.
В практическом плане Эрдоган начал переоценку своей политики в отношении Сирии. В отличие от американских политических руководителей, которые порой чрезвычайно упрямы и настаивают на одном и том же (надеясь, что выдержка и упорство, а также брошенные на решение проблемы дополнительные ресурсы приведут к иному результату), Эрдоган способен увидеть негативные последствия от продолжения конфронтации с Россией из-за Сирии. Сейчас осталось гораздо меньше шансов на уход сирийского лидера Башара аль-Асада по сравнению с летом прошлого года. Кроме того, усиление напряженности в отношениях с русскими (а также поиск Америкой надежных союзников, способных вести борьбу против «Исламского государства» (террористическая организация, запрещена в России, — прим. перев.)) сделало возникновение сирийского Курдистана гораздо более реальным, чем в прошлом году. По мнению Анкары, уход Асада предпочтителен, но не за счет возникновения очередной курдской автономии прямо на турецкой границе.
Отношения Эрдогана с Европой тоже ухудшились. В прошлом году он был незаменимой фигурой в урегулировании миграционного кризиса. Но сейчас этот фундамент отношений между Турцией и ЕС серьезно ослаб. Гораздо большее значение будет иметь превращение Турции в важнейшую транзитную страну, через которую пойдут энергопоставки в Европу. Трансанатолийский трубопровод, по которому будет перекачиваться газ из Азербайджана, — это первое звено. Но если Турция сумеет договориться с Россией о «Турецком потоке» и станет конечной точкой и терминалом для колоссального израильского месторождения, Анкара вполне может превратиться в энергетический хаб Европы.
Поэтому Эрдоган, подобно совершившему хождение в Каноссу императору Генриху, совершил паломничество в бывшую столицу Российской империи, дабы лично принести свои извинения Путину за сбитый в прошлом году российский самолет, который действовал в Сирии. Эрдоган также представил предложения по совместным действиям в Сирии и по возобновлению проекта «Турецкий поток». Что касается последнего, то Эрдоган совершенно четко понимает, что вернув в повестку «Турецкий поток», он вновь дает Москве возможность реализовать свою заявленную цель — к 2019 году полностью отказаться от транзита российских энергоресурсов в Европу через украинскую территорию.
На следующий день Путин принял в Москве армянского президента Сержа Саргсяна. Армянский лидер, столкнувшийся с внутренними беспорядками, получил те же самые гарантии — что Москва желает сохранить статус-кво. Но Путин также четко указал на то, что с этого времени именно Кремль будет править бал в урегулировании замороженного конфликта между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе, и что Армения взамен на сохранение российской защиты и экономической щедрости должна будет выполнять указания Москвы, не разрешая конфликт слишком быстро, но в то же время, идя на достаточно серьезные уступки Алиеву, чтобы он мог говорить о прогрессе в вопросе возвращения утраченных территорий.
Затем на совместной пресс-конференции в Кремле Путин вернулся к ситуации на Украине.
Там усилились столкновения, после чего Россия развернула дополнительные войска вдоль административной границы Крыма с остальной частью Украины. Это вызвало опасения по поводу возобновления полномасштабных боевых действий. Затем русские объявили, что раскрыли заговор украинских спецслужб, намеревавшихся осуществлять террористическую деятельность в контролируемых Россией районах.
Путин сделал два важных замечания. Во-первых, он объявил, что «нормандский формат» (переговоры с участием России, Украины, Франции и Германии в поисках осуществимого решения по урегулированию кризиса) практически мертв, потому что Украина не желает решать вопрос о передаче властных полномочий регионам. Во-вторых, он назвал украинское правительство безответственным и сказал, что оно не заинтересовано в поисках урегулирования.
С точки зрения Москвы, заявления европейцев о том, что снятие санкций с России напрямую связано с выполнением минских договоренностей, это уловка, призванная сохранить санкции на неограниченный срок, так как минские соглашения не действуют. России остается обвинять в отсутствии урегулирования украинскую сторону. Таким образом, если Украину в 2016 году удастся спровоцировать на резкие движения, как это было с Грузией в 2008 году, ситуация может измениться. Стоит задуматься о том, что после войны с Грузией Россия избежала долговременных санкций, добившись того, что остальной мир по сути дела закрыл глаза на то, как Южная Осетия и Абхазия вышли из-под грузинского контроля.
Если сейчас у Путина вновь появился вариант с прокладкой «Турецкого потока», а также нового маршрута через Иран до Персидского залива, то он может разыграть альтернативную карту. (Кроме того, Россия намерена проложить вторую ветку «Северного потока» по дну Балтийского моря, которая напрямую свяжет Германию и Россию.)
Россия претендует на роль арбитра в черноморском бассейне. Путинский график встреч на этой неделе пролил свет на российские приоритеты в предстоящие месяцы.
Николас Гвоздев — пишущий редактор National Interest. Назначен заведующим кафедрой экономической географии и национальной безопасности Военно-морского колледжа США. Он также внештатный старший научный сотрудник евразийской программы Института внешнеполитических исследований (Foreign Policy Research Institute). Изложенные в статье взгляды принадлежат автору, и могут не отражать точку зрения редакции.
